Один из постулатов, сформулированных Ф. де Соссюром, гласит: «Язык есть форма, а не субстанция» (Соссюр 1977: 154). По этому поводу Г. Б. Джаукян писал, что «создание универсальной теории языка без учета материально-субстанциональной его основы невозможно» (Джаукян 1999: 5). Согласно Г. Б. Джаукяну, «переход от лингвистики описательной к лингвистике экспликативной может быть совершен только на субстанциональной основе» и при этом «настоящий путь лежит не от формы к субстанции, а от субстанции (материи) к формесобственно говоря существование формы обусловлено субстанцией, а не наоборот» (Джаукян 1999: 6).
Г. Б. Джаукян также указывал, что, «говоря о форме и субстанции, или о форме и содержании языковой системы, о противопоставлении членов системы в плане выражения и в плане содержания, мы не должны забывать о качественной и количественной сторонах этих противопоставлений» (Джаукян 1999: 10).
В разрабатываемой Г. Б. Джаукяном субстанциональной лингвистике, «где каждая двусторонняя единица рассматривается в плане содержания, в плане выражения и в их соотношении, вопрос о средствах языкового выражения (средства грамматического выражения входят в них как частные проявления) сводится собственно к вопросу о материальном строении единиц и их различиях» (Джаукян 1999: 78).
В то же время интегральное исследование языка требует установления взаимосвязей между его формой и содержанием, а значит, между материальным строением и значением двусторонних единиц. Проблема соотношения формы и содержания в языке, поставленная еще В. Гумбольдтом и с различных сторон рассмотренная А. А. Потебней, И. А. Бодуэном де Куртене,.
Ф. де Соссюром, Л. Ельмслевом, Э. Сепиром, Г. Гийомом, Э. Бенвенистом и др., по-прежнему остается одной из центральных проблем лингвистики.
В последние годы этой крупной теоретической проблеме уделяли значительное внимание Г. Б. Джаукян, Л. Г. Зубкова, Р. С. Манучарян, Г. П. Мельников, И. А. Мельчук.
В отношениях между звуковой и содержательной сторонами языка ведущая роль, очевидно, принадлежит последней. Как показал И. А. Бодуэн де Куртенэ, незначащие единицы языка, в частности фонемы, становятся языковыми ценностями только тогда, когда входят в состав морфем, ассоциируемых с семасиологическими и морфологическими представлениями (Бодуэн де Куртенэ 1963, т. II: 276). Благодаря семасиологизации и морфологизации, иначе говоря, благодаря своей функции — служить выражению лексических и грамматических значений, элементы фонетического членения оказываются связанными с элементами семасиологически-морфологического членения (Бодуэн де Куртенэ 1963, т. II: 252−256, 276−280), и таким образом обеспечивается единство и целостность языка как системы.
Изучение взаимосвязей фонологических и морфологических единиц языка приобретает особое значение в рамках сопоставительно-типологического языкознания, где сопоставительный анализ данных различных языков позволяет сделать выводы об универсальных закономерностях такого взаимодействия и о специфике сопоставляемых языков.
Целостный типологический анализ языка как системы двусторонних знаков неполон без выявления особенностей их звуковой формы и характера ее связи со значением. Именно тип данной связи лежит в основе не только возможных дуализмов языковых знаков, но и определяет ведущие грамматические тенденции — фузию и агглютинацию. А эти тенденции в сопряжении с тенденциями к синтетизму и аналитизму (Реформатский 1967: б.
270−274), в свою очередь задают соотношение значащих единиц со звуковыми. В частности, агглютинация, как и аналитизм, способствует совпадению морфемных и словесных границ со слоговыми, фузия и синтетизм нарушают это соответствие (Зубкова 1984в: 74).
В свою очередь степень связанности морфем сопряжена со степенью их знаменательности и зависит от степени лексичности / грамматичности языка и отдельных частей речи (Зубкова 1990: 130).
Тезис о взаимодействии единиц различных уровней, в частности фонологического и морфологического, подтверждается многочисленными лингвистическими исследованиями (Л. В. Щерба, Л. Р. Зиндер, Г. П. Мельников, Л. Г. Скалозуб, М. В. Гордина, В. Б. Касевич, Л. Г. Зубкова и др.). В частности, убедительно доказано, что фонетическое членение речи, равно как выделение в потоке речи знаковых единиц невозможны без опоры на смысл.
Более того, в результате долголетнего изучения звуковой формы языков различных типов Л. Г. Зубкова приходит к заключению, что «единство языкового содержания и языковой формы. обусловлено генетически: они образуются лишь во взаимодействии мыслительной и звуковой материи. Поэтому форма (языка — Л. С.) как структурированное целое не может не включать в себя базовое отношение между обеими своими сторонами, и по той же причине оно не может быть произвольным. Категориальный характер мышления и самого языка, ярче всего проявляющийся в грамматической категоризации — в силу ее большей обобщенности, с необходимостью обусловливает категориальный характер связи между планом содержания и планом выражения, равно как и категориальную мотивириванность означающих и их связи с означаемыми в иерархической структуре языковых знаков» (Зубкова 1999: 232).
Диссертационные исследования учеников Л. Г. Зубковой: Баде Мехеранджали Виттхалрао (1986), Е. Н. Поповой (1990), 7.
Медара Доминика Бада (1992), Айши Майсара Эл-Сарраж (1996), Римы Сабе Айюб (2001) и др. — содержат конкретные результаты, отражающие специфику взаимосвязи единиц фонологического и морфологического уровней в типологически различных языкахйоруба, русском, маратхи, уйгурском, хакасском, арабском.
Однако в целях разграничения универсальных и специфических закономерностей связи между планом содержания и планом выражения, между означаемыми и означающими языковых знаков, помимо типологических сходств и различий, должно быть учтено наличие / отсутствие генеалогических отношений и ареальных контактов между языками. В этой связи представляется актуальным сопоставительное исследование в категориальном аспекте морфемного строения и звуковой формы слова в таких языках, как армянский и английский.
Выбор в качества объекта исследования этих двух языков продиктован тем, что при общем происхождении — оба языка принадлежат к индоевропейской семье — они не являются близкородственными (армянский язык составляет особую группу, а английский входит в германскую группу), изначально не имели ареальных связей и существенно различаются типологически (английский язык характеризуется ярко выраженным аналитическим строем, в армянском языке синтетизм переплетен с аналитизмом, флективность — с агглютинативностью).
Предметом исследования являются типологические особенности морфемного строения и звуковой формы различных классов слов в армянском и английском языках, а также закономерности соотношения морфологических и фонетических характеристик значащих единиц с их функционально-семантическими свойствами.
