Речевой жанр проработки в тоталитарной культуре

Диссертационное исследование посвящено анализу речевого жанра проработки в контексте тоталитарной культуры. Проработка — это обсуждение объекта — лица на собрании.

Э.Сепир писал: «Язык, раса и культура не соотносятся в обязательном порядке. Но из этого не следует, что они никогда не могут соотноситься» [1993: 191]. Связь языка и культуры в современной филологической науке не оспаривается. Идея нетождественности, но взаимообусловленности языка и культуры как в этноспецифическом, так и в надэтническом аспектах естественно вошла в современные вузовские и даже школьные учебники и учебные пособия [Реформатский, 1967; Михальская, 1996; Русское красноречие. 1997 и др.]. Исследование плана содержания" «культуры, народной психологии к мифологии независимо от способов формального представления (слово, предмет, обряд и т. п.)» [ЛЭС, 1998: 597] входит в задачи не только этнолингвистики, но и лингвокультурологии. Лингвокультурология как научная дисциплина позволяет изучить язык и речь относительно культуры определенного типа. Активное развитие лингвокультурологии находит отражение в трудах Н. Д. Арутюновой [1994 и др.]- Т. В. Булыгиной и А. Д. Шмелева [1997]- А. Вежбицкой (также — Вежбицка) [1996, 1997, 1999]- ВБ. Воробьева [1997]- В. В. Дементьева [1999а- 19 996−2000а-20 006]- О. П. Ермаковой [1999]- В. И. Жельвиса [1999]- Е. А. Земской [2000 и др.]- М. В. Китайгородской и Н. Н. Розаноз ой [1999]- В. В. Колесова [2000]- H.A. Купиной [1992; 1995; 2000 и др.]- ЭЛассан [1995]- Н. Б. Мечковской [1998]- O.A. Михайловой [1996; 2000 и др.]- ЛНМурзина [1994; 1996 и др.]- Л. Э. Найдич [1995]- А. П. Романенко [1999; 2000]- О. Б. Сиротининой [1995 и др.]- Ю. С. Степанова [1996]- Н. И. Толстого [1995]- В. Н. Топорова [1998 и др.]- Н. И. Формановской [1998]- Е. С. Яковлевой [1994] и мн.др. В качестве основополагающих воспринимаются сегодня исследования В. фон Гумбольдта, A.A. ПотебниМ.М. Бахтина, Ю. М. Лотмана, В .Я. Проппа, ПАСорокина, О. М. Фрейденберг, Э.Сепира. Литературоведческие, культурологические, этнографические, социологические и психологические методы исследования дополнили собственно лингвистические и определили синтетический характер лингвокулыуролоши.

В связи с многоаспектностью лингвокультурологии И. А. Стернин указывает на необходимость рабочего определения понятия «культура» [Стернин, 1999: 8].

Культура в самом общем виде должна быть осознана как член оппозиции природа — культура, где человек выступает «мерой вещей». Осознание культуры как термина, с одной стороны, и феномена, с другой, шло сложным путем [Культурология, 1999: 37 — 44]. «В отечественной литературе стало уже банальным сетовать на множественность определений культуры» [Коган, 1993: 9]. Многие культурологи и философы в специальных исследованиях отказываются дальше множить определения культуры, опираются на предварительные и не претендующие на полноту дефиниции [Пелипенко, Яковенко, 1998]. Мы должны признать, что культура — действительно открытая категория, определяемая социальными действиями человека, результатами этих действий и уровнем развития индивиду ал ьно-л-таностного начала [ср.: А. Белый, 1990: 91 и Орлова, 1994: 20]. Если стремиться к определению, которое позволило бы осуществить как статический, т&к и динамический подходы к объекту, целесообразно согласиться со следующей дефиницией: культура — «это система, выступающая мерой и способом формирования и развития сущностных сил человека в ходе его социальной деятельности» [Коган, 1993: 20]. Другими словами, система «последовательной выработки, закрепления и трансляции ценностей», которая выступает «как баланс сочетания непрекращающейся модернизации с предельно высокой степенью преемственности» [Культурология, 1999: 48].

