Структурно-семантические и композиционные особенности текста притчи (на материале американской литературы XVIII-XX веков)

Возникновение лингвистики текста как отдельной филологической дисциплины относится к 40-м годам нашего столетия, но ее становление далеко еще не может считаться завершенным. Особенно интенсивно проблемы лингвистики текста разрабатываются в 70−80-е годы. Лингвистика текста выявляет комплексный подход к своему объекту исследования — тексту: это и формально-семантическая структура текста, и его смысловая связность, и коммуникативно-функциональный аспект его природы. Анализу подвергается построение текстов и их информативность в различных речевых типах, в различных функциональных стилях, их жанрах и композиционных вариациях. «Лингвистика текста — научное направление, изучающее проблемы комплексной лингвистической организации завершенного языкового произведения в аспектах содержательном (семантическом), грамматическом (прежде всего синтаксическом), стилистическом, логико-, ритмомелодикокомпозици-онном (возможно и полиграфическом), в современном языкознании становится рядом с фундаментальными научными направлениями, получившими в науке первостепенное значение» /26, с. 194−195/.

В изучении текста как лингвистического объекта определились следующие основные направления: I) разработка общей лингвистики текста- 2) лингвистика конкретного текста- 3) лингвистическая типология текстов. Исследования по лингвистике текста показали, что она тесно связана с общим языкознанием, литературоведением и использует методы и приемы социо-, психолингвистики и лингвостилистики.

В теории текста очевидным является тот факт, что она занимается изучением единиц большей протяженности, чем одно предложение или фраза. Текст понимается как последовательность предложений, объединенных при помощи определенных текстовых средств связи, характеризующаяся смысловой и структурной завершенностью и имеющая коммуникативную направленность. Текст не есть лишь множество связанных между собой предложений, а качественно новое образование, основанное на принципе последовательной организации его смыслового содержания. Он может состоять из нескольких предложений, объединенных в сверхфразовые единства (СФЕ), нескольких СФЕ, которые выступают как микротексты (контексты) данного макротекста, например, рассказа, очерка, повести.

За последнее десятилетие появился целый ряд конкретных исследований, посвященных разработке проблем лингвистики текста. Их основными темами являются:

1) внешняя и внутренняя организация текста (например, 43- 100- 49- 90- 68/;

2) коммуникативно-прагматический аспект текста /127- 156- 70- 96- 37/;

3) контрастивный анализ текста /64/ и сопоставительный анализ микротекста и предложения /21/;

4) формы связи, как формально-грамматические, так и смысловые в пределах микрои макротекста, принципы развертывания и построения текста /84- 90- 104- 118- 138/;

5) типы композиционно-тематических моделей текста /НОЮ5−76/;

6) лингвистические средства выражения категории времени и пространства /137- 126- 131- 123/;

7) закономерности построения целого текста (макротекста), обусловленные функциональным стилем, жанром и типом текста /42- 43- 49- 77- 14- 37/;

8) выработка критериев выделения единиц текста, принципов их анализа /29- 65- 106- 108- НО/.

Все эти исследования имеют много точек соприкоснования и в плане конкретной задачи их разграничение не всегда возможно.

Это вполне закономерно и объяснимо, т.к. все они ставят своей целью изучение структурно-семантической организации текста, который представляет собой многоаспектный объект исследования.

Данная работа посвящена изучению структурно-смысловых особенностей текста американской притчи, которая не была еще объектом исследования как с точки зрения лингвостилистики, так и лингвистики целого текста. Необходимо отметить, что понятие типа текста вообще еще четко не определено ни в советской, ни в зарубежной лингвистике. Оно трактуется или слишком широко, или очень узкотипология текстов разработана недостаточно и иногда проводится на основе произвольно выбранных признаков. Притча как жанр также мало исследована. Некоторые аспекты жанра притчи выделяют А. А. Бочаров /30/, С. С. Аверинцев /БСЭ, т.20, с.599/, Д.Л.Чавчанид-зе и Н. Л. Степанов /СЛТ, с.295−296/. Мы исследуем притчу как тип текста, определяемый как «совокупность текстов, объединенных единым коммуникативным заданием и обладающих сходной композиционной структурой, а также сходным стилистическим использованием лексического и грамматического инвентаря» /14, с.4/. В этой связи приведем мысль, высказанную Н. Я. Сердобинцевым, что литературное произведение и литературный текст — это разноплановые категории. Литературное произведение — единица литературы, обладающая своим содержанием и формой, которые изучаются литературоведением. Значение литературного произведения тесно связано с текстом. А текст — это уже лингвостилистическая единица, имеющая языковую, речевую и стилистическую природу /125, с.43/. Оба эти понятия тесно связаны с жанром художественного произведения.

