В трудах Конфуция упоминаются связанные с возлиянием вина ритуалы. Важный смысл в этом контексте приобретают слова учителя «теперь чаши для вина стали иными. Разве это чаши для вина? Разве это чаши для вина?» [Конфуций, 1998, с. 56]. Следует отметить тот факт, что сосуды для вина — это, пожалуй, одна из древнейших разновидностей китайских сосудов, они составляют огромную часть культуры употребления вина.
Анализируя эти слова Конфуция, А. А. Маслов объясняет их недовольством «даже мелочью, нарушающей ритуальное единство с духами» [Маслов, 2006, с. 8]. Нарушение ритуала является поистине глобальной проблемой, ведь «ли» — основа существования вселенной, залог ее бытия. Возлияния вина сопровождали практически все древние ритуалы, что нашло свое отражение в языке и культуре, уже первые иероглифы содержат в своем начертании отсылки к семантике вина [5], а специальные сосуды для жертвенных возлияний были обнаружены в древнейших гробницах.
Так, А. Маслов отмечает, что «поскольку практически каждый акт традиционной жизни, например рождение, свадьба, похороны, сопровождался соответствующим ритуалом, то его важной частью являлись и обильные возлияния. На „алкогольный“ характер указывает и ранний вид многих иероглифов, которые, казалось бы, мало связаны с винопитием. Например, понятие „сопровождать“, „вступать в брак“, „совпадать“ раньше обозначало „готовить вино“ и зарисовывалось в виде человека, стоящего на коленях и размешивающего что-то в высоком сосуде» (совр. 配). Подобные «следы» алкогольной культуры творят архетипическое сознание народа, определяют механизмы бессознательного.
Таким образом, социальное значение ритуала стало одним из оснований формирования культуры вина. Другим источником формирования культуры вина стал даосизм, который в значительной степени «уравновешивал» абсолютную регламентированность бытия, организованного в соответствии с конфуцианским «ли». Согласно этому духовному учению, человеческий дух может достигнуть «Дао» — воплотить в себе первоначальное единство, это высшая цель, к которой следует стремиться. При этом «категория чикуан („глупое одичание“) является, по терминологии даосизма, выражением высшего состояния духа» [12, с. 167]. Иными словами, безумие — это состояние музыки духа, безумием объят человек «Дао», это абсолютная раскрытость его души, слияние с миром, его единение.
Только в безумии «Дао» перед человеком раскрывается все величие мира. Опьянение выступает здесь как путь постижения «Дао», как форма высшей гармонии. Это представление о священном безумии стало вторым ключевым основанием китайской культуры вина. Опьянение как абсолютная форма духовного прозрения с древнейших времен существует в китайской культуре. При этом следует учитывать, что духовность и высшая самореализация человека тесно связаны с искусством.
Вино в этом процессе занимает важное место с древнейших времен, от первых известных поэтических текстов. &# 171;Взаимосвязь поэзии вина имеет долгую историю, вино и стихи — это два неразрывно связанных элемента китайской культуры, они настолько тесно сплетены друг с другом, что листая главы истории китайской поэзии, чувствуешь аромат вина. Более 3000 лет назад в древнейшем китайском сборнике стихов «Ши цзин» появилась запись о единстве вина и стихов, в ней говорится: «Я налил себе полный стакан вина, напившись, перестал тосковать. Я поднялся на тот высокий холм, лошадь выбилась из сил.
Кубок вина я осушил, пока пьян, забуду о скорби" [11, с. 250]. Здесь мы встречаемся с еще одним важным аспектом понимания вина: это лекарство, способное исцелить душу и тело. Ключевым различием с европейским пониманием целебных свойств вина является значение исцеления тела. В европейской культуре также существует восприятие вина как лекарства от скорби и, конечно, вино использовалось в медицинских целях с древнейших времен. Вместе с тем отношение к вину, как к лекарству, в европейской культуре либо осуждается, либо носит юмористические коннотации.
