Фонетические и морфологические особенности карбачимахинского говора даргинского языка

Объектом диссертационного исследования является карбачимахинский говор даргинского языка.

Предметом исследования являются фонетические и морфологические особенности карбачимахинского говора даргинского языка.

Актуальность темы

диссертации заключается в том, что данный говор до настоящего времени не был системно изучен. Карбачимахинский говор сирхинского диалекта характеризуется как один из древних говоров, сохранивший множество фактов и явлений, ценных для воссоздания истории даргинского языка. Выбор темы продиктован необходимостью специального исследования фонетических и морфологических особенностей говора и определения его места в системе диалектов даргинского языка. Карбачимахинский говор даргинского языка не исследован ни в плане синхронии, ни в плане диахронии. Без описания и углубленного анализа материала диалектов и говоров, лёгших в основу литературного языка, диалектологическое изучение даргинского языка невозможно рассматривать как завершенное.

Исследование карбачимахинского говора вызвано также интенсивностью процесса нивелирования диалектных различий, обусловленного миграцией населения с горных местностей в города. Научное освещение диалектов и говоров имеет большое значение для изучения истории языка и истории народа, его этногенеза, материальной и духовной культуры.

Цель и задачи исследования

 — системное синхронное описание фонетических и морфологических особенностей карбачимахинского говора, выявление его специфических черт на исследуемых уровнях и уточнение места данной диалектной единицы в классификационной системе даргинских диалектов и говоров. Для достижения поставленной цели необходимо решение ряда конкретных задач:

— всестороннее исследование фонетической системы гласных и согласных говора путем сравнительного анализа материала литературного языка и других диалектов;

— изучение морфологического строя говора, выявление его специфики на фоне даргинского литературного языка и других говоров и диалектоввыяснение теоретической закономерности (обоснованности) специфических особенностей говора в системе морфологического строя.

— выявление наиболее характерных отличительных особенностей говора, позволяющих определить статус карбачимахинского говора и его место в системе диалектов даргинского языка.

Научная новизна исследования.

В предлагаемой работе впервые дается системное описание и квалификация фактов и явлений карбачимахинского говорарассматривается фонемный состав говоравыявляются типичные для говора звуковые процессыподробно описываются соответствия гласных и согласных говора звукам литературного языкавыделяются ряды словоизменительных морфем, не отмеченных в специальной литературевпервые вводится значительный фактический материал карбачимахинского говора.

Методологическую основу диссертации составили труды отечественных и дагестанских лингвистов, связанные с проблемами изучения диалектов, теоретические положения, выдвинутые следующими дагестановедами: П. К. Услара, Л. И. Жиркова, Е. А. Бокарева, С. Н. Абдуллаева, Ш. Г. Гаприндашвили, М. М. Гаджиева, З. Г. Абдуллаева, A.A. Магометова, У. А. Мейлановой, Р. И. Гайдарова, М. Е. Алексеева, А. Е. Кибрика, С. М. Хайдакова, Г. Х. Ибрагимова, А. А. Сулейманова, М.-С.М. Мусаева, С. М. Темирбулатовой, P.O. Муталова, М. Р. Багомедова, У. У. Гасановой, А. А. Кадибагомаева и др.

Теоретическая и практическая значимость работы диссертационного исследования состоит в том, что результаты проведенного исследования способствуют более глубокому пониманию специфики звукового строя, 5 морфологической структуры и лексики даргинского языка. Результаты исследования могут быть использованы при создании нормативной исторической грамматики даргинского языка, а также его диалектологического и этимологического словарей. Кроме того, результаты данной работы могут быть полезными при разработке курса «Диалектология даргинского языка», изучаемого в вузах РД.

Методы и источники исследования. Определяется важностью изучения языка, особенно его словарного фонда, с учетом межъязыкового взаимодействия, а также актуальностью сохранения и развития лексического богатства языка, их диалектов и говоров. В основе работы лежит синхронный метод анализа. В случаях, когда данные исследуемого говора не поддаются однозначному объяснению, применяется метод синхронного сопоставления, а также имеют место описательный и сравнительно-исторический методы.

Материал диссертации собран автором в 2007;2010 годах в селах Карбачимахи и Аяцимахи Дахадаевского района. В работе привлечены: устная речь носителей говора, материал устного народного творчества, материал предшествующих исследований, данные даргиноведческой и дагестановедческой специальной литературы.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Система гласных карбачимахинского говора обладает определенными характерными чертами по сравнению с литературным языком и другими говорами даргинского языка. Специфические особенности гласных фонем говора проявляются: в наличии или отсутствии того или иного гласного, в количестве состава гласных, в особенностях произношения отдельных фонем, в характере функционирования каждого гласного и в их позиционном своеобразии.