Определение термина «жанр» неоднозначно из-за разного подхода к выяснению специфики этого понятия. Б словарях жанр определяется как: I) вид литературных произведений, принадлежащих к одному и тому же роду. Различаются три рода художественной литературы — эпос, лирика и драма. К эпическим жанрам относятся: эпопея, былина, сказка, поэма, роман, повесть, новелла, рассказ, басня, художественный очерк и т. п. /ПС, с.109/- 2) исторически сложившееся внутреннее подразделение во всех видах искусстватип художественного произведения в единстве специфических свойств его формы и содержания /СЭС, с.430/- 3) определение жанра в Словаре литературоведческих терминов можно свести к следующему. В современном литературоведении термин «жанр» употребляется в различных значениях. Одни исследователи называют так литературные родыэпос, лирику и драму. Другие под этим термином подразумевают литературные виды, на которые делится род (роман, повесть, рассказ и т. д.). Третьи связывают жанр с понятием «жанровой формы». Она является наиболее конкретной, при характеристике ее учитывается не только тематическое своеобразие содержания, но и особенности идейно-эмоциональной трактовки изображаемого (сатирический роман, лирическая комедия и т. д.). В отличие от рода и вида последняя категория оказывается чрезвычайно изменчивой- 4) жанр литературы — исторически складывающийся тип литературного произведенияв теоретическом понятии о жанре обобщаются черты, свойственные более или менее обширной группе произведений какой-либо эпохи, нации или мировой литературе вообще. Жанр выделяют на основе принадлежности к тому или иному литературному роду, а также по преобладающему эстетическому качеству, объему и соответственной общей структуре произведения /КЛЭ, т.2, с.914/*.

Но жанр определяется и с точки зрения литературного текста, например, жанр — это кодифицированная организационная форма практического использования языка /Ю.А.Васильев), функционально-структурный тип воплощения темы (О.А.Нечаев), обобщенная модель типового коммуниката (И.Мистрик). Все исследователи отмечают устойчивость жанра, его кодифицированность, опору на специфику текста, склонность к типологии. Как видим, в этих определениях понятия «жанр» и «тип текста» взаимодействуют.

Наиболее синтезированным в этом плане предстает следующее определение: жанр — это стандартизированный тип отбора и организации внеязыковых фактов и языковых средств в целый текст. Сюда включаются: отбор отдельных явлений действительности и последовательность их предъявления в тексте, степень их раскрытия в текстеструктура текста, формируемая словесно оформленной последовательностью презентации фактов, явлений и отношений между нимивиды функционирования языковых средств внутри текста., специальные формулы организации текста. Таким образом, жанр — не совокупность единиц, а способ их организации в тексте, охватывающий смысловую, композиционную и речевую стороны текста. Тексты не существуют вне жанров, а число жанров исчислимо. Функционирование (отбор, видоизменение) языковых единиц в текстах разных жанров принципиально различно и ощущается носителями языка / 12, с.84/.

По проблемам жанра имеется целый ряд работ известных ученых / 24- 116- 142/ выходят сборники и отдельные монографии / 88;

62- 149/. Б них исследуются проблемы зарождения и развития жанров, делаются попытки представить функции жанров как систему, рассмотреть соотношение жанров и структуры произведения. Большинство исследователей говорит о необходимости разработки жанровой типологии. В работе Л. В. Чернец /149/ делается попытка обоснования категории жанрового содержанияН.Л.Лейдерман /88 / рассматривает жанр как систему способов построения произведения, обладающую ярко выраженной моделирующей способностью. В этой работе о жанре говорится как о потенциальной возможности, открытой каждому художнику, необходимом способе воплощения художественной идеи. Рассмотрение жанра как эволюционирующего в ходе историко-литературного процесса представляется плодотворным.

В настоящее время наблюдается тенденция к большой жанровой мобильности, взаимопроникновению жанров, их структурных элементов, появлению многих жанровых модификаций.

Жанр — явление типологическое, обладающее повторяющимися признаками, которые выявляются на разных стадиях литературного процесса. Типологические признаки жанра изменяются в процессе его эволюции. «Жанры живут и развиваются. Какая-нибудь первоначальная причина заставила обособиться ряд произведений в особый жанр. В произведениях, позже возникающих, мы наблюдаем установку на сходство или различие с произведениями данного жанра. Причина, выдвинувшая данный жанр, может отпасть, основные признаки жанра могут медленно изменяться, но жанр продолжает жить генетически, т. е. в силу естественной ориентации, привычного примыкания вновь возникающих произведений к уже существующим жанрам. Жанр испытывает эволюцию, а иной раз и резкую революцию.» /136, с.107/.