Напротив, в китайских народных сказках вино однозначно представлено в качестве лекарства, негативных коннотаций у алкогольных напитков в китайском фольклоре нет. Вино выступает в качестве аналога живой воды в русских сказках. Например, в китайской сказке о «Благодарной тигрице», глядя на смертельно раненное животное, мудрая женщина говорит: «Если кишки повылезли, тут и помереть недолго. Спасти тигрицу можно, только надобно таз с вином принести, плеснуть на кишки вином, а потом тихонечко да легонечко в чрево их вложить» [21, с. 143]. После того, как это было сделано, тигрица действительно поправилась. Еще один тип лекарственной семантики вина можно видеть в сказке «Женщина-лисица», где вино выступает способом спасения молодого человека от волшебной болезни. Эта особенность определила специфическое расширение иероглифов «алкогольной» семантики.
Так, в китайском языке все спиртные напитки именуются «цзю» （酒） - это и вино, и водка, и спиртсодержащие настойки. Раньше этим иероглифом обозначались специальные лечебные и галлюциногенные препараты, которые использовали шаманы для вхождения в соматическое состояние и врачевания людей. В названия конкретных спиртных напитков входит иероглиф «цзю» (酒), а также уточняющий иероглиф. Таким образом, говоря о китайской культуре вина, следует предполагать коннотации исцеления и священного ритуала, «лишь вином можно избыть печаль.
Окропите место винной влагой, и все исчезнет" [22, с. 262] - такой совет дает мудрец измученному призраками правителю. Правитель следует совету, и удовлетворенные духи исчезают. Уже со времен глубокой древности ни одно публичное мероприятие не обходилось без алкоголя. Окончательное свое оформление ритуал культуры вина получил позднее, в рамках стиля «фэн лю» (风流) — «Ветер и поток» (III — V вв. н.э.).
Вино — такая же неотъемлемая часть мира, как дождь или рисовые поля и, одновременно, это образ пути познания высшей истины: «Я знаю мудрость, что несет вино, оно в безбрежность душу раскрывает» [Ли Бо, 2005, с. 42], — писал Ли Бо. Эта мудрость — воплощенная гармония, толкователи этих строк отмечают, что «душистое зелье, в котором покачиваются желтые лепестки осенних хризантем, среди умиротворяющей и чистой природы — это ритуал. Они неотделимы друг от друга, оба даруют свободу и возвращают к естественности утраченной цивилизовавшимся человеком чистой изначальности. И потому в пейзажной лирике возлияние — не кутеж, а духовное очищение» [21, с. 89]. Это способ обретения абсолютной гармонии.
Со времен «Ветра и потока» вино становится важной частью культурной жизни, в этот период формируются общепринятые ритуалы его употребления. В частности, без обильных возлияний немыслимы «чистые беседы» (清谈 цин тань), традиция которых распространилась среди интеллигенции. &# 171;Чистые бе- 72 седы" - это своеобразный диалог душ, когда люди общаются на определенные темы, проникая в процессе общения в суть мироздания. Постепенно формировался ритуал проведения таких бесед, регламентировался список характерных тем и собственно структура диалога, включавшая в себя занятие каллиграфией, поэтические турниры, настольные игры. Так происходило рождение особого ритуала культуры вины (酒文化 цзю вэньхуа), в который, в частности, входили так называемые «винные приказы» как «разновидность литературных игр, выполнявших своеобразную идеологическую функцию и способствовавших созданию атмосферы состязаний, функционированию культа знаний и интеллектуальных способностей» [Войтишек, 2010, с. 14].