2. Звукосоответствия в вокалической и консонантной системах говора, отличают его от современного даргинского литературного языка и других говоров. Выявлены и описаны звуковые процессы, имеющие место в говоресравнительному анализу подвержена фонетическая система карбачимахинского говора и даргинского литературного языка.

3. Система согласных звуков в говоре значительно богаче, чем в литературном языке. Для карбачимахинского говора характерны следующие геминированные согласные кк, пп, тт, сс, шш, хх, х1×1, хьхь, цц, чч, лл, къкь, г1г1, которые в разной степени представлены в диалектных сферах даргинского языка, но отсутствуют в литературном языке.

4. Значительные расхождения между говором и литературным языком наблюдаются в системе морфологии: а) ряд падежей, представленных в литературном языке, не представлен в говоре или, наоборот, падежи серии местных падежей говора не функционируют в литературном языкеб) показатели отдельных словоизменительных грамматических категорий глагола материально не совпадают в говоре и в литературном языке.

Апробация и публикации. Основные выводы и положения работы были доложены на ежегодных научных конференциях профессорско-преподавательского состава ДГПУ и изложены в 25 публикациях в виде статей. Работа обсуждалась на заседании кафедры дагестанских языков Даггоспедуниверситета.

Статьи в журналах, рекомендованных ВАК РФ:

1. Суффиксальное образование множественного числа имен существительных карбачимахинского говора даргинского языка. // Гуманитарные исследования. Выпуск № 3 (35). Астрахань, 2010. С. 103−106.

2. Ударение в карбачимахинском говоре даргинского языка. // Вестник Университета Российской академии образования. Выпуск № 3 (51). Москва, 2010. С. 80−82.

3. Особенности наречий в карбачимахинском говоре даргинского языка. // Известия Дагестанского государственного педагогического университета. Серия «Общественные и гуманитарные науки». Выпуск № 1. Махачкала, 2009. С. 88−91.

4. К вопросу о геминированных согласных карбачимахинского говора 7 даргинского языка. // Известия Дагестанского государственного педагогического университета. Серия «Общественные и гуманитарные науки». Выпуск № 3. Махачкала, 2009. С. 95−99.

Публикации в других изданиях:

5. Лексические особенности карбачимахинского говора даргинского языка. // Вопросы дагестанских языков и литературы. Выпуск № 5. Махачкала: ДГПУ. 2006. С. 195−198.

6. Усвоение русизмов в карбачимахинском говоре даргинского языка. // Вопросы дагестанских языков и литературы. Выпуск № 6. Махачкала: ДГПУ 2007. С. 197−199.

7. Звукосоответствия в системе вокализма между карбачимахинским говором и литературным даргинским языком. // Вопросы дагестанских языков и литературы. Выпуск № 6. Махачкала: ДГПУ. 2007. С. 199−200.

8. Инфинитив карбачимахинского говора даргинского языка. // Материалы VI международной научной конференции «Актуальные проблемы общей и адыгской филологии». (24−26 апреля). Майкоп, 2008. С. 381−382.

9. Основные принципы словообразования имени существительного карбачимахинского говора даргинского языка. // Современные аспекты теории и методики обучения русскому и родным языкам в национальной школе и вузе. Материалы Всероссийской заочной научно-практической конференции, посвященной 75-летнему юбилею ученого методиста, профессора, заслуженного деятеля науки Республики Башкортостан Альмухаметова Рашита Валиахметовича (19 мая 2009). Уфа, 2009. С. 190 193.

10. Фарингализованные звуки карбачимахинского говора даргинского языка. // Актуальные проблемы лингвистического образования. Материалы V Международной научной конференции (12 ноября 2009). Самара, 2009. С. 226−228.

11. Категория лица в карбачимахинском говоре даргинского языка. // 8.

Дагестанская литература: История и современность. Выпуск № 4. Махачкала,.

2009. С. 236−238.

12. Собирательные существительные и их отношение к категории числа карбачимахинского говора даргинского языка. // Гражданское общество в современном мире. Материалы 3-й Международной студенческой научной конференции (1−2 апреля Самара 2010). Самара, 2010. С. 139−140.