Таким образом, формирование новых жанровых разновидностей определяется их многовековой эволюцией. История жанров имеет существенное значение для понимания их природы и специфических черт. Исходя из вышерассмотренных теоретических предпосылок, мы изучаем такой жанр и тип текста как притча.

Притча как жанр определяется следующим образом. I) Притчамалый жанр поучительной или сатирической литературы, небольшое, отчасти схожее с басней произведение в стихах или прозе. В древних литературах и в фольклоре притчей назывался религиозно-нравственный рассказ назидательного и поучительного характера / ПС, с.224/. 2) Притча — небольшой рассказ, в иносказательном виде заключающий моральное (или религиозное) поучение, по своей форме родственный басне. В отличие от многозначности истолкования басни в притче всегда заключена определенная дидактическая идея. Новый смысл притча приобрела в новейшей литературе, являясь одним из средств выражения морально-философских суждений писателя, чаще всего идущих вразрез с принятыми в буржуазном обществе категориями /СЛТ, с.295−296/. 3) Притча — малый дидактико-аллегориче-ский литературный жанр, заключающий в себе моральное или религиозное поучение (премудрость). Близка к баснев своих модификациях — универсальное явление в мировом фольклоре и литературе (притчи Евангелий, например, о блудном сыне) /СЭС, с.105−106/.

Как отмечается в большинстве определений, притча является фольклорным жанром, в письменном виде зафиксированным в Библии. «Даже в том виде, какой придало Библии синагогальное и церковное редактирование, в ней содержится ряд произведений древнего фольклора — народного творчества ряда древних племен и народов Переднего Востока. В течение целой тысячи лет подобная продукция накоплялась сначала в памяти людей, а потом фиксировалась в различных рукописях, постепенно наполняя собой фольклорную сокровищницу. По своему жанру это были произведения самого различного рода — сказки, новеллы, мифы, песни траурные, победные, празднично-культовые, сборники притч* и афоризмов, тексты заклинаний» /82, с.13−14/" Ученые-марксисты, опираясь на принципы диалектического материализма, при исследовании библейских текстов связывают их с социально-экономической, политической и духовной историей древних народов. «Текстологический и филологический анализ библейских книг, исследование социальных условий, в которых они складывались, полностью опровергают церковные представления о происхождении Библии и базирующихся на ее основе религий. Наукой доказано, что Библия претерпела сложную и длительную историю, что в ней в фантастической форме отражены социальные условия жизни древних людей, их культ и верования, идеологическая борьба, художественное творчество, нормы нравственности, религиозно-философ Подчеркнуто нами. — М.И. ские и этические принципы. Библия включает ритуальные и юридические кодексы, хроники, мифы, легенды, притчи, сказания, народные песни, эротическую лирику, фрагменты героического эпоса и т. п.» /КСА, с.33−34/. Однако при рассмотрении проблемы «соотношения культуры и религии обязательна классовая точка зрения, а именно марксистско-ленинская партийность, только лишь с позиций которой возможно верное уяснение сути этой проблемы как в историческом плане, так и применительно к современности» / 75, с.7/.

Несмотря на то, что ряд библейских образов и символов утратили свою связь с религиозными текстами и стали нарицательными, что многие поучительные афоризмы стали крылатыми, Библия играла и продолжает играть реакционную роль, вселяя в людей идеи покорности и смирения, закрепляя религиозно-мистические представления о мироздании, о вечном разделении человечества на власть имущих и униженных /КСА, с.33−34/*.

Поэтому следует всегда помнить, что перед нами не просто фольклорно-литературный памятник, а и «богослужебный документ., играющий немалую роль в современной идеологической борьбе, в борьбе религиозно-мистического и научно-материалистического мировоззрений» / 82, с.16/.

В наше исследование не входит лингвостилистическое рассмотрение библейских притч. Мы лишь ссылаемся на их общеизвестные специфические жанровые особенности, отмеченные в работах наших и зарубежных исследователей, как инвариантные, представляющие собой закодированные фольклорные признаки текста притчи. Эта необходимость вызвана тем, что ряд американских писателей (Б.Франклин, Э. По, Р. Бах) облекали свои индивидуально-авторские притчи в форму библейских, используя их как некий структурный эталон, или канон, наполняя его новым содержанием. Композиция библейских притч явилась для них своеобразным прототипом построения своих собственных, содержание которых было далеко от религиозного. Авторские канонические притчи были наполнены иронией,' которая, по словам В. И. Ленина, в высшей степени полезна для «дезинфекции человеческого ума от миазмов религиозного дурмана» *.