Это исконно китайское развлечение распространилось позднее по всей юго-восточной Азии. Подобная сакрализация алкоголя заставляет предположить актуальность проблемы пьянства в китайской культуре, однако единого мнения по данному вопросу нет. В традиционных духовных учениях Китая запрет на алкоголь отсутствует. Даже конфуцианство с его строжайшим регламентом всех аспектов человеческого бытия, приводя пример добродетельной жизни, говорит о святом отшельнике, что он «только в вине не ограничивал себя, но не пил допьяна» [25, с. 78]. Конфуцианский принцип «золотой середины» можно считать сдерживающим фактором, однако какие-либо сдерживающие факторы не просто отсутствуют в даосизме, именно даосизм стал основой представления о сотериологическом значении опьянения.
При этом негативное отношение к алкоголю (прямой запрет) существует в рамках буддизма, который со времени начала нашей эры широко распространен в Китае. Относительно проблемы пьянства в китайской культуре существуют различные мнения. Н. Я. Бичурин, первый отечественный китаевед, получивший мировое признание, в своей работе «Китай в гражданском и нравственном состоянии» отмечал, что «в Китае пьют и вино, и водку, и ликеры, но нет пьянства, а посему нет и законов по сей части» [27, с. 95]. При этом отдельные исследователи полагают, что пьянство было актуальной проблемой для китайской культуры.
Таким образом, вопрос о норме и девиации в китайской культуре вина (как ее исторических форм, так и современной) остается открытым. В силу такой неоднозначности дальнейшее исследование китайской культуры вина должно включать в себя многоаспектный анализ явлений языка и культуры, прямо или косвенно связанных с употреблением алкоголя. Отсутствие в традиционных духовных учениях Китая западного дуализма вообще и в отношении к вину в частности детерминировало огромное отличие китайской культуры вина от европейской или даже индийской. Различия в ключевых архетипических основаниях восприятия алкоголя, а также различные представления о культуре застолья существенно затрудняют культурный диалог между Россией и Китаем. Глава 2. Алкоголь в русской и китайской картине мира2.
1. Характеристика идиом русского языка об алкоголе.
Паремии и крылатые единицы, выполняют коммуникативную функцию, обуславливающую их разделение на диктум и модус, и вместе с тем и их семантическую двуплановость, а также способность обозначать конкретную ситуацию, которая соотносится с объективной модальностью, и ее иносказательный смысл за счет восприятия «буквального» значения как образцовой мотивировки, соотносимой с оценочной и субъективно-эмоциональной модальностью". Паремия используется в речи для определенной ситуации, которая закладывается в ее основу и служит неким инвариантом для того или иного варианта паремии. Поэтому в паремиологическом тексте фиксируется отголосок той конкретной «свободной» ситуации, по случаю для которой паремия говорилась, произносилась. Как говорил А. А. Потебня: «Значение басни и других поэтических произведений… заключается именно в том, что она служит ответом на запросы, возникающие по поводу отдельного сложного случая. Басня и другие поэтические произведения разъясняют нам этот частный случай, сводят множество разнообразных черт, заключенных в нем, к небольшому количеству.
То же самое, только в большей мере, то есть с большей краткостью, делает пословица".Но не каждый «контекст ситуации» может стимулировать возникновение паремиологического текста. Это должна быть ситуация общения людей в процессе трудовой деятельности, быт, житейская ситуация, либо ситуация отражающая взаимоотношение людей в социуме и так далее, то есть та, которая повторялась каждодневно, в труде, в быту, в общении, отражая все стороны человеческой жизни. Порожденная речевой ситуацией паремия или крылатая единица принадлежит к единицам речевого общения. Но следует отметить, что использование паремии и крылатых единиц именно в разговорной речи простого населения страны, а не текстах как разговорная речь на современном этапе сильно снижается. Молодое поколение, еще только обучающееся в общеобразовательных заведения, почти не использует эти единицы языка, они в основном употребляются в языке пенсионеров. Даже при том факте, что конкретному человеку известно либо значение, либо та ситуация при которой можно использовать паремию или крылатую единицу не будет говорить о том, что человек в разговоре ее употребит, а не выскажется как-либо иначе. Среди разного рода языковых клише, т. е. устойчивых словесных образований, видное место занимают так называемые паремии, или народные изречения, выраженные предложениями (например, пословицы, поговорки, приметы), а также короткими цепочками предложений, представляющими элементарную сценку или простейший диалог (например, побасенки, «одномоментные» анекдоты, загадки).Перед тем, как приступить к непосредственному описанию пословиц, посвященных алкоголю в русском языке, необходимо более подробно остановиться на характеристике винопития в России. Обратимся к анализу пословиц. Как правило.