13. Образование местоимений в карбачимахинском говоре даргинского языка. // Центр гуманитарных исследований. Филология XXI. Материалы Международной научной конференции (01.06.2010). Часть II. Караганда,.

2010. С. 12−15.

14. Категория числа имени существительного карбачимахинского говора даргинского языка. // Ученые записки Таврического национального университета им. В. И. Вернадского. Серия «Филология. Социальные коммуникации». Том 23 (62) № 3. Симферополь, 2010. С. 134−137.

15. Категория грамматического класса карбачимахинского говора даргинского языка. // Языки Дагестана: проблемы и перспективы функционирования. Материалы межвузовской научно-практической конференции, посвященной неделе родных языков ДГПУ. Выпуск № 1. Махачкала, 2010. С. 98−100.

16. Причастие в карбачимахинском говоре даргинского языка. // Многоязычие и диалог культур (30 апрель 2010). Материалы Республиканской научно-практической конференции с международным участием. Дербент, 2010. С. 243−246.

17. Увулярные согласные карбачимахинского говора даргинского языка. // Наука в современном мире. Материалы II Международной научно-практической конференции (30 июля 2010). Москва, 2010. С. 341−343.

18. Категория наклонения в карбачимахинском говоре даргинского языка. // Вопросы филологии и журналистики. Часть 3. Выпуск № 5. Омск, 2010. С. 156−160.

19. Система структуры будущего времени карбачимахинского говора 9 даргинского языка. // Дагестанская литература: История и современность. ВыпускУ, Махачкала, 2010. С. 161−162.

20. Морфологические типы имен существительных карбачимахинского говора даргинского языка. // Наука в современном мире. Материалы III Международной научно-практической конференции (30 октября 2010). Москва, 2010. С. 369−371.

21. Образование множественного числа способом внутренней флексии в карбачимахинском говоре даргинского языка. // Языки Дагестана: проблемы и перспективы развития. Материалы II Республиканской научно-практической конференции. Выпуск № II. Махачкала, 2010. С. 103−105.

22. Об особенностях будущего времени глагола карбачимахинского говора даргинского языка. // Кавказский лингвистический журнал. Махачкала. Выпуск III-IV. 2010. С. 124−129.

23. Особенности деепричастия карбачимахинского говора даргинского языка. // Материалы международной конференции. «Современная филология в международном пространстве языка и культуры». Астрахань, 2010. С. 132 136.

24. Фонетические процессы в консонантной системе карбачимахинского говора и даргинского литературного языка. // Актуальные вопросы современной науки. Материалы Х-ой (юбилейной) Международной научно-практической конференции (30 декабря 2010). Москва, 2010. С. 331−334.

25. Имя числительное в карбачимахинском говоре даргинского языка. // Ежемесячный научный журнал «Молодой ученый». № 2 (25). Том I. Чита, 2011. С. 235−237.

Работа изложена на 188 страницах компьютерного текста. 0.1 История изучения вопроса.

В многоязычном Дагестане вряд ли можно отыскать язык столь же богатый диалектами, как даргинский. Он имеет шестнадцать диалектов и около 70 говоров и подговоров.

Каждый диалект имеет свои отличительные черты как фонетического, так и морфологического характера. Некоторые из них так сильно отличаются друг от друга, что носители одного диалекта или говора почти не понимают речь носителя другого говора.

Обилие диалектов и говоров, существенно отличающихся друг от друга своими фонетико-морфологическими и лексико-грамматическими особенностями, — характерное свойство для многих дагестанских языков и даргинского в частности.

Сравнительное изучение разных диалектов и говоров даргинского языка дает возможность проследить историю развития его структурных закономерностей.

Как самостоятельный язык, заслуживающий научного изучения, даргинский язык давно привлекал к себе внимание зарубежных и русских исследователей. Однако началом научного изучения даргинского языка стала монография П. К. Услара (1892) «Хюркилинский язык», где впервые указываются существование в даргинском языке трех групп: акушинской, хайдакской, вуркунской [1892: 11−12]. В состав первой группы он относил и сирхинский диалект, в который входит исследуемый говор.

Вне пределов означенных нами пяти даргва, акушино-хайдакскими наречиями говорят: а) сирх1ва, которое некогда составляло отдельное общество. «что сирх1ва никогда не причисляют ни к которому из даргва» [Услар 1892: 11−12].