Основные цели исследования:
1) показать значимость фундаментального семантического противоположения лексического и грамматического в морфемном строении и звуковой форме различных классов слов;
2) раскрыть соотносительность морфемного строения и звуковой формы слова;
3) изучить, как путем соотношения функционально-семантических свойств различных классов морфем и слов с их звуковой формой обеспечивается категориальная мотивированность последней;
Для достижения поставленных целей необходимо решить следующие задачи:
1) выявить распределение в тексте частей речи;
2) для определения степени разграничения частей речи установить частоту их потенциально возможной омонимии;
3) выявить распределение в тексте простых, производных и сложных слов;
4) определить типичные модели морфемного строения, характерные для отдельных частей речи;
5) вычислить типологические индексы морфологической структуры слова для семиологических классов слов и для каждой части речи отдельно, в том числе индексы, характеризующие распределение морфем в зависимости от их функции;
6) выявить типовые структуры слога и их распределение в разных классах слов и в отдельных частях речи ;
7) определить длину различных типов морфем и слов в слогах и фонемах;
8) выявить модели слогового строения, типичные для отдельных частей речи;
9) исследовать зависимость консонантного коэффициента частей речи от их функционально-семантических свойств;
10) определить модели морфемно-слогового строения, типичные для отдельных частей речи;
В основу работы положен системный подход к исследованию 9 языковых явлений. Он проявился в выборе темы, направленной на изучение механизмов, обусловливающих категориальную мотивированность словесных знаковв постановке целей и задач исследования, ориентированных на постижение целостности языковой системы путем выявления связей между планом выражения и планом содержанияв выборе в качестве объекта исследования языков, принадлежащих к одной — индоевропейскойсемье, но к разным ее группам, географически далеких и типологически неоднородныхв выборе методики исследования, позволяющей расширить возможности квантитативной типологии, во-первых, путем анализа не только 'слова вообще', но также семиологических классов слов — называющих (собственно-знаменательных), дейктических (местоимений) и связочных (служебных) — и частей речи, а во-вторых, путем введения комплекса дополнительных типологических индексов, характеризующих звуковую форму различных классов морфем и слов и раскрывающих взаимодействие морфологического уровня с фонологическим (Zubkova 1991:170−173).
Основными методоми исследования являются квантитативно-типологический, сопоставительно-типологический, статистический и описательно-аналитический.
Материал и методика исследования. Материалом исследования послужил английский художественный текст — рассказ У. Сарояна «Harry» — и его перевод на современный армянский литературный язык.
Выбор в качестве материала исследования литературного художественного текста продиктован особым статусом литературного языка. Литературный язык национального периода, как указывает Э. Г. Туманян, «является полифункциональным языком, представленным в устной и письменной разновидностях, занимающим в архисистеме доминирующее по отношению к другим стратам положение» (Туманян 1985: 180).
Под постоянными признаками, характерными для любого литературного языка, подразумеваются признаки, отражающие его изначальную сущность, позволившие ему подняться над диалектами и другими формами существования языка, приобрести наддиалектный характер. Эти признаки — его обработанность, благодаря первоначально стихийной избирательной деятельности человека, придающая ему качества, которых лишены другие формы существования языка, и определенная упорядоченность на основе отбора" , — пишет Э. Г. Туманян, характеризуя понятие литературный язык (Туманян 1985: 172).
Э. Г. Туманян считает, что «наиболее ярким признаком литературного языка национального периода является его нормированность и кодифицированность» (Туманян 1985: 180).
В работе Э. Г. Туманян выдвинуто очень важное для системного исследования языков положение о том, что «литературные стандартные языки полифункциональны и поливалентны не только благодаря своему социально-историческому, общественно-экономическому положению, но также и благодаря своей внутриструктурной „зрелости“, признаком которой является наличие развитой лексико-семантической и функционально-стилистической системы» (Туманян 1985: 176).
В избранном для анализа тексте на английском языке (американский вариант) имеется 994 словоформы, в переводе этого текста на армянский язык содержится 904 словоформы. Данное различие в длине текста объясняется преобладанием флективно-синтетических тенденций в грамматическом строе армянского языка: слова в армянском имеют больше словоизменительных морфем, а в армянском предложении меньше служебных слов, чем в английском.
При расчленении текстов на словоформы, а словоформ на морфы учитывались принципы, сформулированные в работах.
Ф. Ф. Фортунатова, Л. Блумфилда, Э. Сепира, Дж. Гринберга, и.
И. А. Мельчука, Е. С. Кубряковой, М. В. Панова, Р. А. Ачаряна, М. Абегяна, Г. Б. Джаукяна, В. А. Плунгяна.
При выделении в составе высказывания словоформ «словоформа противопоставляется, с одной стороны, сочетанию словоформ и, с другой стороны, значимой, но не автономной части словоформы — морфеме. Тем самым, в общем случае словоформы являются морфологически неэлементарными, хотя, разумеется, существуют и одноморфемные словоформы» (Плунгян 2000: 19−20). В определении В. А. Плунгяна, словоформа представляет собой «минимальный достаточно автономный комплекс, состоящий из достаточно жестко связанных между собой морфем» (Плунгян 2000: 28).
Отличить словоформу от словосочетания (группы словоформ) в ряде случаев затруднительно. В исследуемом английском тексте к ним относятся характеризующиеся сильной звуковой связностью формы сn’t. Последний не может быть ничем отделен от словоформы, которую он модифицирует, и в отличие от постклитик ограничен в своей сочетаемости, что заставляет И. А. Мельчука вслед за Звики и Пуллумом признать английские составные знаки doesn’t, won’t, isn’t и т. д. словоформами, в составе которых знак-n't является суффиксом (Мельчук 1997, т. I: 230−231). В данной работе такие знаки тоже считаются словоформами, однако за — n’t признано целесобразным сохранить статус корня.
При членении словоформ на составляющие использовался квадрат Гринберга, в том числе и в случае сильно ограниченного числа удовлетворяющих ему словоформ, как в случае английских местоимений who 'кто', им. п. — whom 'кого, кому', косв. п., they 'они', им. п. — them 'их, им', косв. п., he 'он', им. п. — him 'его, ему', косв. п., на основании чего выделяются корни th-, wh- (Блумфилд 1968: 278), суффикс косвенного падежат (Мельчук 2001, т. IV: 277).
Конечной единицей морфологического членения является морфема. Важнейшая ее характеристика — это единство звучания и значения. Так, по определению Л. Блумфилда, морфема — это «языковая форма, лишенная частичного фонетико-семантического сходства с какой-либо другой формой». Например, «bird 'птица', play 'играть', dance 'танцевать', cran-, -у, -ing — это морфемы» (Блумфилд 1968: 168).