Назовем актуальные для нашей работы свойства названной системы: культура может быть т^едставлена системой текстов [Бахтин, 1996; Лотман, 1994; Мурзин, 1994, 1996, 1997; Купина, 1996 и др.]- культура выполняет в обществе регулятивные функции (Б. Малиновский [Культурология, 1999: 40]) — культура той или иной предметной области (искусство, политика, наука) или надпредметной (коммуникативная культура) может быть представлена через скрытую логику, присущую явлениям культуры [Леви-Строс, 1994; Вежбицка, 1999].

Тоталитарная культура понимается нами как официальная культура тоталитарного государства (по вопросу язык и общество см.: [Крысин, 1977; Рождественский, 1997; Русский язык и советское общество, 1968; Русский язык конца., 1996: Гелищев, 1968]). В диссертации понятие тоталитарного государства конкретизируется: мы говорим о феномене социализма в СССР. Расцвет тоталитарной культуры связан со сталинской эпохой, когда даже участие в научном обществе становилось преступлением [Ашнин, Алпатов, 1994]. Специфика тоталитарной культуры и признаки тоталитарности государства подробно изучались. На страницах современных научных изданий регулярно обсуждается проблема тоталитарного в собственно теоретическом [Баллестрем, 1992; Гаджиев, 1992; Губин, 1995; Кантор, 1997; Люкс, 1998 и др.] и в историческом [Межуев, 1990; Залкинд, 1991; Яхот, 1991; Россиянов, 1993; Валицкий, 1998 и др.] аспектах. Для нашего исследования существенны следующие черты тоталитарной культуры: контроль всех сфер человеческой жизнедеятельности [Сорокин, 1998; Лебина, 1999]- директивность [Купина, 1999; Межуев, 1990]- всепроникающая идеология [Голомшток, 1994; Гуревич, 1990; Купина, 1995]- стремление к полной монологичности [Лассан, 1995; Михальская, 1996]- масочносгь, теагрализованносгъ [Ермолин, 1996; Кантор, 1997]. Отмеченные черты характерны и для языковой политики советского государства [Аврорин, 1970; Данилов, 1999аЯзык и идеология, 1981].

Язык — естественная знаковая система, возникшая и закономерно развивающаяся в человеческом обществе, существующая не для отдельного индивида, а для определенного социума, полифункциональная и являющаяся формой отражения окружающей человека действительности [см.: Кибрик, 1998: 604]. Тоталитарное государство обслуживает тоталитарный язык. Порождается особая «речевая реальность» [Щурина, 2000], учитывающая, что язык «есть то, как думают» [Сепир, 1993: 193]. Стиль этой речи К. Э. Штайн называет «уклончивым» [1999: 11э].

Формирование русского тоталитарного языка «началось под влиянием Октябрьской революции, осуществлялось под жестким давлением идеологии и при поддержке носителей русского языка, в том числе одаренных писателей, поэтов, журналистов» [Купина, 1999: 6]. Язык как знаковая система материализован в речи, которая, в свою очередь, представлена текстами. Текст может быть изучен как структурно-смысловое единство (лингвистика текста: [Гальперин, 1981; Дымарский, 1999; Купина, 1983; Новое в., 1978] и др.), как единица общения (психолингвистика и коммуникативная лингвистика: [Жинкин, 1998; Леонтьев, 1999; Седов, 1999аБорисова, 2000]), как продукт социальной деятельности (социолингвистика: [Ерофеева, 1994; Крысин, 1989; Дементьев, Седов, 1998]). Текст, по меткому выражению М. М. Бахтина, — «первичная данность» всего гуманитарно-филологического мышления [Бахтин, 1996: 306]. «Текст — компонент, явление духовной культуры (понимаемой как совокупность достижений общества в духовной сфере). Язык <.> — средство создания текстов как явлений культуры» [Стернин, 1999: 12]. «Язык, слово — это почти все в человеческой жизни. Но не нужно думать, что эта всеобъемлющая и многограннейшая реальность может быть предметом только одной науки — лингвистики и может быть понята только лингвистическими методами» [Бахтин, 1996: 325−326].