С.Л. Быховская отмечала: «даргинский язык дробится на большое количество число диалектов, часто весьма сильно отличающихся друг от друга» [Быховская 1940: 85]. Она дифференцировала диалекты даргинского языка по фонетическим и морфологическим признакам на две группы: урахинско-акушинского типа и цудахарского типа.

С.Н.Абдуллаев выделил 38 диалектов и говоров даргинского языка.

Абдуллаев 1954: 6−9]. Он тоже делит диалекты даргинского языка на две большие группы, как и С. Л. Быховская. В качестве основного признака для.

11 противопоставления одной группы другой он приводит отсутствие геминированных звуков в первой группе и наличие их во второй.

З.Г.Абдуллаев считает основными диалектами даргинского языка: «урахинский, акушинский, цудахарский, хайдаксий, арбукский (кубачинский), сирхинский и муиринский». В их состав входят большое количество говоров и подговоров, имеющие свои специфичечкие особенности фонетической и лексико-грамматической структуры [Абдуллаев 1967: 522].

М.-С.Мусаев в своей работе, посвященной сравнительно-историческому анализу лексики даргинского языка, пользуется материалом названных семи диалектов и также делит все диалекты даргинского языка на две группы: урахинско-акушинского и цудахарского типа [Мусаев 1978: 3].

Вопросам изучения диалектов и говоров даргинского языка посвящены диссертационные работы: Р. Х. Мехтихановой по цудахарскому диалекту [1975], Ф. О. Абакаровой по уркарахскому диалекту [1956], С. М. Темирбулатовой по хайдакскому диалекту [1983], А. А. Кадибагомаева по сирхинскому диалекту [1984], Р. О. Муталова по ицаринскому диалекту [1992], Э. М. Габибовой по дейбукскому говору [2003], Д. Н. Шахбановой по бутринскому говору [2007], P.M. Мирзамагомедовой по нижнемулебкинскому говору [2007], М. В. Ильясова по цураинскому говору [2008], З. А. Джамалдиновой по мекегинскому говору [2008].

Изучению цудахарской группы диалектов посвящен ряд статей С. М. Гасановой, М.-С.Мусаева, А. А. Магометова.

Значительная работа по изучению диалектов даргинского языка проделана в книге С. М. Гасановой «Очерки даргинской диалектологии».

1971), где даются характеристики диалектов и говоров. Более подробно описываются в ней группы муиринского и мюрегинского типов.

Карбачимахинский говор объединяет речь жителей двух сел — Карбачимахи и.

Аяцимахи, входящий в Дахадаевский район республики Дагестан.

Карбачимахинцы живут в юго-восточной части внутреннего Дагестана,.

12 южной части Дахадаевского района, 1700 метров над уровнем моря. Отсюда будто рукой подать до вечных снегов и льдов Шунудага.

Села Карбачимахи и Аяцимахи находятся на границе Дахадаевского, Кулинского и Агульского районов. Откуда же произошло название Карбачимахи и Аяцимахи? Топонимическое название «Карбачимахи» состоит из двух основ: кьар т. е. «трава», бач1иб «появилась». Аяцимахи буквально — это «село камней»: гъаъаь «груда камней», гъаъаьци аркъуънда «идем, где камни».

Жители этих сел — переселенцы из села Урари. Первоначально эти земли являлись летними пастбищами. На зимовье возвращались в Урари. Около XIV века два тухума осели в Аяцимахи, в настоящее время здесь насчитывается 32 хозяйства. Карбачимахи образовалось, как село уже в XVIII веке, которое в данное время насчитывает 265 хозяйств (Переселенцы не теряли контакт с ураринцами, вплоть до Октябрьской революции в Урари хоронили покойников, хотя между селами 15 киллометров). В связи с этим речь карбачимахинцев и ураринцев не имеет особых расхождений. Старожилы говорят, что переселились сюда тухумы, которые охраняли свои владения от Казикумухского хана (как известно Сирхинское общество было свободным).

В книге «Очерки даргинской диалектологии», в разделе «диалектная группа сирхинского типа», перечислены селения, где распространен этот диалект. В очерках отмечаются наиболее характерные звуковые соответствия диалекта и литературного языка и вскользь упоминается карбачимахинский говор. Карбачимахинский говор обладает специфическими особенностями, характеризующие систему, отличающуюся в определенной степени от литературного языка. Отличия обнаруживаются преимущественно в сфере лексики, и фонетики. Эти особенности обусловлены спецификой бытования социального варианта даргинского языка только в устной форме. Эти особенности, присущие любому говору, вызывают определенные трудности при сборе материала и требуют умения вести беседу так, чтобы были.