Проблема преемственности и новаторства в исследовании жанра относится к одной из самых сложных. В решении этой проблемы не должно быть упрощенных, поверхностных тематических или структурно-образных аналогий. В основе нашего исследования лежат марксистско-ленинские принципы научного подхода к проблеме развития и преемственности, своеобразия текста притчи.¦

В «Манифесте коммунистической партии» К. Маркс и Ф. Энгельс подчеркивали, что вместе с условиями жизни людей, с их общественным бытием изменяются также и их представления, взгляды, понятия и сознание / I, с.50−51/. Ф. Энгельс пишет, что литература, как и философия каждой эпохи, имеет предпосылкой определенный мыслительный материал, который передан ей ее предшественниками и из которого она исходит / б, с. 396 /. В. И. Ленин, развивая эти положения, отмечал, что марксизм ни в коем случае не отбросил ценнейших завоеваний буржуазной эпохи, а усвоил и переделал все, что было ценного в более чем двухвековом развитии человеческой мысли и культуры /9, с. 337 /. Методологическое значение высказываний классиков марксизма-ленинизма особенно существенно при изучении эволюции притчи, представляющей собой один из универсальных жанров изображения человеческой жизни, обладающих специфическими чертами, отличающими его от других жанров художественной литературы.

Каждая историческая эпоха на основе сложившихся традиций создает свои художественно-эстетические нормы, свой художественный Бонч-Бруевич В. Д. Воспоминания о Ленине. — М.: Наука, 1965, 480 с. стиль. Но это не значит, что каждая общественная формация имеет закрепленный за ней набор жанров в художественной литературе. Переосмысление старых и формирование новых жанров обусловлено основными этапами развития общественного сознания. Объективный мир представляет собой основу и предпосылку его художественного освоения. Об эволюции и сущности притчи, ее особенностях можно говорить лишь тогда, когда понятны ее жанровое содержание, структура ее текста, т. е. судить по тому, «что» и «как» в ней изображается.

Мы анализируем текст притчи с позиций лингвистики текста, разрабатываемых в советском языкознании. Разработка общей лингвистики текста, установление принципов, по которым строится текст, поиски их системности нашли свое отражение в монографических исследованиях И. Р. Гальперина /42 /, О. И. Москальской /100/, Л. М. Лосевой /93 /- постановка теоретических проблем лингвистики текстав сборниках статей «Новое в зарубежной лингвистике» (вып.УШ, IX), «Синтаксис текста», «Смысловое восприятие речевого сообщения», «Аспекты общей и частной лингвистической теории текста» в докладах на симпозиумах, в которых участвовали лингвисты СССР и зарубежных стран. В результате этих исследований сформулирован и введен в научный обиход целый комплекс категорий, представляющих основные понятия лингвистики текста, хотя их трактовка не всегда бывает однозначной.

В монографии И. Р. Гальперина «Текст как объект лингвистического исследования» выделены две основные группы грамматических категорий текста — семантические и структурные. К первым относятся информативность, глубина, модальность, пресуппозиция, прагматикако вторым — интеграция, связность, проспекция, ретроспекция, пар-титурность, континуум. Опираясь на марксистско-ленинскую теорию познания / 8, с.85/, И. Р. Гальперин называет их «ступеньками познания» природы текста, его построения и функционирования. В нашей работе мы исходили главным образом из данного понятийного аппарата текста, который в своих основных характеристиках соответствует сущностным свойствам исследуемого объекта.

Представляется важный рассмотреть различия в понятиях «связность» и «цельность», т.к. при использовании латинской транслитерации — когезия, интеграция — возникает терминологическое смешение. В исследованиях советских и зарубежных лингвистов под эти термины подводятся различные значения, а в ряде случаев они употребляются взаимозаменяемо. В нашем исследовании мы исходим из трактовки этих понятий, данных в работе А. А. Леонтьева / 90, с. 60/.