Учитывая вышесказанное, лингвокулыурологию мы будем понимать не только как движение «от системы языка к культуре» [Мурзин, 1996: 8], но и описание культуры в ее отношении к лингвоспецифичным объектам, а также поиск отражения культуры в тексте [Васильева, 1998; Ворожбитова, 1999а- 19 996- Кубрякова, 1994; Купина, 1992; Купина, 1999; Топоров, 1998; а также см.: Культурно-речевая ситуация., 2000;Русский язык., 1999]. Лингвокультурологический анализ может быть направлен на изучение речевого жанра (далее также — РЖ). Единицей анализа в таком случае является текстовой фрагмент, в котором отражен РЖ, в нашем случае — речевой жанр проработки. Событие проработки — характернейшее явление тоталитарной культуры. Событие это отражено в речевом жанре проработки (далее также — РЖПр), который воплощается в обширном проработческом сверхтексте [Битенская, Купина, 1994], своей периферией выходящем за пространственно-временные пределы тоталитарной культуры.

Речевой жанр — универсальная категория лингвистической философии, которая должна быть положена в основу методов нового антропологического языковедения" [Седов, 1999в: 17].

Теория речевых жанров в течение последних десяти лет бурно развивается. Актуализация программной статьи М. М. Бахтина «Проблема речевых жанров» силами.

A. Вежбицкой, Т. В. Шмелевой и др., с одной стороны, активное изучение теории речевых актов Ю. Д. Апресяном, Н. Д. Арутюновой, Т. В. Булыгиной и А. Д. Шмелевым,.

B.Г. Гаком, I/ Ч. Гловинской и мн. др., с другой, а также выявление типов текста и способов членения текста на относительно устойчивые составляющие (см. работы исследователей Пермской школы функциональной стилистики — Е. А. Баженовой [1999, 2000], Н. В. Данилевской [1998], Е. М. Крижановской [1998], В. А. Салимовского.

1998, 1999 и др.], Т. Б. Трошевой [1999] и др.) при общем внимании к «подлинному» речевому общению привело к формированию направления жанроведческих исследований (см.: Дементьев, 1997; Жанры речи, 1997 и Жанры речи — 2, 1999). Жанры речи анализируются в герменевтическом [Богин, 1997], когнитивном [Баранов, 1997], лингвотекстовом [Сибирякова, 1997], психологическом [Макаров, 1997; Седов, 1999а], речеведческом [Шмелева, 1997], системнолингвистическом [Федосюк, 20 006], стилистическом [Салимовский, 1998, 1999а, 19 996] и др. аспектах, каждый из которых подтверждает культурную обусловленность жанров речи тд г/ч—— 1/->/г"т ухеелбдуплся как т дельные речевые жанры ееиры ц^сдив, уууущ, утешения, убеждения и уговоров [Федосюк, 1996], притворства [Деннингхаус, 1999], так и сочетания жанров в сложных коммуникативных образованиях, например, в светской беседе, в семейном общении, в религиозной сфере, даже в «ситуации винопития» [Дементьев, 1999; Рытникова, 1997; Майданова, 1999, Розанова, 2000; Башкова, 2000], а также в профессиональных и возрастных группах [Федосюк, 2000аГуц, 1997; Сперанский, 1999], в художественной речи [Байрамуков, 1999].

Опыт описания конкретных участков речевого общения соседствует как с необходимостью поднять дискуссию по основополагающим жанроведческим вопросам [Гольдин, 1997; Долинин, 1999; Кожина, 1999а- 19 996- 1999вСиротиш, йа, 1999], так и с желанием на единых основаниях построить типологию жанров [Баранов, 1997; Борисова, 1999; Дементьев 1999(а, 1999(6- Шмелева, 1995, 1997 и др.] и описать жанровое пространство русского языканаиболее значимый, на наш взгляд, опыт принадлежит Т. В. Шмелевой и ее единомышленникам (см.: [Крылова, 2000; Федосюк 1997(а, 1997(6- Тарасенко, 1999] и др.).

Исследовательская активность выявила три вопроса, без ответа на которые не может быть проведен анализ речевого жанра: определение речевого жанра, типология РЖ, методика анализа РЖ. Ответы, положенные в основу нашей работы, во многом связаны с установкой К. А. Долинина на необходимость анализа РЖ ь трех аспектах.