13 зафиксированы искомые слова для собирания сведений. Речь жителей сел Карбачимахи и Аяцимахи отличается также от речи близлежащих селений Дуакар и Ашты. Все это дает нам основание для того, чтобы выделить карбачимахинский говор даргинского языка как самостоятельную диалектную единицу.

Экспансия литературного языка осуществляется за счет ограничения функций других форм языка: диалектов, говоров. Они (эти другие формы) могут подвергнуться частичному стиранию, но сохраняются и продолжают функционировать. Изменяется их внутриструктурная организация. Говоры зачастую теряют свои первичные признаки, сужается их социальная база, они могут либо полностью нивелироваться, либо перейти в диалект.

Существуют мнения о возможности, и даже необходимости исключения территориальных диалектов и говоров из социолингвистической архисистемы национального языка. Так, например немецкий исследователь Р. Гроссе в одной из своих работ пишет, что «территориальные диалекты играют еще существенную роль в эпоху становления нации, в процессе выработки языкового единстваоднако после консолидации нации они нисходят до роли рудиментов прежних эпох и утрачивают активность в общем ансамбле форм существования языка» [Гроссе 1961:35].

С этим мнением нельзя согласиться. И, прежде всего потому, что диалекты и говоры — это основа образования языка, одна из древнейших форм его существования. Поэтому главной задачей исследователей является определение места говора в системе языка.

Для адекватного описания говора для понимания эволюционных процессов, которые в нем протекают, в частности, семантико-стилистических отношений между архаизмами и новыми словами, необходимо располагать большим и разнообразным материалом, полученным в результате целенаправленных поисков, сделанных не только во время бесед с собирателем, но и в естественных коммуникативных ситуациях, от лиц разного возраста.

Звуковая система карбачимахинского говора, в отличие от даргинского литературного языка и других говоров даргинского языка, характеризуется целым рядом специфических особенностей, отмечаемых в области и гласных и согласных. Кроме того, данному говору свойственны и своеобразные фонетические процессы, происходящие на современном уровне при словообразовании и словоизменении, а также звуковые изменения, имевшие место в историческом развитии говора. Все это создает сугубо индивидуальный фонетический облик, исследуемого говора, как это показывают приводимые ниже конкретные факты. Состав гласных даргинского языка, как и в генетически родственных других дагестанских языках, не богат. Мало расхождений обнаруживает он и в диалектах.

Заключение

.

Анализ фонетических и морфологических особенностей карбачимахинского говора, по которому в специальной литературе до сих пор не было никаких сведений, позволяет сделать вывод о том, что он в целом развивается на базе сирхинского диалекта, однако имеет значительное количество черт, общих для литературного языка и других локальных единиц современного даргинского языка.

Карбачимахинский говор рассмотрен в работе в комплексно: затронуты вопросы фонетики и морфологии с последующим выявлением всех фонетико-морфологических средств, конструирующих этот говор.

Рассмотренный в настоящей работе материал и его анализ позволяют рассматривать карбачимахинский говор как самостоятельный говор даргинского языка. Основанием для этого служат фонетические и морфологические особенности, которые сводятся к следующему: фонетическая система говора имеет существенные расхождения с литературным языком, а именно: 1. система гласных карбачимахинского говора располагает, в отличие от литературного даргинского языка, фарингализованными звуковыми единицами: аь, еь, иь, уь- 2. в карбачимахинском говоре не представлены долгие гласные- 3. отличительной особенностью является также отсутствие в говоре звонких аффрикат дз, дж представленных и активно функционирующих и в даргинском литературном языке- 4. отсутствует в говоре гамза [ъ], нигниъ «молоко», миг—миъ «лед», диг — диъ «мясо», ириг — ириъ «в прошлом году». 5. отсутствует лабиализация согласных, что характерно для даргинского литературного языка.

Одним из ярких отличительных признаков говора является широкое функционирование в нем геминированных согласных, отсутствующих в литературном языке. В говоре используются следующие геминаты: [кк, пп, тт, сс, шш, хх, х1×1, хьхь, цц, чч, лл, къкъ, хьхь, г1г1] ср.: ккуша — гаши голод", ттам — дам «барабан», буреппа — буреба «иголка», мусса — лит.