Е. С. Кубрякова, рассматривая принципы членения текста, исходит из Бодуэновского определения морфемы. Соответственно «морфемой считается минимальный отрезок текста или минимальная форма, передающая любое, а не только грамматическое значение», «морфемой не может являться отрезок, не наделенный каким бы то ни было значением» (Кубрякова 1970а: 112). При этом «формальному делению слова на части не мешает некоторая неясность или расплывчатость значения отдельных компонентов, или несводимость общего значения формы к значениям составляющих ее компонентов, если только значение целого не противоречит частным значениям таких компонентов» (Кубрякова 1970а: 115).
Однако идентификацию морфем осложняет, особенно во флективных языках, вариантность их означающих. «Единица непосредственного членения текста обозначается обычно как вариант морфемы, или морф, за собственно же морфемой остается объединение всех морфов, воспринимаемых как 'те же'. С этой точки зрения, морфема выступает уже не как непосредственная данность, не как нечто вполне конкретное — такой единицей становится морф, — но как известная абстракция, условно объединяющая все реальные формы своего существования в языке — все свои морфы» (Кубрякова 1970а: 128).
Например, суффиксы множественного числа существительных в английском языкеs /s/, -s /z/ и -(e)s /iz/ в словоформах book+s 'книги', pig+s 'свиньи', judge+s 'судьи'.
13 абсолютно синонимичны, а их распределение в словоформах (или, иначе говоря, выбор той или иной из этих трех морф, производимый говорящим) подчиняется очень простым и общим правилам, действующим в рамках словоформы" (Мельчук 2001, т. IV: 229), так что «между тремя английскими суффиксами множественного числа имеет место отношение алломорфии», а их множество можно назвать морфемой множественного числа (Там же: 230).
Вычленение и идентификация морфем предполагает, далее, их квалификацию. В первую очередь встает вопрос о разграничении двух типов морфов: корней и аффиксов. «В естественных языках отношение между корнями и аффиксами далеко не симметрично: корни и аффиксы не равноправны, и маркированным членом данной оппозиции являются именно аффиксы» (Там же: 223). Будучи носителями грамматических значений, «аффиксы представляют собой служебные морфы, в точности аналогично служебным словам — вспомогательным глаголам, сильноуправляемым предлогам и т. п., играющим особую, маркированную роль по отношению к полнозначным словам» (Там же: 223).
В языках с развитым грамматическим строем, разграничивающих словообразование и словоизменение, аффиксы подразделяются на словообразовательные и словоизменительные.
Соответственно, по Л. Блумфилду, «в структуре комплексного слова, если исходить из его непосредственно составляющих, прежде всего обнаруживается внешний слой словоизменительных конструкций, а затем — внутренний слой конструкций словообразовательных». В английском слове actresses 'актрисы' внешний, словоизменительный слой представлен конструкцией actress+[-ez], где [-ez] - суффикс множ. числа, а внутренний, словообразовательный, — остающимися конструкциями actor+[ess] (actor 'актер' и [-ess] - суффикс со значением 'женского пола') и act+t-r.] (act 'играть' и [-г.] - суффикс деятеля" (Блумфилд 1968: 240 241).
Л. Блумфилд называет следующие признаки словоизменения в отличие от словообразования:
— словоизменительные конструкции являются закрытыми или частично закрытыми;
— при словоизменении есть строгий параллелизм исходной и результирующей форм;
— различные словоизменительные формы выполняют разные синтаксические функции (Блумфилд 1968: 241−242).
Важной типологической особенностью английского словоизменения Л. Блумфилд считает деривационное единство парадигм: «в английском языке парадигма состоит из исходного слова (которое само по себе тоже является членом определенной парадигмы) и нескольких вторичных производных, содержающих это исходное словов качестве составляющего при дальнейшем словопроизводстве и словосложении парадигма в целом представлена исходной формойв соответствии с этим можно сказать, что в английском языке имеется словоизменение, словопроизводство и словосложение» в отличие от основоизменения, основопроизводства и основосложения, как, например, в немецком (Блумфилд 1968: 243).
Возможные колебания в определении аффиксов как словоизменительных или словообразовательных обусловлены «градуальным характером грамматической регулярности», отсутствием жестких границ между словоизменительными и словообразовательными категориями (Мельчук 1997, т. I: 257).
При анализе словоизменительных аффиксов с точки зрения означаемого типологически значимо противоположение кумулятивных, совмещающих в означаемом более одного грамматического значения, некумулятивным (однозначным).
Такое противоположение актуально для армянского языка, в котором соответственно различаются флексии, с одной стороны, и словоизменительные префиксы и суффиксы — с другой.
Применительно к английскому, пережившему распад флекивной морфологии, данное противоположение мало актуально, так как из материально выраженных внешних 'флексий' кумулятивный характер сохранил только показательs 3 л. ед. ч. наст. вр. индикатива и под флексией (flexion, inflexion) в английском понимается словоизменение и словоизменительный аффикс, словоизменительный суффикс (inflexional affix, inflexinal suffix). Сохранение в данном случае термина 'флексия' может быть оправдано наличием наряду со стандартными нестандартных средств выражения грамматических значений, что типично для языка флективного строя. Например, в словоизменительной категории числа, кроме нулевого окончания, единственное число выражается также с помощью окончанийus, -um, -on, а для выражения множественного числа помимо стандартногоs/-z/-iz служат такжеi, -а, -е, -en, не считая нестандартных апофоний (Мельчук 1997, т. I: 256, Кубрякова 1970: 174).
При характеристике словоизменительных категорий с точки зрения означающего, помимо материально выраженных «внешних флексий» и словоизменительных префиксов и суффиксов, учитывались нулевые показатели в тех случаях, «когда слово, морфологически изменяемое и существующее в языке в виде определенной серии форм, в одной из этих форм выступает как тождественное корню (или основе), т. е. как лишенное для смыслоразличения особого формального показателя. Естественно, что в подобных случаях отсутствие формального показателя на фоне остальных образований воспринимается как значащее» (Кубрякова 1970а: 146). В частности, в английском существительном в оппозициях year 'год' - years 'годы', вслед за Е. С. Кубряковой и И. А. Мельчуком, выделялся нулевой показатель, который, с точки зрения И. А. Мельчука, не принимающего существование падежа как словоизменительной категории в английском языке, является однозначным показателем.