Когнитивно-конструктивный аспект, ориентированный на то, что «жанровые каноны, писаные или неписанншправила построения дискурсов в стереотипных коммуникативных ситуациях, известные большинству членов социума, суть особый вид ментальных схем — сценарии, фиксирующие типовые способы совершения и обычный порядок протекания речевых событий, типичных для данного социума» .

Долинин, 1999: 10]. Для нашего исследования ментальные схемы, сценарии важны в той мере, в какой они определяют устойчивость типа текста, а также в части отражения самого сценария в тексте проработки или в сопутствующих текстах. Именно поэтому жанровый канон (в понимании К.А. Долинина) положен в основу нашей работы.

Социально-психологический аспект изучения РЖ связан с возможностью проявления / непроявления «образа автора». «Чрезвычайно существенно, что речевое поведение — не автоматическая и безошибочная реакция субъекта речи на значение параметров коммуникативной ситуации, а результат их субъективного восприятия и истолкования» [Долинин, 1999: 11].

Социокультурный аспект исследования направлен, наконец, на выявление функции РЖ в культуре [Долинин, 1999: 12].

В нашем материале названные аспекты должны быть несколько переосмыслены. Следует еще раз подчеркнуть, что нас, прежде всего, интересует роль РЖ проработки в тоталитарной культуре, роль, которую мы выявляем в ходе описания и анализа РЖ. Правила построения РЖ (каноны) проявляются в сценарии, который включает и типовые коммуникативные ходы, логику их появления, статусную расстановку коммуникантов1.

Все это находит непосредственное отражение в тексте. Из соотношения этих элементов и их текстового воплощения (по преимуществу в аспекте текстовых категории [Матвеева, 1990]2) мы и выводим лингвокультурологические характеристики РЖ.

Вернемся к проблеме дефиниции РЖ. В опоре на модель Т. В. Шмелевой и позицию В. В. Дементьева и К. Ф. Седова [Дементьев, Седов, 1998: 6- Седов, 1999а: 115] нами бы-.о предложено следующее определение: речевой жанр — устойчивое вербальное оформление особого сочетания коммуникативной цели автора, направленной на адресата, с факторами речевого и событийного прошлого и будущего при типовом диктумном содержании [Данилов, 19 996, 1999в]. Такой подход позволил нам избежать ограниченности изучения РЖ по модели и описать функционирование молчания в проработке, указав на системность и значимость каждого из конституирующих признаков РЖ, но не снял справедливых сомнений в.

1 Ср. вопросы К. А. Долинина и «матрицу коммуникативного акта» В. В. Красных [1998: 184 — 189]. том, что у проработки есть единая, типологически заданная, коммуникативная цель (сомнительно не только указание на информативный, оценочный, императивный или этикетный характер РЖПр — типология Т. В. Шмелевой [1997: 91 — 92], но и определение приоритета на шкале фатики / информатики [Винокур, 1993], см. тг же работы В.В. Дементьева). При этом само понятие коммуникативной цели требует существенных разъяснений. Нам представляется, что наиболее удачно понимание коммуникативной цели как замысла, направленного на создание текста, с одной стороны, и на адресата (посредством текста), с другой — дано В. А. Салимовским [2000а: 161 — 162] в опоре на представления Т. В. Матвеевой и др. исследователей (ср. подход И. Н. Борисовой [2000: 252 и далее]). Типы воздействия на адресата и типы завершения целого создают двунаправленную систему, которая находит воплощение в живой (не смоделированной исследователями) речи.

Избежать подобного «раздвоения» позволяет термин Д. Серля интенционалъное состояние [1987] (далее такжеИС). Об этом говорит В. В. Дементьев в монографии, посвященной непрямой коммуникации [2000а: 14 и далее]. ИС толкуется как элемент психической реальности. Оно не зависит от действий, направленных на его вербализацию. С нашей точки зрения, именно интенционалъное состояние ложится в основу устойчивости речевых форм не только косвенной, но и прямой коммуникации. ИС может обусловливать имя речевого жанра, через ИС может быть проверена первичность речевого жанра. Так, трудно представить себе интенционалъное состояние по отношению к притче3, в отличие от ИС по отношению к поучению. Наличие / отсутствие единого ИС позволяет развести речевые жанры и типы текстов, связанные с определенным функциональным стилем — собственно жанры: научная статья, роман и пр., которые, будучи единым высказыванием (по Бахтину) все-таки не могут быть подведены под одно интенциональное состояние. Следует подчеркнуть, что проблема типологии ИС не кажется нам очевидной, ибо структурировать домысленную, довербальную реальность в лингвистической работе не всегда возможно. М. К. Мамардашвили писал: «. сознание — это весьма странное явление, которое есть и которое в то же время нельзя ухватить, представить как вещь. То есть о нем в принципе нельзя построить теорию» [1990: 3].