160 муса «место», шши —лит. ши «село», дух1×1иъ — лит. даъх1и «снег», мацца — маза «овцы», дуччи — дуги «ночью», бурччи — бургиб «были» и т. д.

Своеобразие говора в значительной степени определяют звукосоответствия в области консонантизма. Примеры:

-[ч] - [к]: хъулчи — лит. хъулки «вор», кабичиб — лит. кабикиб «упал» и т. д.;

-[ч1] - [к1]: ач1и — лит. анк! и «пшеница», г1еъч1иб — лит. х1ек1иб «не пришел» и т. д.;

-[хь] - [ш]: г1аъх1дихъ — лит. г1аьх1деш «добро», раъзидихьлит. разидеш «радость» и др.;

-[хъ] - [къ]: наъхълит. наькъ «рука», мехъ — лит. мекъ «свадьба» и др.- Случаи замещения сонорных согласных (субституция) в говоре следует считать спорадическими:

-[м] - [н]: мека — ника «ноготь»;

-[л] - [н]: ламус — намус «уважение» и др.

В системе согласных отмечено наращение согласного [б]: бихъубли — лит. арзили «развязав», бурттибли — лит. бурдили «изношено», рач1ибда — лит. рак1ира «пришла» и т. д. Наращение согласных связано в основном с образованием коррелятивных видовых форм глагола, имеющих в большей степени грамматическую значимость. Согласными, характеризующими процесс наращения, являются латеральный л, вибрант р, среднеязычный й, например: бассий «замазать» — балсий «замазывать», буций «поймать» -бурций «ловить», кассий «взять» — кайсий «брать» и т. д.;

В говоре можно наблюдать также неустойчивость и тенденцию исчезновения показателя мужского класса губно-губного спиранта в перед гласным у в начальной позиции: улхъий — «танцевать» (ср. рулхъий, булхъий), укий «кушать» (ср. рукий, букий) и т. д.- - после отрицательной части г1еъ и запретительной частицы ма в говоре наблюдается выпадение комплекса в + гласный, следующий за ним: вач1ий «придти» — г1еъч1ий «не придти», вместо г1еъвач1ий и т. д.;

В говоре, как и в литературном языке, при образовании формы множественного числа у имен существительных, состоящих из двух и более слогов, происходит сокращение (или выпадение) постпозитивных гласных [а, и, у], ср.:

Карбач. говор Лит. язык кката > мн. ч. ккатни эюита > мн. ч. эюитни «кошки» къалса > мн. ч. къалсни к1уц1ул > мн. ч. к1уц1ли «ложки» чутту > мн. ч. чутни чуду > мн. ч. чудни «пироги» и т. д.

В карбачимахинском говоре ударение выражено яснее, чем в диалектах акушино-урахинской группы: рурсй «девочка, дочь», баххур «узнал», еаргъй «бурка». Ударение в глаголах часто зависит от категории вида и времени, например: настоящее время: лу’к1унда «пишу», у’ссунда «сплю», ба’лххулда «знаю», у’ккунда «поел" — прошедшее время: лук1у'нда «писал», уссу’нда «спал», бахху’рда «узнал», укку’нда «поел».

В глаголе совершенного вида ударение падает на первый слог, в глаголе несовершенного вида — на второй от конца слог. Такое положение характерно глаголу прошедшего времени, например: ба’тур «оставил» (сов. в.) — бату’р «оставлял» (несов.в.) и др.

Немало интересного с точки зрения истории даргинского языка обнаруживает морфологический строй исследуемого говора.

1. Имя существительное. Вопрос об образовании множественного числа имен существительных в говоре, как и в даргинском литературном языке в целом, довольно сложен. Кроме того факта, что у форм множественного числа существительных много различных показателей, сама основа слова при этом тоже часто подвергается фонетическим изменениям. Форма множественного числа большинства имен существительных в говоре образуется посредством тех же формантов, что и в литературном языке (-би, -ти, -ни, -ми, -ри, -рби, -урби, -руми, -уни, -урти и др.), различия здесь наблюдаются только в их выборе, например:

Карбач. говор рамч >рамчани к1а > к1ами рамч >рамчани к1а > к1ари.

Лит. яз. волна" лист" и т. д.

К локативным падежам относятся: а) направительный, б) покоя, в) исходный и г) отправительный.

Отличительные особенности говора в склонении субстантивов сводятся к следующему:

Совместный падеж в описываемом говоре оформляется с помощью аффикса —цилла, в противовесчил литературного языка, например: бук1уницилла «с чабаном» — лит. бук1уйчил, дарманицилла «с лекарством» -лит. дармайчил, рурсицилла «с дочкой» — лит. рурсиличил и т. д.