16 единственного числа, а по мнению Е. С. Кубряковой, имеет значение общего падежа ед. числа (Мельчук 1998, т. II: 365−367- Кубрякова 1970а: 147).
Кроме внешних материально выраженных и нулевых словоизменительных аффиксов грамматические словоизменительные значения в исследуемых языках могут быть выражены с помощью морфологически значимых чередований фонем (апофоний, по И. А. Мельчуку), которые традиционно именуются внутренней флексией. Они учитываются при определении морфного строения словоформ.
Таким образом, следуя Г. Б. Джаукяну, можно установить широкое и узкое понимание парадигмы словоизменения. «В узком понимании парадигму образуют только линейные средства, в широком понимании — как линейные, так и нелинейные, причем для единообразия и последние можно представить как линейные (ср. арм. inniu [tun] 'дом'- inuifr [tan] 'дома', где [tan = tun + u/a]» (Джаукян 1999: 87).
С учетом указанных выше принципов и на основе ряда словарей английского и армянского языков был произведен анализ исследуемых текстов.
Принадлежность слов, употребленных в тексте, к частям речи определена на основании словарей: Cambridge International Dictionary of English, 1995; Urjuijuai ?. Uprj-Ji huijtlpMifi puiguimptul{uifr pumtupuifr, 1976 (Агаян Э. Б. Толковый словарь современного армянского языка, 1976), а также Uppuihuiifjuifr U., %ufruiujuifr Ч,-, Ohuifrjuifr U. dnnifuifruil[uilj]ig huijng {Gqni. QUuipuifrnipjnifr, 1974 (Абраамян С. Г., Панасян Н. А., Оганян А. А. Современный армянский язык / Морфология, 1974) — ouihniljjuifr Ч-. Smjng jtlgijfi huiiffiifuimuityuifr ptipuityuifrnipjuifr huipgup, 1998 (Джаукян Г. Б. Вопросы компаративной грамматики, 1998) — Ouihniljjmfr Чдупд jtigifji mtlunipjuifr U upumifnipjmii hJiifuuihuipgGp, 2001 (Джаукян Г. Б. Проблемы теории и истории армянского языка, 2001). В случаях грамматической омонимии при определении частеречной принадлежности словоформ текста учитывались их семантические и грамматические признаки. По результатам этого анализа описано распределение словоформ текста по частям речи и выявлены отношения потенциально возможной грамматической омонимии, для установления которой также привлекались указанные выше труды.
Членение словоформ на морфы производилось в строго синхронном срезе. При членении слов на морфы привлекались следующие работы: (Блумфилд Л. Язык, 1968; Кубрякова Е. С. Морфологическая структура слова в современных германских языках // Морфологическая структура слова в индоевропейских языках, 1970аКубрякова Е. С. О типах морфологической членимости слов, квази-морфах и маркерах, 19 706- Кубрякова Е. С. Основы морфологического анализа, 1974; Cambridge International Dictionary of English, 1995; «Instant Vocabulary» by Ida Ehlich, 1968; «An Etymological Dictionary of Modern English» — Weekly, Ernest, 1967; Uoitmjuifr Я uipifuiimiiljmfr purauipuifr, 1971;1979 (Ачарян P. А.
Этимологический корневой словарь армянского языка) — U. ppuihtuiijui& U., %ufruiujiufr S., Ohuifrjuifr U,. chuifuifrurtiurtifig huijng [Uqni. QUiupuifrmpjnifr, 1974 (Абраамян С. Г., Панасян Н. А., Оганян А. А. Современный армянский язык / Морфология, 1974).
Типологические индексы морфологической структуры слова в основном определены по методу Дж. Гринберга. Исключение составляет индекс аналитичности, который определялся как отношение числа служебных слов к общему числу служебных слов и словоизменительных аффиксов (Яхонтов 1982: 37). Наряду с морфологическими индексами в диссертации исследуются предложенные Л. Г. Зубковой (1991) морфонологические индексы, плана, характеризующие звуковую форму морфем и слов: их длину в слогах и фонемах, соотношение гласных и согласных, а также индексы, отражающие соотношение морфемных и слоговых границ,.
18 степень автономности слога и фонемы по отношению к морфеме.
Все исследуемые характеристики и индексы определялись как для 'слова вообще', так и для отдельных семиоилогических классов слов: характеризующих (собственно-знаменательных), дейктических (местоименных) и связочных (служебных). Определены также индексы для отдельных частей речи.
Анализ строения слога, слоговой и фонемной структуры словоформ производится с опорой на следующие словари и научные работы: Cambridge International Dictionary of English, 1995; Nigel Y., Constituency and Syllable Structure, 1986; Syllables and Segments, 1978; Pulgram E. Consonant cluster, consonant sequence and the syllable // Phonetics, 1965; Pulgram E. Syllable, word, nexus, cursus, 1970; Шшрйишй xl. chmfuifruil{uililig huijUpUliJi hiiyniiiuipmfrmpjnifr, 1955 (Аракелян В. Д. Фонетика современного армянского языка, 1955)), Щ|и1рШцшй IT.uijftptftiji hunil3ifuimuil{uili hfr^jmfrmpmfrnipjuifr huipgtip, 1998 (Агабекян M. Вопросы компаративной фонетики армянского языка, 1998).
При членении словоформ на слоги слог определяется как просодическая единица, обязательно содержащая слогообразующий элемент.
Надо добавить, что в английском языке в сравнении с армянским структура слога более сложная, потому что, во-первых, в английском в разных позициях в слове возможны слоги из одной гласной (pity [pit-i] 'жалость', imagine [i-maedzin] 'воображать'), а в армянском такие слоги возможны только в начале слова (ишшфнп [a-ra-vot] 'утро'). Во-вторых, в английском языке, в противоположность армянскому, могут быть слоги, которые не содержат слоговых гласных, например, people [pi:-pjl 'люди', Britain [bri-tn] 'Британия', но такие случаи редки и в некоторых словарях рассматриваются как содержащие слоговые гласные.
Средняя длина морфемы в фонемах (слогах) определялась как отношение общего числа фонем (слогов), конститирующих данный тип морфем в данной части речи, к общему числу соответствующих морфем.
Средняя длина слова в фонемах (слогах) определялась как отношение числа фонем (слогов), представленных в данной части речи, к числу словоформ данной части речи.
Консонантный коэффициент слова рассчитан как отношение числа согласных фонем к числу гласных фонем в его составе.
Модели морфно-слоговой структуры словоформ выведены на основании морфных моделей с указанием длины морфов в слогах.