2 К проблеме катег '.>рий в тексте существует несколько подходов, ср.: [Бондарко, 1996; Кигюровз 1994].

3 Учет исследований Ю. И. Левина позволяет усомниться в высказанном [1998: 520 — 540].

В диссертационной работе мы будем понимать речевой н^нр как речевую единицу, которая воплощает интенциональное состояние, связывающее адресанта и адресата, и строится по определенным канонам, закрепленным в культуре.

Характерно, что глагол прорабатывать называет действие субъекта РЖПр по отношению к объекту РЖПр, а состояние проработки объединяет всех участников проработочной процедуры.

Каноны построения проработки требуют описания. В соответствии с теорией М. Бахтина выделяются стилистические, тематические и композиционные каноны.

Т1 — лглтля «1¦ •> '—Г [X. 1-, < г.

1 срмИНЫ 31У1 иОКИМаЮхСЯ ИССЛСДОВаТСЛЯМИ ДОСТаТОЧКО СБОиОДНО. ххрОЯСКИМ НаШу точку зрения.

Стилистический канон может быть описан как в аспекте языковых единиц (слов, синтагм и т. п.), так и в аспекте текстовых категорий. Вектор поиска стилевой доминанты задается анализом имени речевого жанра. Тематический канон мы понимаем достаточно широко, рассматривая и категорию предметной темы, и сценарий РЖ в текстовом отражении. Композиционный канон мы связываем с группировкой значимых для целого частей РЖ (ср. подход М. Ю. Федосюка к комплексным речевым жанрам [1996]).

Описание жанровых канонов должно привести к выявлению конститутивных признаков жанра, определенных по модели Т. В. Шмелевой. Классификация РЖ может осуществляться я, а базе каждого из конститутивных признаков Так как наше диссертационное исследование связано с одним жанром, мы обращаем внимание на специфику РЖ проработки. Вместе с тем следует отметить, что конкретный РЖ связан системными отношениями (парадигматическими, синтагматическими и иерархическими) с другими жанрами, поэтому в процессе исследования мы будем учитывать эти универсальные связи.

Анализ РЖ не может быть выполнен без определения статуса РЖ как первичного или вторичного [Бахтин, 1995]. С. Гайда предложил разграничивать простые (один акт) и сложные жанры (комплекс актов), а также примарные (лицо в лицо) и секундарные (опосредованное, чаще письменное общение) [1999: 110]. Мы рассматриваем первичность и вторичность РЖ в соответствии с типологией А. Г. Баранова [1997: 8], который выделяет первичные простые РЖ, близкие к речевому акту, не составляющие интеракцию, соотнесенные с ИСпервичные сложные РЖ ю устойчивые диалогические образования, соотнесенные с общим для коммуникантов ИС или состояниями коррелирующимивторичные простые — повествование, описание и др., не соотнесенные с интеракцией, не соотносимые с интенциональным состоянием вне готового высказывания (ИС актуализируется в высказывании, например — в байке) — вторичные сложные РЖ или собственно жанры, в той или иной степени разыгрывающие интеракцию, например, в приемах диалогизации, и связанные с обязательно осознаваемой системой интенциональных состояний, уступающих место авторскому замыслу. Проработка относится у типу первичных сложных речевых жанров.