Связность, или когезия, — это лингвистическая категория, определяемая в пределах двух или более последовательных предложений. Имеется определенное количество индикаторов связности, или средств, указывающих на формально-структурные взаимоотношения между частями высказывания. Используя классификацию Н.А.Тур-мачевой, их можно подразделить на: а) сегментные, включающие грамматические, лексические и стилистические типы связи, такие как союзы, артикли, местоимения, синонимы, повторы, порядок слов и др.- б) супрасегментные — ритм, интонация, паузыв) экстралингвистические — единство места, времени, событий и т. д. /138, с.6/. Благодаря этим средствам части высказывания могут объединяться, но не всегда полной логической связью.

Цельность, или интеграция, — это психолингвистическая категория текста, которая определяет его логико-смысловое единство. Она устанавливается на уровне текста. Цельный текст — это текст, который при переходе от одной последовательной ступени смысловой компрессии к другой не деформируется, каждый раз сохраняет свое смысловое тождество / 90, с.65/.

Связность предопределяет цельность, но цельность не всегда определяется через связность, за исключением «жестких» текстов. Это, в основном, тексты делового стиля, с установившейся формально-смысловой структурой. Но и связное высказывание не всегда бывает цельным. Связность, как правило, определяется на трех-пяти, не более семи последовательных предложениях, определяющих границу оперативной памяти человека. Б количественной характеристике связности отражается тот факт, что для реципиента признаки связности текста используются как сигналы объединения соответствующих предложений в семантическое целое /90, с.62/.

Связный и цельный текст обладает целостностью. Благодаря целостности текст приобретает предсказуемость, которая позволяет реципиенту, не дожидаясь полного восприятия текста, представить его содержательную структуру.

Категории континуума, проспекции, ретроспекции, информативности текста, содержательно-фактуальная, содержательно-подтексто-вая и содержательно-концептуальная информации, их основные признаки рассматриваются по ходу изложения материала в главе III.

Б исследованиях, посвященных проблемам текста, притча еще не рассматривалась как тип текста, как лингвистическое явление. Актуальность данного исследования заключается в том, что оно находится в русле изучаемых проблем как лингвистики текста, так и литературоведения. Здесь уместно привести цитату из статьи С. Дан-гулова: «Вряд ли правомерно мнение, что обращение к притче является формой ухода от действительности. Наоборот, немало примеров, когда притча помогает поставить современную проблему, сообщая произведению своеобычие, а проблеме — глубину. Кстати, наши наблюдения свидетельствуют, что писатели, взявшие на вооружение притчу, как правило, хорошо знают современные проблемы» *. Наше исследование актуально также благодаря однонаправленности в из.

Дангулов С. Что может писатель. — Правда от 29.XI.1982 г. учение лингвистики текста притчи.

Актуальность темы

определяется также недостаточной разработанностью типологии отдельных текстов вообще и неизученности типа текста притчи, в частности, в распространенности терминов «притча», «притчевость», «притчеобразность». Исследование структуры и тек-стообразующих единиц целого текста как смысловых остается одним из актуальных вопросов лингвистики текста.

Новизна работы состоит в том, что в ней впервые объектом исследования выступает притча как тип текста вообще и американская, в частности. Выявление сущностных признаков текста американской притчи способствует разработке типологии художественных текстов в целом. В диссертации также сделана попытка отграничить притчу от смежных литературно-художественных жанров и форм — басни, романа-притчи, повести-притчи, притчевых произведений. Впервые рассматриваются релевантные специфические характеристики жанра, его основные и факультативные признаки.

Материалом исследования послужили произведения прогрессивных американских авторов ХУШ-ХХ вв. Б. Франклина, Н. Готорна, Э. По, Э. Хемингуэя, У. Фолкнера, Р. Баха, Р. Бредбери, чьи притчи представляют собой лучшие образцы текстов исследуемого типа в художественной литературе США. Сравнительно-сопоставительный характер исследования обусловил привлечение к анализу притчевых произведений других прогрессивных американских авторов: Г. Мелвилла, Д. Стейнбе-ка, К. Воннегута, а также библейских притч, что способствовало выявлению и описанию инвариантных структурно-семантических и лингво-стилистических единиц организации текста притчи. Диахронный подход к исследуемому материалу позволил в определенной степени проследить эволюцию и становление структуры и стилевых особенностей текста американской притчи и жанра в целом.

Целью исследования является выявление некоторых основных закономерностей построения целого связного текста как структуры, все элементы которой тесно связаны, на основе изучения структурно-композиционной и структурно-семантической организации текста американской притчитех структурно-смысловых единиц, которые реализуют прагматическую установку текста, выделение релевантных специфических черт притчи как жанра и как типа текста.