Научная новизна диссертации состоит в том, что в ней впервые на материале двух индоевропейских языков различного грамматического строя — английского и армянского — проведено категориальное исследование морфемной и фонологической структуры слова — с учетом его принадлежности к определенному семиологическому классу и к определенной части речина основе сопоставительного квантитативно-типологического анализа художественных текстов установлены типологические индексы, характеризующие морфологический и морфонологический строй изучаемых языков, выявлены общие и специфические характеристики плана выражения значащих единиц, а также закономерности соотношения морфемы и слова, морфемы и слога, морфемы и фонемы.
Теоретическая значимость исследования определяется его вкладом в обоснование категориального характера взаимоотношений формы и содержания языковых знаков, их категориальной мотивированности, проявляющейся в категориальной зависимости как фонемной и слоговой структуры означающего морфемы, так и морфемной, фонемной и слоговой структуры слова от выражаемых значений и выполняемых функций.
Таким образом выявлен категориальный характер межуровневых связей, предопределяющий категориальную мотивированность плана выражения словесных знаков, его обусловленность функционально-семантическими свойствами последних и в первую очередь степенью их лексичности / грамматичности.
Практическая ценность работы заключается в том, что полученные результаты могут найти применение в общей теории языка, в частности в теории знака, в цельносистемной типологии языков и в типологии частей речи, в курсах теоретической грамматики и в системно-типологических описаниях морфологического и звукового строя английского и армянского языков, в практике преподавания обоих языков, в том числе английского языка армянским учащимся. Материалы диссертации могут быть использованы в спецкурсах по сопоставительной грамматике английского и армянского языков, при разработке учебно-методических пособий и учебных заданий для практических занятий по названным выше учебным курсам.
Структура диссертации определяется ее задачами. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, список использованной литературы и приложения, которое содержит исследованные тексты. В конце каждого раздела диссертации представлены таблицы, отражающие результаты проведенного анализа.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
.
Результаты многоаспектного исследования морфологической структуры слова в английском и армянском языках дают возможность определить их положение на шкале лексичности / грамматичности как важнейшей — детерминантной — типологической характеристики языка.
Явное преобладание среди называющих языковых знаков (собственно-знаменательных слов) немотивированных, т. е. простых слов корневой структуры, в английском языке и такое же явное доминирование мотивированных производных образований в армянском позволяет, следуя Ф. де Соссюру (Соссюр 1977: 165 166), отнести английский язык к «лексическим» языкам, а армянский — к «грамматическим» .
Лексичность английского языка проявляется также в двукратном преобладании лексических (знаменательных) морфем над материально выраженными грамматическими (служебными) морфемами в составе собственно-знаменательных слов, в меньшей нагрузке в них материально выраженных словоизменительных аффиксов сравнительно со словообразовательными, в преимущественном использовании служебных слов для выражения грамматических связей.
Грамматичность армянского языка обнаруживается в двукратном преобладании служебных морфем над знаменательными в собственно-знаменательных словах, в ярко выраженном численном превосходстве словоизменительных аффиксов над словообразовательными, в предпочтительном употреблении словоизменительных аффиксов для выражения грамматических связей.
Лексичность английского языка способствует распространению потенциально возможной грамматической омонимии, грамматичность армянского ограничивает его.
Несмотря на различия в степени лексичности / грамматичности и аналитизма / синтетизма, в обоих языках осуществляется дифференциация различных семиологических классов слов и отдельных частей речи по характеру их морфемного строения. Наличие такой дифференциации в английском языке, пережившем значительную утрату флективных форм, свидетельствует о сохранении в нем основного принципа флективного строя, каковым, по В. Гумбольдту, является четкое разграничение частей речи. «Распались формы, но не форма» (Гумбольдт 1984: 222).
Но, разумеется, в сравнении с английским армянский язык как более грамматичный и синтетичный располагает большими возможностями морфологического разграничения как собственно-знаменательных, местоименных и служебных слов, так и отдельных частей речи.
В английском недостаток морфологических средств отчасти восполняется фонологическими средствами, в частности более разнообразным инвентарем типов слогов (а также разноместным словесным ударением), что лишний раз указывает на единство и целостность языковой системы.
Сравнение разных видов морфем, конституируемых ими классов слов и отдельных частей речи с точки зрения длины в слогах и фонемах выявило в обоих языках регулярную зависимость слоговой и фонемной структуры значащих единиц от степени их лексичности / грамматичности. Причем и эта зависимость последовательнее реализуется в грамматическом армянском языке.
Таким образом, из выделенных Ф. де Соссюром двух основных принципов языковых знаков (Соссюр 1977: 100−103) второй принцип — линейный характер означающего — в большей или меньшей степени ограничивает действие первого принципапроизвольности знака.
В целом проведенное исследование подтверждает картегориальный характер связи между планом содержания и планом выражения и категориальную мотивированность означающих и их связи с означаемыми в иерархической структуре словесных знаков (Зубкова 1999: 232). «Категориальная мотивированность связи двух сторон словесного знака проистекает из соотнесенности фонетической структурации (и — ширеструктурации в плане выражения) с содержательной» (Там же: 213). Эта соотнесенность отчетливо выявляется в сопряженности как морфемного строения слова, так и его слоговой и фонемной структуры со степенью лексичности / грамматичности значащих единиц.
HARRY.
This boy was a world+bea-t/er. Ev-ery+thing he touch/ed turn/ed to mon-ey, and at the age of four+teen he ha/d o-ver six hun-dred doll-ar/s in the Valley ([vael-i:]) Bank, mon-ey he ha/d made by hi/m+self. He was bor/n to seil thing/s. At eight or nine he was ring+ing door+bell/s and show+ing house+wives ([waiv/z]) beau+ti+ful col-or/ed pic-t/ure/s of Je-sus Christ and other ho-l/y peo-ple — from the Nov+el+ty Man-u ([ju:])+fac-t/ur+ing Com-pa-ny, Tol-e-do, O-hi-o — fif+teen cent/s each, four for a half doll-ar. «La-dy,» he was say+ing at that ear-ly age, «this is Je-sus. Look. Is+n't it a prett-y pic-t/ure? And on+ly fif+teen cent/s. This is Paul, I think. May+be Mos-es. «You know. From the Bi-ble.» .
He ha/d all the hous+es in the for-eign dis-trict full of these pic-t/ure/s, and ma-ny of the hous+es still have the/m, so you can see that he ex-ert+ed a prett-y good in+flu+ence, af-t/er ail.