Методика анализа РЖ определяется, с нашей точки зрения, текстовым характером изучаемого объекта4. Т. В. Шмелева предложила три подхода к анализу РЖ. Лексический, предполагающий анализ имени речевого жанра. Стилистический, предполагающий анализ текстов в лингвистическом и литературоведческом аспектах. Речеведческий, предполагающий изучение моделей РЖ и описание их функционирования в различных коммуникативных ситуациях [Шмелева, 1997: 9091]. С нашей точки зрения, следует говорить и о подходе социолингвистическом, предполагающем анализ статусно-ролевого взаимодействия в речевом жанре, и о подходе лиш вокультурологическом, предполагающем анализ РЖ в контексте культуры. Но если три отмеченных Т. В. Шмелевой подхода предполагают традиционные приемы анализа и задают выбор единицы анализа, то два названных нами связаны со специфической целью, а единица анализа так же, как и методика, должны всякий раз уточняться (видимо, в этом заключается сложность лингвокультурологического анализа, единые принципы которого пока не сформулированы).

Лингвокультурологический анализ связывается со специфической единицейкультуремой (ср.: лингвокультурема, логоэпистема, прецедентный знак (текст), коммуникативной фрагмент соответственно в Воробьев, 1997; Бурвикова, Костомаров, 1998; Караулов, 1987; Слушкин, 2000; Гаспаров, 1996 и др.). Культурема — знак-носитель культурной информации (информации о культурных ценностях, мотивах и их трансформации). Особым видом культуремы следует считать идеологему. «Идеологему можно определить как некоторое закрепленное в языковой форме идеологическое содержание» [Купина, 1997: 134], то есть языковую или речевую единицу, нагруженную идеологическими (политическими) смыслами, которые определяют (моделируют и регулируют) внеязыковую действительность. Неразграничение идеологического и политического характерно для тоталитарной культуры [Купина, 1996]5. Мифологема — квазиидеологема, имеющая «свою драматургию» [Купина, 1997: 134].

При проведении анализа мы соотносим культурный смысл с той или иной речевой единицей, что определяет характер проводимого анализа. Так, говоря о слове-идеологеме, мы исследуем идеологический компонент значения, описываем семы, «зараженные» идеологией, выявляем механизм идеологического «заражения» (ср.: [Петрищева, 1984: 51]), восходящий к логике презентации ценностей и мотивов тоталитарной культуры.

Цель исследования — описать речевой жанр проработки как лингвокультурный и социокоммуникативный феномен. Объект диссертационного исследованияпроработка как речевой жанр влияния, целенаправленно внедряемый в тоталитарную культуру. В проработке, как и в других РЖ, «совершается использование языка в классовых, групповых целях», прослеживается «заражение отдельных слов и форм языка определенными оценками» [Бахтин, 1995: 231]. Предмет исследованияречевой быт тоталитарной культуры в жанровом аспекте.

Для реализации целевой установки мы использовали пошаговую исследовательскую процедуру.

Начальный этап исследования включает две ступени. Первый шаг анализа связан с выявлением идеологических составляющих имени речевого жанра: по материалам толковых словарей устанавливаются лексические единицы, заполняющие денотативное пространство проработки как идеологической процедуры: характеризуются идеологические опоры ситуации проработки, обозначенные в словарных толкованиях и в иллюстративных контекстах. Второй шаг анализа связан с исследованием идеологических оценок и эмоций в текстах проработки, с выявлением способов их системной организации, в качестве которых выступают.

4 Ср. позиции Т. В. Матвеевой [1994] и О. Б. Сиротининой [1994] о природе разговорного текста. Используемые нами диалогические фрагменты вслед за Т. В. Матвеевой определяем как тексты.

5 См. также работы по политдискурсу [Шейгал, 1999; 2000]. накладывающиеся одно на другое поле оценки и поле тональности6. Формирование биполя сопровождается идеологической субституцией. Все это позволяет охарактеризовать идеологическую специфику жанра проработки.

Следующий этап исследования знаменуется обращением к текстовым источникам, позволяющим выявить характер ролевого поведения участников процедуры проработки, обнаружить механизмы координации ролей, установить их композиционную значимость, показать жанрообразующую функцию социальных ролей. На этом этапе описывается структура и динамика сценария проработки, выявляются композиционные схемы проработки как жанровой и идеологической целостности.

На заключительном этапе анализа мы обращаемся к отдельным жанровым составляющим. На примере первичных простых РЖ вопроса и молчания мы выявляем механизм функционирования первичного простого РЖ в составе жанровой целостности первичного сложного, каким является проработка.