Сложность проблемы и индивидуально-авторский характер многих притч потребовали применения комплексных методов анализа: традиционно-описательного и супралинеарного, компонентного и дефиници-онного, структурно-семантического и контекстуального. Имеют место также классификация, обобщение, графическая репрезентация и количественные подсчеты.

Теоретическая значимость работы в том, что ее выводы вносят определенный вклад в развитие общей лингвистики текста, типологии текста, в разработку теории жанра.

Практическая ценность работы состоит в том, что ее результаты могут быть использованы в курсе лекций по лингвистике текста, теории литературы, лингвостилистике, на практических занятиях по интерпретации текста, при написании курсовых и дипломных работ.

Апробация работы. Результаты исследования докладывались на научно-теоретических конференциях профессорско-преподавательского состава факультета иностранных языков Львовского ордена Ленина государственного университета имени И. Франко в I98I-I984 гг., на республиканской межвузовской конференции в г. Киеве в 1982 г. Некоторые положения диссертации апробированы в спецкурсе «Лингвистика текста», прочитанном во Львовском университете в 1983 г.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав и заключения. Библиография включает 270 позиций цитируемой и использованной литературы.

— 161 -ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

Б результате проведенного исследования нами сделаны следующие выводы и наблюдения:

Притча представляет собой самостоятельный тип текста, который характеризуется принадлежностью к функциональному стилю языка художественной литературы, роду эпики, малым жанрам. Происхождение притчи можно отнести к тому периоду в жизни общества, когда были развиты в достаточной степени язык и образное мышление и когда возникла необходимость передачи знания наиболее эффективным способом (иносказанием) и оптимальной для конкретного содержания форме — краткой, лаконичной, соответствующей требованиям запоминания и наиболее адекватной последующей передачи. С возникновением письменности притча в течение длительного периода сохраняла многие черты устного жанравновь создаваемые тексты по форме и характеристикам повторяли старые, тем самым канонизируя их.

Что касается притчи в американской литературе, то благодаря историческим условиям она миновала устный этап в своем развитии и всегда имеет конкретного автора. Тем не менее, ряд американских притч был создан по канону, которым явились притчи Библии. Канонические притчи в американской литературе немногочисленны, их авторами были Б. Франклин, Э. По, Р.Бах. Канонические притчи представляют интерес с той точки зрения, что в них опосредованно отразились те черты притчи, которые были ей присущи на устном этапе существования.

Развитие жанра притчи было неравномерным. Так, в американской литературе ХУП и XIX вв. притчи крайне малочисленны. В ходе эволюции притча претерпела ряд изменений, которые в совокупности во многом способствовали возрождению жанра в XX веке. К таким изменениям относятся: преодоление инерции жанровой формы, отказ от эксплицитно выраженной морали, появление самоценного событийного аспекта, увеличение философичности. Возрождению притчи также способствовали и социальные предпосылки: возникновение двух антагонистических социальных систем — капитализма и социализма, научно-техническая революция и как негативный ее результат — создание оружия массового поражения и возникновение реальной угрозы его применения. Современные притчи в американской литературе характеризуются ценностной ориентацией.

В литературе XX в. наряду с притчами существуют произведе- ^ ния, которые сами авторы, критики и литературоведы называют прит-чевыми, а также произведения, жанр которых определяют как роман-притчу, повесть-притчу, драму-притчу. При изучении притчи возникает необходимость размежевания (или отождествления) ее и такого рода произведений. В ходе исследования был сделан вывод, что жанр притчи как таковой нетождественен роману-притче, повести-притче, драме-притче, с одной стороны, и притчевым произведениям, с другой. В основе определения притчи лежат ее следующие релевантные специфические характеристики: лапидарность, аллегоризм, постановка извечных общечеловеческих проблем. Произведениям типа роман-притча, повесть-притча, драма-притча и большинству притчевых произведений лапидарность не присущааллегоризм необязателен для притчевых произведений, тогда как для притчи необязателен самоценный событийный аспект, который является неотъемлемой чертой романов-притч, повестей-притч, драм-притч и притчевых произведений. Сходство притчи и двух вышеназванных групп текстов лежит в проблематике, в высокой степени философичности.

Изучение типа текста притчи позволило выделить ряд оппозиций, члены которых можно рассматривать как подтипы текста притчи: а) самостоятельные притчи: притчи, связанные с определенным контекстомб) притчи с эксплицитно выраженной моралью: притчи с имплицированной моральюв) канонические притчи: неканоничеt ские притчи. Подтипы текста последней оппозиции были положены в основу исследования структурно-композиционных и структурно-семантических особенностей притчи.