они представлены в дихотомии пьянство / трезвость. Происхождение этого слова этимологически затемнено, однако, можно говорить о том, что оно упоминается уже во времена Византии в русском языке. Примечательно, что значения пьянства сохраняются в русском и английском языке примерно в одинаковом ключе:
1. Постоянное чрезмерное употребление спиртных напитков. 2. Болезненное пристрастие к спиртному. Лексема «пьянство», имея то или иное значение, используется как компонент пословицы для выражения определенной установки культуры. Корпус выделенных пословиц с компонентом «пьянство» был подвергнут классификации, в результате пословицы были объединенны в ряд тематических групп на основании общности значений компонента в данных пословицах. Каждая группа выражает ту или иную установку культуры. Под ценностными установками культуры мы понимаем «ментальные образцы, играющие роль прескрипций для жизненных практик, являющиеся продуктом двух и более индивидов». Это следующие группы:
Пьянство как винопитие Пьянство как горе.
Пьянство как болтливость Пьянство как нищета.
Сопоставление данных значений с понятийной основой, выделенной издефиниций лексемы «пьянство» в лексикографических источниках, показало, что все выделенные значения лексемы «пьянство» составляющие понятийную основу времени, присутствуют во всех русских пословицах. Далее приведем эти группы пословиц:
Анализируя русскую языковую картину мира, можно заметить, что отношение к пьянству у народанегативно. Здесь есть место и искрометному юмору и назиданию последующим поколениям и даже жалобам о том, что пьянство становится причиной горя. Для раскрытия этой картины мира целиком, думается, необходимо анализировать пословицы по выделенным группам. Обратимся к особенностям поговорок, посвященных пьянству, которые встречаются в русском языке. При анализе нами было выявлено, что большинство показателей совпадают и пьянство воспринимается в негативном ключе. Начать следует с тех, которые посвящены пьянству как горю. Как мы выяснили, группа таких пословиц не отличается многочисленностью, поэтому, думается, следует перечислить их все. Пьянство — души потопленье, семьи разоренье. Вино полюбил — семью разорил. Пьяного молитвы до Бога не доходят. Много пить — добру не быть. Пить до дна — не видать добра.
Очевидно, что данные пословицы посвящены вопросам негативных последствий винопития. К пьяным людям относятся достаточно жестко. При этом, пьянство воспринимается как реалия, которая находится над человеком, как бы привнесена как наказание извне (отсюда характеристика как зла и сравнение вина с морем). Это своеобразные поучения, которые касаются, в первую очередь, воспринимающего человека. В большинстве своём пословицы и поговорки, обезличены, но относятся непосредственно к воспринимающему.
Негативные характеристики раскрыты при помощи таких лексем как не быть добру и души потопленье. Ставка делается именно на духовную составляющую, тогда как вариант английский предполагает ставку на материальную культуру. На основании этого анализа можно сделать вывод о том рассматривается как негативная характеристика. При этом, русские пословицы делают ставку на духовность. Очевидно, что русская картина мира позволяет представить пьянство как причину гибели человека, причем как гибели духовной, так и гибели психического. Речь в русских поговорках идет о потере разума, о так называемой дури, которая возникает вследствие пьяного поведения. Подход этот в пословицах полностью соответствует русскому подходу. Любое высказывание всегда строится по определённым семантико-логическим законам, требующим выявления сущностных признаков, интерпретации и реконструкции с помощью средств ПЯ. Это же качество высказывания используется для интерпретативного анализа и эквивалентного перевода.