На первом этапе анализа исследуются лексические единицы, связанные прямо и опосредованно с именем жанра (источник анализа — словари русского языка), а также речевые средства выражения оценки и тональности (источник анализа — тексты проработки). На втором этапе мы переходим к анализу текстового фрагмента как составляющей жанрового композиционного целого. Анализ завершается вычленением субжанра (вогрос, молчание) в составе проработки.

В диссертационном исследовании использована группа описательных методов лингвистического анализа: компонентный анализ, контекстологический анализ, категориально-текстовой анализиспользованы также приемы лингвоидеологичеи^ой интерпретации текста и приемы нормативно-стилистической7 оценки.

В качестве материала привлечен корпус текстов (более 1000 страниц), отражающих ситуацию проработки. Источники текстового материалахудожественные произведения идеологической и контридеологической направленности, мемуарная литература, а также публикации документов и фрагменты разговорной речи. Множественность источников должна содействовать объективности выводов. В работе используется демонстрационный способ представления материала.

6 О фатическом поле языка см.: [Мурзин, 19 986].

Актуальность предлагаемой работы определяется необходимостью изучения речевых жанров влияния в пространстве культуры. Исследование соотношения типа культуры и жанров влияния, анализ ключевых для культуры речевых жанров предполагает разработку основ современной языковой политики. Разрабатываемый диссертантом жанроцентрический аспект изучения речи в культуре определенного типа — одно из ведущих, но в настоящее время еще недостаточно разработанных направлений в теории русской коммуникации.

Научная новизна. В диссертации впервые на обширном текстовом материале осуществлен опыт лингвокультурологического и социокоммуникативного описания речевого жанра проработки, функционирующего в условиях тоталитарной культуры.

Практическая ценность. Собранный материал и результаты его обобщения могут быть использованы в учебной практике: вузовские курсы общего языкознания, культуры речи и стилистики, риторики, спецсеминары и спецкурсы по проблемам языка и культуры, языковой политики, репертуара жанров.

На защиту выносятся следующие положения:

Проработка — идеологема и ключевой жанр тоталитарной культуры.

Проработка — идеологическая процедура, которая вытесняет социальные и индивидуальные характеристики коммуниканта, навязывая коммуниканту действия, сослвектвующие позиции объекта проработки или субъекта проработки.

Проработка как тип текста на первый план выдвигает категории оценка и тональности в ущерб текстовому денотатуречевые средства выражения оценки и тональности имеют полевую организацию, собственно рациональная и эмоциональная виды оценок замещаются оценкой идеологической.

Проработка — первичный сложный моноцентрический речевой жанр.

Проработка идеологически преобразует первичные простые речевые жанры, наделяя их идеологическими функциямисобственные жанровые признаки при этом нейтрализуются.

Апробация работы. По результатам проведенного исследования были сделаны доклады и сообщения на конференциях в Екатеринбурге, Нижнем Тагиле, Перми, Санкт-Петербурге. Опубликовано по теме диссертации пять статей и семь публикаций в виде тезисов.

7 О понятии «норма» см., кроме классических работ: [Ширяев, 2000; Вепрева, 1996; Захарова, 1999].

Выводы.

Проработка может быть представлена как система субжанров, хотя сама проблема описания и именования каждого субжанра еще далека от полного решения. Жанровый анализ позволяет выявить композитивные доминанты — и не только в опоре на событийное содержание. К пониманию правил построения речевого жанра приводит последовательное описание элементов диалогического текста в опоре на интеракцию.

Вопрос, являясь самым частотным субжанром проработки, приспосабливается к последней. Проявляется это в невостребованности оформления вопросно-ответного единства, в невнимании к информативной стороне вопросов и ответов, в типовом соотнесении вопроса и обвинения, вопроса и оскорбления как интенциональных состояний, тесно связанных с процедурой проработки.

Внутрижанровая норма, обусловленная процедурой проработки, требует пересмотра прав и обязанностей участников коммуникативного события: гипертрофируются права прорабатывающихпрорабатываемый лишается элементарных коммуникативных прав. На этом фоне вырабатываются выявленные четыре основных типа вопросов в проработке: метатекстовые вопросы, вопросы влияния (выполняющие разветвленную и частотную функцию вопроса в РЖПр), собственно вопросы, риторические вопросы. За счет продуктивности вопросов влияния редуцируются собственно вопросительные характеристики (запрос информации, заинтересованность в добровольном ответе), общежанровая норма нарушается.