Af-t/er a while he went a+round gett+ing sub+scrip-t/ion/s for True Sto-ri/es Mag-a-zine. He woul/d stand on a front porch and o-pen a cop-y of the mag-a-zine, show+ing pic-t/ure/s. «Here is a la-dy,» he woul/d say, «who marr-i/ed a man thir+ty year/s old+er than her, and then feil in love with the man/'s six+teen+year+old son. La-dy, what woul/d you have do/ne in such a fix? Read what this la-dy di/d. Ail true sto-ri/es, fif+teen of the/m ev-er/y month. Ro-m/ance, mys-t/e-ry, pass+ion, vio-l/ent lust, ev-er/y+thing from A to Z. Al-so ed-i-t/or+i+al/s on dream/s. They ex+plain what you/r dream/s mean, if you are go+ing on a voy-age, if mon-ey is com+ing to you, who you are go+ing to marry, ail true mean+ing/s, sci/en+ti/f-ic. Al-so beau+ty se+cret/s, how to look young ail the time.» .
In less than two month/s he ha/d o-ver six+ty marr-i/ed wo-men read+ing the mag-a-zine. May+be he wa-s/n't re-spon-si-ble, but af-t/er a while a lot of un+con+ven-t/ion+al thing/s be+gan to happ+en. One or two wive/s ha/d se+cret love a-ffair/s with oth-er men and were found out by their hus-band/s, who beat the/m or kick/ed the/m out of thei/r hous+es, and a half doz-en women be+gan to send a+way for eye+lash beau+ti+fi+er/s, bath salt/s, cold cream/s and thing/s of that sort. The whole fore-ign neigh-bour+hood was gett+ing to be slight+ly i-m/mor+al. All the la-di/es be+gan to rouge thei/r lip/s and pow-der thei/r faces ([feis+iz]) and wear silk stock+ing/s and tight sweat-er/s.
When he was a litt-le old+er5 Harr-y be+gan to buy use/d car/s, Ford/s, Max-well/s5 Sax-on/s, Chev-rol-et/s and oth-er small car/s. He use/d to buy the/m a half, doz-en at a time in or-der to get the/m cheap, fif+teen or twen+ty doll-ar/s each. He woul/d have the/m slight+ly re+pair/ed, he woul/d paint the/m red or blue or some oth-er bright col-or, and he woul/d sell the/m to high school boy/s for three and four time/s as much as he had pai/d for the/m. He fill/ed the town with red and blue and green use/d au-to+mo-bile/s, and the whole coun-try+side was full of the/m, high school boy/s tak+ing thei/r girl/s to the coun-try at night and on Sun+day aft+er+noon/s, and an-y+bod-y know/s what that mean/s. In a way, it was a prett-y good thing for the boy/s, on+ly a lot of the/m ha/d to get marr-i/ed a long time be+fore they ha/d found job/s for the/m+selve/s, and a num-ber of oth-er thing/s happ+en/ed, on+ly worse. Two or three girl/s ha/d ba-b/i/es and di/d+n't know who the oth-er pa-rent was, be+cause two or three fell-ow/s with use/d car/s ha/d been in+volve/d. In a hap+haz-ard way, though, a lot of girl/s got hus-band/s for the/m+selve/s.
Harr-y hi/m+self was too bu-sy to fool a+round with girl/s. All he want+ed was to keep on mak+ing mon-ey. By the time he was sev-en+teen he ha/d earn/ed a small for-tune, and he look/ed to be one of the best+dress/ed young men in town. He got his suit/s whole+sale be+cause he woul/d+n't think of lett+ing an-y+one make a prof-it on hi/m. It was his bus-i/ness to make the prof-it/s. If a suit was mark/ed twen+ty-sev-en fif+ty, Harr-y woul/d off-er the mer-chant twelve doll-ar/s.
Do/n't tell me," he woul/d say. «I know what these rag/s cost. At twelve doll-ar/s you will be mak+ing a clean prof-it of two doll-ar/s and fif+ty cent/s, and that/'s e-nough, for an-y+bod-y. You can take it or leave it.» .
He gen+er+al/l-y got the suit for fif+teen doll-ar/s, al-ter+a-t/ion/s in+clud+ed. He woul/d arg-ue an hour a+bout the al-ter+a-t/ion/s. If the coat was a per+fect fit and the mer-chant tol/d hi/m so, Harr-y woul/d think he was be+ing tak+en for a suck+er, so he woul/d in+sist that the sleeve/s were too long or that the shoul-der/s were too loose. The on+ly rea-son mer-chant/s to-le-r/at+ed hi/m at all was that he ha/d the re/p-u ([ju:])-t/a-t/ion of be+ing well+dress/ed, and to seil hi/m a suit was to get a lot of good free ad-ver-t/is+ing. It woul/d bring a lot of oth-er young fell-ow/s to the store, fell-ow/s who woul/d buy suit/s at reg-u ([ju:])-l/ar prices ([prais+iz]).
Oth-er+wise, Harr-y was a nuisance ([nj u: -s3nts]). Not on+ly that, the moment he made a pur+chase he woul/d be+gin to talk a+bout rec-i-pro-c/i-ty, how it was the ba-s/is of A-mer-i-c/an bus-i/ness, and he woul/d be+gin to seil the mer-chant earth+quake in+sur+ance or a brand new Stude-bak-er. And most of the time he woul/d suc+ceed. Ail sort/s of bus-i/ness peo-ple bough/t earth+quake in+sur+ance just to stop Harr-y talk+ing. He chis-el/ed and he took for grant+ed chis-el+ing in oth-er/s, so he al+way/s quot+ed chis-el+proof prices ([prais+iz]), and then came down to the reg-u ([ju:])-l/ar prices ([prais+iz]). It made his cus-to-m/er/s feel good. It pleas/ed the/m to think that they ha/d put one o-ver on Harr-y, but he al+way/s ha/d a quiet laugh to hi/m+self.
One year the whole San Joa-quin vall-ey was near+ly ru-in/ed by a severe frost that ail but wipe/d out a great crop of grape/s and or-ang+es. Harr-y got in+to his Stude-bak-er and drove in+to the coun-try. Frost+bitt-en or-ang+es were ab+so-lute+ly worth+less be+cause the Board of Heal/th woul/d+n't allow the/m to be mark-et+ed, but Harr-y ha/d an i-dea. He went out to the or-ange grove/s, and look/ed at the tree/s load+ed with fruit that was now worth+less. He talk/ed to the farm+er/s and tol/d the/m how sorr-y he was.
Suipjlu prapqif. LT. ^rapmpjniiijraii.