Интересно, что реализуется также и инвариант употебления алкоголя как спасения от проблем. Не пить, так на свете не жить — данная пословица подчеркивает русскую традицию винопития, когда употребление алкоголя срастается с народом. Алкоголь также важен человеку, как вода. Впрочем, подобная поговорка носит шутливый характер. Где иному горе, там пяному смех.
— пьянство помогает забыть о том, что причиняет человеку страдание и горе. Оно помогает очистить мысли и успокоиться. Построение смыслового вывода происходит с учётом логико-семантической схемы разрабатываемого высказывания и его вербализованного концепта. Точнее на данном этапе алгоритма рассматривается количество (тип и виды) импликаций, которые следует воспроизвести в ходе осуществления восприятия и понимания исходного высказывания. Поговорки о трезвости построены по принципу антитезы к пословицам о пьянстве и выстраивается в общем ключе с поговорками. Трезвость анализируется как правильное поведение, как противопоставление пьяному образу жизни и как маркер правильного поведения. Трезвого дума, а пьяного речь. Трезвый беду обходит, а пьяный беду находит. У трезвого кулаки дерево рубят, у пьяного и топор не берет. Чего трезвый не скажет, то пьяный развяжет. Чем пить и напиваться, лучше здоровьем заниматься. Чем пить и пропивать, лучше копить и наживать. Глупый умного, а пьяница трезвого не любят. Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Пьяного речи, тревогой мысли.
Русские пословицы становятся отражением представления его о том, что трезвость становится отражением ума. При этом всегда пьянство и трезвость становятся отражением одного направления. Впрочем, большая часть посвящена именно пьянству. Интересна в данном контексте расстановка акцентов — русскоязычные варианты содержат в себе основной элемент «трезвый», «трезвость», которая стоит в центре выражения. При этом, для русских инвариантов характерна положительная лексика, которая окружает ядро фразеологической единицы. Все варианты пословиц представлены безличными конструкциями с нейтральной семантикой, что соответствует требованиям анализируемого языка. Таким образом, приходится принимать во внимание тот факт, что русские пословицы больше говорят о трезвости, чем о пьянстве. То 2.
2. Отношение к алкоголю в Китае.
Китайский язык, также, как и русский язык, характерен богатством фразеологического фонда. Фразеологические обороты китайского языка — это историческое наследие, где как нигде ярко обнаружен национальный компонент. В них зачастую запечатлены такие китайские реалии, как яшма, нефрит, дракон, и другие популярные герои Китая. Однако в китайской лингвистической литературе примерно до 1950;х годов исследованиями идиоматичности языков несколько пренебрегали. Фразеология в Китае — наименее изученный аспект современной лингвистики, имеющий минимум научных работ о теории фразеологии, а также о таких фундаментальных вопросах, как: научно обоснованные критерии выделения фразеологических оборотов, соотношение фразеологических единиц и словосочетаний, системность данной науки, фразеологическая вариантность, фразообразование и т. д. То есть, в качестве самостоятельной единицы фразеология не выделяется, а относится к разделам стилистики и лексикологии. То есть, классификация в китайском языке реализовывается в соответствии с происхождением и стилистической отнесенностью ФЕ. В традиционном китайском языковедении такой феномен, как фразеология, отсутствовало, и, скорее всего, сравнительно недавно, было заимствовано из русского и английского языков, параллельно сопровождаясь и иными заимствованиями из лингвистических традиций Европы. В середине ХХ века китайские исследователи использовали в качестве обозначения термина «фразеология» в «широком» (фразеологические единицы-идиомы, поговорки, афоризмы и т. д.) и «узком» (фразеологические единицы-идиомы).Отношение к алкоголю в китайском языке несколько иное, чем в русском. В то же время количество идиом немногочисленно. 1.不胜杯杓 - не в состоянии больше пить; опьянеть.