В предметном падеже (данный падеж употребляется только в одном значении — для выражения предмета, о котором идет речь) аффиксучила литературного языка в говоре соответствует аффикс— аьрка, например:

Карбач. говор Лит. яз.

В говоре представлен аффиксшу направительного падежа, отсутствующий в литературном языке. Аффиксшу употребляется для передачи значения «к чему или кому-либо», например: азайшу «к сестре» -лит. рузичи, урхънашу «к морю» — урхъначи, г1уьхлашу «к кунаку» -г1аъх1айчи и т. д.

В отличие от литературного аффиксазиб в говоре, в падеже покоя (со значением нахождения предмета в покое) ряд субстантивов принимает аффиксцциб, ср.: хъулицциб «в огороде» — лит. хъулизиб, шагъарлицциб «в городе» — лит. шагъарлизиб, шилицциб «в селе» — лит. шилизиб и т. д. В данном случае проявление общей тенденции использования глухих согласных вместо звонких, характерно для исследуемого говора. бук1униаърка дарманиаърка вавааърка бук1уйчила дармайчила вавачила о чабане" о лекарстве" о цветке".

Исходный падеж в говоре оформляется с помощью аффиксааьр, а в литературном языке ему соответствуетвад, ср.:

Карбач.говор Лит. яз. арх1аъаър арх1аъличивад «из поездки» зумрааьр унрачивад «от соседа» г1еърк1лиаьр х1ерк1лизивад «из реки» и т. д.

Одной из ярких отличительных особенностей морфологического порядка говора является образование формы эргатива имен существительных во множественном числе посредством формантали вместони литературного языка, например: барни «дни» > эрг. п. барнапи, ср. лит. бурх1ни > эрг. п. бурх1нанибуц1и «волки» > эрг. п. буц1али, ср. лит. буц1и > эрг. п. буц1анит1ирхъни «палки» > эрг. п. т1ирхьнали, ср. лит. т1ерхъуби > эрг. п. т1ерхъубани и т. д.

2. Имя прилагательное. В качестве формантов качественных прилагательных в карбачимахинском говоре используются суффиксыци со значением наличия того или иного качества, которые идентичны суффиксуси литературного языка. С помощью суффиксаци вместо аффиксаси литературного языка, ср.: мурхьци «глубокий» — лит. мурхъси, ц1акъци «сильный» лит. — ц1акъси, хулаци «большой» лит. — халаси.

3. Имя числительное. В карбачимахинском говоре порядковые числительные образуются путем прибавления к основе количественных числительных причастия прошедшего времениибил «сказанный», в литературном языке в роли этого элемента выступают словаэсилибил, например:

Карбач. говор Лит. яз. авгъибил авъибил «четвертый» вец1ибил вец1ъибил «десятый» авгъц1аибил авц1алиэсил «сотый» и т. д.

В говоре при образовании распределительных числительных повторяется чистая основа числительного, а в литературном языке основа.

164 повторяется в полной форме с формативомал (-эл) (исключение: ца-ца «по-одному», ср.: авгъ-авгъ «по-четыре» — лит. ав-авал, къег1е-къег1е «по восемь» — лит. гех1-гех1ел, г1яб-г1яб «по три» — лит. х1яб —х1ябал и т. д.).

Числительные говора и литературного языка также имеют определенные отличия фонетического характера, сравним: хъхъуаъл «пять» — лит. шел, уреккал «шесть» — лит. урегал, верг1еьл «семь» — лит. верх1ел и т. д.

4. Местоимение. Отдельные местоимения говора в исходной форме отличаются от литературного своим звучанием, например: — указательные: гъет «этот» — лит. иш, гъел «этот» (рядом со вторым лицом) — лит. ил, гъет «тот» — лит. гъек1 «то» — лит. ик1- -определительные: гьетгъуна «такой, как это» — лит. ишгъуна, гъек1гъуна «такой, как-то, что выше говорящих» — лит. ик1гъуна- - вопросительные: чая «кто?» — лит. чи, ция «что?» — лит. сенеопределенные: чак1авихъхъара «кто-нибудь» — лит. чи — биалра, цик1абихъхъара «что-нибудь» — лит. се-биалра, чаянии «кто-то» — лит. чирилотрицательные: чак1ал «никто» — лит. чилра, цик1ал «ничто» — лит. селра.