Исследование форм контекстно-вариативного членения канонической притчи показывает, что по мере эволюции жанра происходит развитие и усложнение форм контекстов в данном подтипе текста. На смену низкой сменности форм контекстно-вариативного членения текстов притч ХУШ в. приходит более высокая в XIX и XX в. Возрастает число описательных и смешанных контекстов.

Композиционная схема подтипа текста канонической притчи следующая: экспозиция, диалог и/или поступки персонажей и мораль. При отсутствии эксплицитно выраженной морали, что для канонической притчи не типично, последняя часть схемы заменяется кодой. Мы считаем, что устойчивость композиционной схемы канонической притчи является не факультативной, а обязательной характеристикой данного подтипа текста, обусловленной его прагматикой и исторической литературной традицией. Отдельные части композиционной схемы подтипа текста канонической притчи совпадают со следующими формами контекстно-вариативного членения: экспозиция — повествование или описание, мораль — рассуждение, кода — повествование. В композиционной схеме подтипа текста неканонической притчи первая и последняя части всегда четко оформлены графически (выделены в абзац), синтаксически (составляют СФЕ) и по форме изложения (представляют собой однородный контекст).

Диалог является факультативной формой изложения текста канонической притчи. Во всех случаях реплики диалога представляют собой прямую речь со словами автора. Наиболее употребительным глаголом говорения является глагол to say.

Объемно-прагматическое членение канонической притчи характеризуется преобладанием парцеллирующих абзацев, выделяющих часть.

— ш сверхфразового единства, и отсутствием сложных абзацев, охватывающих более одного СФЕ.

Исследование структурно-семантических характеристик текстов канонических притч позволило установить, что подражание канону шло как по линии структуры, так и по линии семантики. Авторы канонических притч стремились полностью (как Б. Франклин) или частично (как Э. По) сымитировать объемно-прагматическое членение текста канона, специфику грамматических форм, особенности строения предложений, отдельные реалии, сюжеты. Объектом для подражания выступала не какая-то конкретная притча, но нечто собирательное, являющееся средоточием наиболее характерных для канона черт (таких, как специфическое объемно-прагматическое членение на абзацы, их нумерация, различные виды повторов, инверсия, архаизмы).

Что же^касается объемно-прагматического членения неканонических притч, тЬ^его отличие от такового канонических состоит прежде всего в томчто в неканонических текстах присутствуют все три вида абзацев — простые, парцеллирующие и сложные. Их соотношение в текстах различных авторов неодинаково. Так, для текстов неканонических притч Б. Франклина характерно преобладание простых абзацев (73%) и отсутствие парцеллирующих, тогда как у Н. Готорна и Р. Бредбери парцеллирующие абзацы наиболее многочисленны (соответственно 71% и 93%). Причины, которые ведут к появлению большого числа парцеллирующих абзацев в текстах канонических и неканонических притч, различны. Если в первых они вызваны стремлением следовать канону и передают специфику устного повествования, то во вторых (неканонических) они возникают как следствие большого числа диалогических контекстов.

Б контекстно-вариативном членении текстов неканонических притч так же, как и в канонических, по мере развития жанра происходит увеличение числа описательных контекстов и уменьшение числа контекстов рассуждений. Это отражает те внутренние изменения, которые произошли в жанре притчи, а именно, увеличение ее описательности, снижение дидактизма, имплицированность поучения. Опять же, как и в канонических притчах, в неканонических наблюдается рост числа смешанных абзацев, что свидетельствует об усложнении форм изложения.

В неканонических притчах встречаются все виды речи — прямая, косвенная, несобственно-прямая, тогда как в канонических два последних вида речи практически отсутствуют. В контексте диалога слова автора часто опускаются. При их наличии наблюдается значительное разнообразие глаголов, вводящих прямую речь: глаголы говорения, эмоционально-экспрессивные и эмоционально окрашенные, глаголы кинесики. Это является отличительной чертой подтипа текста неканонической притчи. Композиционные схемы неканонической и канонической притчи различаются последней частью: почти во всех текстах мораль уступает место коде, поучение имплицируется. Четкое оформление частей композиционной схемы канонической притчи уступает место более свободному: экспозиция и кода могут не выделяться ни графически (в абзац), ни синтаксически (в СФЕ) — форма изложения нестабильна.