Идиома реализуется как констатация факта. Впрочем, в данном случае отношение к алкоголю негативное, так как алкоголь отнимает у человека разум. 2.一觞一咏 поэтизировать за чашей вина; за каждой чаркой сочинять по песне. Значение данного фразеологизма очевидно — алкоголь становится средством духовного озарения, способом творческого развития. Положительная коннотация.
3.借酒消愁 - эквивалентом данной пословицы становится русский инвариант заливать горе вином, пить от горя, искать утешение на дне бокала. Вино становится средством отрешения от проблем. Способом забыть свои переживания. 4.饭囊酒翁 - бурдюк для вина и мешок для рисовой каши (обр. в знач.: никчёмный человек, дармоед). Отношение к пьянству резко негативное, но связано оно не столько с употреблением алкоголя, сколько с тем. Что человек больше ни к чему не пригоден.
5恶醉强酒 - винопитие, напиться допьяна. Речь идет о состоянии помутнения рассудка, которое порицается в обществе. 6.琼浆玉液 - подобным иероглифом обозначается вино лучших сортов. Нектар, напиток Богов, который ценится очень высоко. 7.杯弓蛇影 - змеиное отражение лука в стакане. Смысл этой пословицы восходит к легенде о Ду Сюане, которому мерещилось отражение змеи в стакане. Сегодня эта пословица становится символом излишней мнительности человека. 8.画蛇添足
— сделать лишнее, букв. пририсовать ноги змее. Речь идет о легенде, связанной со спором людей за кувшин вина, который был один на всех. Он должен был достаться тому, кто быстрее всех нарисует змею. И один человек, который закончил раньше других, решил дорисовать змее ноги, от чего проиграл спор. 9.富人一席酒，穷人半年粮 - много выпивки, плохое питание — пословица напрямую говорит о негативном влиянии пьянства. 10.敬酒不吃吃罚酒 - Если отказаться от заздравной чарки, как бы не пришлось осушить заупокойную. Пословица, говорящая о соблюдении традиций винопития, необходимости пить за здоровье. Отношение к винопитию положительное.
12.酒逢知己千杯少， вино делает на тысячу друзей меньше — пословица, говорящая о том, что винопитие о тторгает людей от человека. Очевидно, что в приведенных примерах вино выступает синонимом церемониала, а также временных характеристик. Только в том случае, когда речь идет о принятии алкоголя. Он приобретает определенный оттенок. Например, ироническая пословица 得什么病, 吃什么药 dé shénme bìng, chī shénme yào — «чем ушибся, тем и лечись; клин клином вышибают», букв., «чем заболел, такое лекарство и принимай», которое также может трактоваться и как принятие вина. Показательным становится тот факт, что негативной коннотации, столь распространенной в русском варианте тут нет.
Заключение
.
Проанализировав материалы, мы пришли к выводу о том, что алкоголь и в русской и в китайской картине мира становится одним из важных аспектов культуры. В целом, винопитие не имеет негативного ключа — оно органично вросло и в культуру Китая и в культуру России. Тем не менее. При характеристике данного явления не все так просто. Речь идет о том, что алкоголь, оцениваясь как факт традиции, все же не является положительным звеном. Для русского народа он сопряжен с: — нищетой, так как пьяница склонен пропивать все необходимое;
— горем, так как пьянство связано всегда с падением человека и горем для близкихболезньюболтливостью. Китай по отношению к пьянству не столь жесток. Алкоголь становится основой праздника, привносит радость в жизнь человека. Он становится вдохновителем в поэзии и реализуется как традиция, от которой нельзя отказаться. Он объединяет людей и создает определенный церемониал. В то же время алкоголь приводит к нелогичным действиям человека, помутнению рассудка. Сам алкоголь не есть зло.
Злом является пьянство. Очевидно, что русская и китайская картины мира схожи в оценке алкоголя как способа развлечения. В то же время китайцы все же более лояльны к оценке винопития.
Список литературы