Культурно-речевая ситуация эпохи тоталитаризма в целом может быть охарактеризована как ситуация главенства директивной заданности, в угоду которой могут быть искажены не только важнейшие содержательные, но и формальные характеристики субжанра. Приоритет внутрижанровой (директивно-ситуативной) нормы над общежанровой (а при переносе на единицы языка — коммуникативной над языковой) в идеологических текстах тоталитарной эпохи интерпретируется нами как явление, реализующее разрушительные возможности государственного влияния на употребление языка.

Мотание, как и другие субжанры, в речевом жанре проработки специализируется. Молчание соотносится с концепцией адресата в том смысле, что истолкование речевых действий прорабатываемого совершается прорабатывающими. Прорабатываемый, таким образом, обречен на совершение действий, «рекомендованных» директивой.

Субжанр молчания способствует формированию тонального напряжения, объединяющего участников процедуры проработки.

Молчание и вопрос дополняют и развивают представление об идеологической сущности проработки и позиционных характеристиках коммуникантов.

Субжанровое описание речевого жанра, на наш взгляд, позволяет адекватно представить тот параметр РЖ, который, вслед за Т. В. Шмелевой, называют языковым воплощением, а вслед за М. М. Бахтиным — соотносят со стилистическими и композиционными признаками «высказывания».

заключение

.

Важнейшие направления в современных филологических дисциплинах связаны, с одной стороны, с поиском «атома» текста и путей анализа такого «атома" — с другой — с описанием коммуникативно-речевой ситуации, характерной для той или иной эпохи, того или иного этапа в развитии языка и культуры.

Будучи порождением тоталитарной культуры речевой жанр проработки, наследует ее основные свойства. РЖПр реализует основные функции тоталитарной культуры: обеспечивает идеологический контроль за членами группы (прорабатываемыми и потенциально прорабатываемыми) — формируясь на основе директивы, поддерживает специфическую директивно-ситуативную норму, распространяющуюся как на выбор ярлыков и, соответственно, тематику проработки, так и на приспособление речевых элементов (субжанров) к проработочному контексту. Процедура проработки, построенная с учетом идеологической композиции, стимулирует процесс идеологического «заражения» коммуникативной ситуации. Тоталитарная культура монологична. Несмотря на диалогическую (полилогическую) форму существования проработки, РЖ приобретает монологический характер, который обеспечивается директивной заданностью и гипертрофированными коммуникативными правами прорабатывающих. Масочность и театрализованность тоталитарной культуры в проработке проявляется в наличии правил игры, в механизмах мены ролей, а также в вытеснении статусных характеристик коммуникантов позиционными.

Таким образом, проработка — ключевой речевой жанр тоталитарной культуры, в котором основные свойства тоталитарной культуры не только отражаются, но активно воссоздаются. Другими словами, проработка — мощный инструмент воздействия тоталитарной культуры на носителей языка и на общество в целом.

Монологичность, агрессивность и «надчеловечность» проработки способствовали тому, что именно с помощью данного РЖ регулировались человеческие отношения. Организующий человеческое общение речевой жанр подобной силы, построенный на демократических и нравственных ценностях, -осознается нами как весьма актуальная филологическая мечта.

На основе проведенного исследования можно высказать несколько рекомендаций, соотносимых с языковой политикой государства. Особое внимание для становления гуманного и демократического общества следует уделять формам коллективного общения (разнообразным диспутам и дебатам, школьному уроку, интерактивным передачам радио и телевидения, а также общению в компьютерной сети). Необходимо избегать в официальном и неофициальном общении жанровых форм, в которых позиционная роль вытесняет статусную. В этом аспекте особенно опасны ролевые игры в системе образования, если в них не акцентируется функция статусной характеристики. Последняя может отступать лишь временно, но даже в этом случае разработчикам игр необходимо обращать внимание на важность сохранения позитивного потенциала сгагусных характеристик.

В наши дни существуют различные трансформации речевого жанра проработки, заслуживающие специального лингвистического внимания. Мы надеемся, что соответствующие речевые процессы станут предметом специального лингвистического исследования.