Одной из специфических релевантных черт типа текста притчи является его лапидарность. Она создается прежде всего единона-правленностью сюжета на раскрытие главной темы повествования. При этом исключается разветвленность сюжета, которая бы могла препятствовать концентрации внимания читателя на раскрытие притчевого замысла. В ряде притч единонаправленность обеспечивается своего рода моделированием ситуации, комбинированием вероятных линий поведения персонажей, ограниченным числом действующих лиц. Лапидарность притчи проявляется и в особенностях системы художественных образов. Автор преднамеренно лишает персонажей сложных или протис воречивых черт и выявляет в них одну доминирующую характеристику, что и способствует наиболее лапидарному воплощению притчево-го замысла. Эта доминирующая черта часто воплощается в имени действующего лица притчи.

Канонические притчи отличаются значительно большей степенью лапидарности, чем неканонические, что обусловлено их спецификой. Лапидарность канонических притч достигается прежде всего характерным строением абзацев и предложений, инверсией, высокой степенью предикативности контекстов, использованием фоновых видов повтора при введении речи персонажей, косвенной характеристикой действующих лиц.

Неканонические притчи уступают каноническим в краткости, под которой мы понимаем размер текстов, измеренный по параметру количества слов. Объем текстов исследованных нами неканонических «притч превышает объем канонических в среднем в три раза. Лапидарность текстов неканонических притч достигается отчасти теми же приемами, что и канонических (использование фоновых видов повтора, косвенная характеристика персонажей). Однако она имеет и свои особенности. Так, в контекстно-вариативном членении неканонических притч значительная роль отводится диалогам. Быстрый обмен репликами в диалоге обеспечивает их содержательную емкость, опущение глаголов говорения и слов автора при введении реплик реализует такую стилистическую черту, как краткость. Особенностью лапидарности текстов неканонических притч является и переосмысление релятивных отрезков текста в предикативные.

Лапидарность текста притчи формируется и спецификой континуума. Особенностью континуума притчи является абстрагированность повествования во времени и в пространстве. Она тесно связана с тематикой притчевого повествования, содержательную основу которого составляют главные моральные, нравственные, философские проблемы человеческого бытия, а также его двуплановостью, аллегоричностью. Временная абстрагированность притчи определяется спецификой соотношения форм художественного времени. В притчевом повествовании описания времени как исторической эпохи и места как географического понятия или отсутствуют вообще, или крайне условны. Поэтому повествовательное время как форма художественного времени в тексте притчи практически не определено, а влияние сюжетного времени на абстрагированность незначительно. Отсутствие темпоральных локализаторов повествовательного времени отмечается в текстах всех канонических притч и в большинстве неканонических. Другой особенностью континуума текста притчи является низкая степень его дискретности, т. е. в тексте притчи преобладает континуум, а не дисконтинуум.

Особый интерес представляет информативность текста притчи. В нем одновременно сосуществуют два плана: первый — прямой, поверхностный, второй — более глубокий, подтекстовый. Если на раннем этапе развития притчи первый план не представлял какой-либо ценности, то позднее его значимость увеличивалась, что привело к появлению у притчи самоценного событийного аспекта. Двупланои вость притчевого повествования создается за счет аллегории, символов. Дополнительную информацию создает и вертикальный контекст. Если в канонических притчах его источником служит преимущественно Библия, то в неканонических эти источники более разнообразны и включают в себя различные произведения художественной литературы, несловесные виды искусства, исторические факты и реалии.

Ведущим стилистическим приемом текста притчи является поу втор. В канонических притчах повтор выступает как одна из имитирующих протослов черт, в чем состоит его аллюзивная функция. Основные виды повтора в тексте канонической притчи следующие: полисиндетон, эпифора, анафора, параллельные синтаксические конструкции. Также отмечены случаи фоновых видов повтора. В неканонических притчах наряду с повтором-лейтмотивом и ассоциативным повтором особую роль играет дистантный повтор, способствующий переосмыслению релятивных отрезков текста в предикативные.

Одной из основных функций повтора является его ритмообразую-щая функция. Текст притчи, и в особенности канонической, отличается ярко выраженным ритмомелодическим рисунком, который также образуется вследствие смены форм контекстно-вариативного и объемно-прагматического членения текста.

В проведенном исследовании была сделана попытка осветить некоторые структурно-семантические и структурно-композиционные особенности типа текста притчи в русле лингвистики текста. В заключение еще раз отметим, что с точки зрения лингвистики текста, лингвостилистики и литературоведения притча представляет собой чрезвычайно интересный объект исследования. Так, плодотворным было бы изучение лексико-семантических особенностей притчи как в синхронном, так и в диахронном планах, ее ритмомелодического рисунка, смысловой иррадиации внутритекстовых притч на весь текст и других особенностей притчи как жанра и как типа текста.