5. Глагол. Много своеобразного, отличительного отмечается в системе глагольного словоизменения говора. Как показало наше исследование, парадигма форм категории времен в говоре складывается, как и в литературном языке, сочетающих в себе и другие категориальные значения (модальности, лица и т. д.). Так, например, система прошедших времен, состоящая из трех частных временных форм, в говоре и в литературном языке выражается следующими показателями:

— форма аориста имеет в говоре и в литературном языке идентичные показатели: -ун, -ур, -иб, убперфект имеет в лит. яз. (барилра, букв, «сделав, есть»), в гов. -ида (баркъиблида «сделав, есть»).

— форма настоящего времени в литературном языке имеет лично-временной показательулра/-улира (.пук1улра «пишу»), а в гов. -да (лук1унда «пишу»).

Состав и характер наклонений, функционирующих в литературном языке и в говоре, не имеют особых различий. Наклонений в говоре шесть:

165 желательное, повелительное, изъявительное, допускаемо-желательное, условное, уступительное. Но отдельные из этих наклонений в литературном языке и в говоре различаются в формальном выражении. Различия рассматриваются в следующем: у ряда глаголов повелительное наклонение в литературном языке образуется при помощи показателяен, которому в говоре соответствует показательин, ср.: беркин — лит. беркен «съесть», бахьхъин — лит. баг1ен «посей" — не совпадают в литературном языке и в говоре формы первого и второго лиц допускаемо-желательного наклонения, ср.: 1 л. ед. ч. вач1ийли — лит. еак1ас «пусть я приду», 2 л. ед. ч. вач1итти — лит. вак1ад «пусть ты придешь», при 3 л. ед. ч. гов. и лит. вак1аб «пусть он придет».

Как показало наше исследование, парадигма лица карбачимахинского говора, в отличие от литературного языка, характеризуется рядом специфических особенностей в материальном выражении личных окончаний.

Личные окончания глаголов карбачимахинского говора в их материальном выражении частично отличаются от литературного языка, ср.: 1 л. ед. ч. лит. и гов. -д (гов. балта-д — лит. балтас «оставлю») — 2 л. ед. ч. лит. —ти (гов. балта-ти «оставишь» лит. -д (балта-д «оставишь».).

Инфинитив, выражающий действие или процессуальное состояние без указания на лицо и время, в говоре оформляется прибавлением к первичной глагольной основе суффиксаий, например: совершенный вид батий «оставить», биций «продать" — несовершенный вид балтий «оставлять», бирций «продавать"и т.д.

В карбачимахинском говоре, как и в литературном языке у инфинитива различаются формы совершенного и несовершенного вида. Противопоставление таких форм реализуется при помощи инфикса или аблаутного чередования гласных.

Одной из особенностей говора является то, что причастия прошедшего времени здесь образуются с помощью суффиксаци, а в современном даргинском языке данная форма имеет показательси, например: карбач. говор буцибци — лит. язык буцибси «поймавший» и т. д.

В системе деепричастий особенность говора заключается в том, что вместо формы деепричастия прошедшего времени литературного языка с суффиксоми представлена форма с формантомли, например: гъайццурли «поднявшись», лит. айзи, белк1унли «написав», лит. белк1и, бацунни «вспахав», лит. баци, агурли «отправившись», лит. ваъкьи и т. д.

6. Наречие. Специфической чертой говора выступает образование наречий причины посредством формантадихьли в противовесдешли литературного языка (морфемадигьли, как и лит. -дешли присоединяется к исходной основе только после согласного), например: карбач. говор гьарахъдихъли — лит. яз. гьарахъдешли «из-за дальности" — карбач. говор ахъдихъли — лит. яз. ахъдешли «из-за высоты» и т. д.

В говоре некоторые наречия, указывающие на неопределенное место, время, качество, степень признака, неопределенный образ действия (в специальной литературе данные слова квалифицируются как неопределенные местоимения) оформляютсянни, а в лит. яз. — суффиксомил: чинааънни «куда-то» — лит. чинарил, чуманни «сколько-то» — лит. чумрил, цег1елиаьнни «когда-то» — лит. мурт-сабил и т. д.

Таким образом, выявленные в материалах диссертации фонетические и морфологические особенности, позволяют определить речь карбачимахинцев, как самостоятельный говор даргинского языка, который следует включить в состав сирхинского диалекта.