U.jq m (p)-r|ui/fr o (p)fr+i[/Ut t/p ui2-iuui-ph/p й (р)-фп-б/0−1/пг hui-ifuip: Ьй-^ф t[ np frui гфщ+^/И/р^ г|й-р/ш0+1|/пиГ t/p фп-цф, U mum-fr (p)+?npu шш-p/Ü—liuifr hui-uui-li/niifфхпф Pmii-i|/imT ipig huip-jnip гр1-[ш-рфд ш-г|й-1ф фш] ni-fr/G/p, фш]4 np Jiti-p/fr~ t/p ишр-р/Ui: Ъш fr (p)fr-H[/Ui t/p фи-бш-n/ti-l/ni hui-ifuip: ilip+Ji-frp mui-p/U-ljuifr hui-uui-lj/rmi uGi]-if/niif t/p rj.(p)c-fr/tl-рф quifr-q/G-p/p U m (p)-fr/ui^fifr m (p)fr+mG-u/ni-hli+frti-p+]i/& t/p gnijg inui+фи 0-hui-jn+^ йш-Ишйч^ф ifrn-iti-ipi рш-цш-рф Ъп-p/nip-jnifr+fr Ü—рф pn-rj/uiplj+if/uifr pfr-lju-p/mp-juifr шр-шш/г|.-р/ш0 Sfr-umu Ppjiu-inn-иф U uij[ unipp ifuipq+l{/uifrg Ь (р)-рш-2/ш+ф qni-u/m-i|np щшт-^Ир+йй-рф, hui-in/p4 muiu-fr (p)+h]ifrq uMip, ¿-при hm-in/p' Ijtiu qn-|uip:
— S}i+ty]ifr, — ui-u/niif t/p frui mjrj. фш] hm-um-i|/niif, — иш «Sfr-uniu/fr t: SG-u/G/p: ЗД-ц/й-д/ОД fr (p)-l[uip t, ?/fce: Щ pfr-q/ui-ifti-fr/p xnuiufr (p)+hfifrq uMip: Um И-рй-г|ф %i-r]n-u/u^ t: ljuiif qni-gU UmJ-uU-u/p: l-m/p ш-ф1−1ф [uii{ ^ф-гГ/ш-й/ш/р: Ц. иш-г|ш-0/ш+2 (р)^-^фд :
0-тш-р/йр1[-р/ш-д]1+й13-рф рш-г)/ш+1Гш-иф рп-|пр m (p)-fr/U-p/p frui l (p)g+p/Ul t/p uijq fr (p)-l[uip+fru-p/nt[, q.(p)-pui/fr/p lifiii-^/U hfi-ifui t[ in (p)-fr/Ü—рфд 2ui-m/O-p/niif if (p)-fr/niif Mi, Ii, [iii?+tql3u inuu+fr/niif U/p, frui рш-фш-Ijuifr pui-p/U-puip uiq-q/U+g/nip-jnifr t/p qnp-o/niif:
Uju+ujUu 2(p)p-?/G-l/m|, n-pii2 dui-ifui-fruil{ uifrg frui «a (p)2-ifui-pjun щшш-гГ/тр^пгй+йй-рф mif-u/ui/q-рф» hui-iiuip pui-d/ui-fr/nprj+frup t/p hui-t[ui-p/ui/q-p/mif: Ш-фг-р/ш-ршр frui ipufrq-fr/niif t/p upim2-quiif-p/nni U, рш-д/й-i/mj uiif-u/ui/q-рф ii]i o-pti-frui-lj/p, fr (p)-l{uip+frti-p/fr t/p gnijg шш+фи:
— U-hui ii}i tyfifr, — ш-u/niiít/p frui, — n-pAu ui-ifniu-fr/ui-g/Ui t fi-p/ti-frфд U-pU+unifr mui-p/mj iftio vfji ifuip-q/ni huin U hU-urn ufi-p/ui+huip-kf/tli mjq iluip-q/ni inuiu-fr (p)+t[tig шш-р/Й-^шй np-qni/fr: SJi+tyJifr, Ij/ui-fr/O+fi/p ipi’i/p иод+иф-иф ii]i ui-fr/O-i/ui-fr/O-^ i}(p)-p/nip-juifr iftlg: Ijrnpq/ui+g/U/p U li (p)+tntiu+fr/G/p, pti mju Iffi-h/fr^ Jili? t ш-p/tq: Pn-in-pAi^ tl 6(]i)2-ifm-p|im щшт-if/nip-jnifr+frtï-p Й/ï-T mif-u/m-^mii inuiu-fr (ji)+h]ifrq huirn: n-n-ifmii-m|i-^m, lun-ph/(р)р-ц/ш+щш2-in/nip-jm'a, Iffipp, ^ш-шш-rj/ti hU2-in/uifrp U шс+Ьш-иш-рш^ ш-iftñ-i fifrf uij-p/Jig iffifr-?/u фй: Рш-g/Ji uijij. Ijui/fr [u (p)if-p/ra/q-p/{i i№l{+fr/nip-jnifr+frti-p/p4 tl-puiq+frti-p/fi i[G-pui+ptip+jmi: П^(р)-ршД1/р рш-дш/in-p/niii Mi OUp l3-pmq+iil3-p/p" uipq-jrip om-frui-iquiph U/p q (p)-ii/ui-i/ni, pti фгщ U/p uinui-fr/ui-i/ni, Ijuiif tl niif huin U/p ui-iiniu-fr/ui-fr/ui-i/ni, U pn-jn-p/p q}i-in/ui-liui-fr/n-ptiii ni 6(p)2-ifm-p|im: Рш-дф uijq Ijui/ft щ (р)?-р/шй-рф quir|m+fr]i/p+frup, Ipiiif pu иф-хпф uip-Hj/ji, np tip-lpiip chu-ifui-fruili U-pli-mui-uuipq U-pU-if/ui/u:
Uji]. uiif-u/ui+q|i-p/p Up-Iini uiif-ифд tl Ijuipo dra-ifm-hm-lj/ui+ifli-j/n-g/niif uip-qufr фпр+ит-йфд ш-ijü-i ui-ifniu-fr/ui-g/uid l{ui-ii/uijp t+Ji/ti Ijuip-q/niif: LTfi+qni-gU frui ?/t/p iTO-q/iii-iJn-p/p, puijg n-pn2 dui-iiui-fruil[ uifrg puiq-if/m+p|ii| ?(p)+frra-]um+muu+ij/ui& pui-fr/Up uli (p)-u/tx+g/jiAi щш-шш-h/Ui: LTJi Up-lfni ui-ifniu-fr/ui-g/uifr Ijm-fr/uijp, n-p/nfrp quiqin+йф uji-p/uijjifr rqui-iq/Up ni-ii/tJ+JiAi т-р^+йй-рф horn, Ji-p/Ofr/g иыГпыфй+йй-рф Ijnq-if/jig pui-gm+hmjm+i|/O+g/]i/ii, U иыГпыфй+йй-р/р l{uiii &й-&/й+дф/й fr (p)-pui/fr/g, limif ti тш-йф/д il (p)-n (p)fr-q/tl+g/ji/u, Jiulj ifji Ijtiu muiu-fr/juili Ijiu-'u/uijp ti uli (p)-u/U/g/fiAi ш^+р/й-рф pÜ-p-pÜ—p/nií-ip+í-iÜ—рф p (p)-u/nip, in-q/шй-рф ищ, p (p)-u/ui+jniq U uijq mu-uuili шд pui-fr/U/p upnin-iQi-p/Cii: 0-mui-p/upl{-p/mgji+iiu-p/fi рш-ц/ш+йш-и/й^ ши-иф-бш-й/ш-ршр quin+fr/niif t/p ifji p]i? uiii+pui-pn+j/ui-liuiii: Xjui-ii/uijp pn-pi-pAi^ ti и1{(р)-11Л1+дф/Ъ 2(u)P" p/niftp+fru-p/p iiUp-li/Ui, 1}1г-1Г/ш+фп-211 oq-in/m+qnp-or/Ui, ifu-muip-u/jui qnii-щш+ййр U }i-pui-fr/(p)ii ш-ifnip q (p)p-l{/nr| i|tlp-u/m+2m-iq|ilj+iitlp huiq+frAq:
Ърр Stu-pfiii ii]i pji? ifu-fr/ui-g/uiij, uli (p)-u/U/g pui-fr/Ug-p/uifr «фпр-q/Ü-p», «iiuipu-i{Ui+iiUp», «uuip-unfr+frup», «2li-pn-iU+frUp» L ni-pji2 фп-p (p)p rai|-inn+iTO-pti-frui+iitip q (p)-ii/lii: Un-ijn-р/ш-ршр, np+iqU-u/q/Ji t-tfuiii iji-ii/fi, frui hui-in/p mum-fr (p)-h]ifrq Ijuiif puuifr qn-im-p/nij ii]i+mu-qm-if/|ig if}i IiUu muiu-fr/juili ifu-pu-frui t/p q (p)-fr/nuf, pU-pU4[/ui-lili frn-p/n-q/niif t/p, iiup-l{/niir Ijuip-iffip, Ipn-iqmjm Ijuiif ti iffi n-p/U-i[/t шд ijiim qnij-fr/niJ U U.
349 pup-yipu uifr-quiif m-i[U-iJi puifrlj q (p)-fr/U-p/ni[, puai fifr-p/fr^ t/p q (p)-ii/U[, ijui-om-n/ntii t/p ufi^-fr/ui+ljuipq rj.(]i)tq-p/n-g/|i puipop qui-u/ui-puifr+gfi+utl-рф/й: Ъш n? ifji+uijfr рш-цш-рф, rnj-i/U рщ-цш-рф 2(р)р-2/ш+^ш-]-р/р l (]i)g+p/tl/g Ipnp-iffip, Ipu-ujnijm nt 1{ui-uui? mif-mn+ifti-pll-iira+iitl-p/nii: Puipp) p i]^4i/ui-puifr+gfi+frti-p/p qJi^Up+iiU-pAiw nt 1ф-рш-1ф ?-pu-lpi+frti-p/frw [i-p/Mi/g рй-1{0-р/т-п[1+й0-рф/й r^lO-pui/u+g/nil шш+î-i/ntif t+fiAi рш-rjui-p/jig rpipu, U pn-pi-p/fr^ t[ 1ф+ш-й/щ-[ф qfi-m/O+fi/u, pu qui fifr? t й (р)-2ш-й/ui-lj/ntif: Цфпц-йфд грп т (р)-1игКШ-рф hui-ifuip huip-ifuip ршй t/p, ifji+uijfr pti, ifjntu l|nq-if/|ig ti, й (р)-рш/й+дфд ?ш-ш/Й-р/р, q. ti-n/tl-i[/(p)u ui2-luui-muaip ?(p)+6ui-p/uio, иифщ+^/шд й-ц/ш/й ra-ifniu-fr/ui-fr/ui[, U рш-дф uijq. ifji 2шрр rj.(p)-рш/йфд ш-гЩ-^ф ifuim pui-fr/Op tl upn-mui-h/U+g/fi/ft: Ьр-l{m p? ?-pup ищ-^ОД+йБр, n-pMip ti-pti-fuui+frtip nt-ii/U+g/ш/й, ^(p)+q}i-m/U+fi/ii, p? ni[ t fr-p/tifr/g U-pU-fura+j/fi huij-p/p, n-pni[+hti-in/U ui-iMi ifo-t[/Ji h? in pui-fr/Ug-p/uifr шг^-тп+Шд-рБ-йш nt-ii/U-g/nq ?p-l[nt+?-p?p m (p)-qui t/p ifuifr ?-l{/GiMi-?/0-i[/t, ищ-зОД+йБ-рфд 2iu-in/tl-p/fr fi-pMi/g hui-ifuip p?+li Ь/шй+щшт-рши-тфд, pmjg U uijfr+ujllu ui-ifnt-ufifr+frtip бш-р/й+дф/й:
Ьй-рп Stu-pJiAi ищ-^ЭД+йЙ-рф horn hji-ifui-p/nip-jnifr ui-fr/U-i/nt hui-ifuip ¿-ui-ффд шчЦЦф t/p qpuirj-hJ/uio: Ъш ifji+mjii ifji puai t/p ni-q/niif ?ui-p/ni-fr/ui-l{/ti[ фга] ишр-р/Oi: Suiu-ii (i])-jnp шш-р/й-^ш-^/пиГ frui шр-qMi ifji фп-р (р)р ljui-p/n-r|/nip-jnifr t/p i{uiu-inui-l{/lli U hnq t/p mui-fr/niif, np pui-rjuiрф [ui-iJ/ui+qnijfr huiqAi (p)+i[/uio Й-р^-тш-ишрг^+йЙ-рфд iTO-l{/fr Jifr-pp tfi-йф: bp Ijnuin-jni if+fro-p/p frui um+fr/niif t/p if?-o/ui+ouifu q (p)-fr/U-p/niJ, 1ф+ш11-дш-1Гфд iffi pui-frfi huim, рш-î-iji np if (p)m+p/ni{/fr.-, uifr-quiif ?/t/p t[ui-p/nri uifrg+fr/U{, np n-p/U-i[/t iTO-lj/p Jip hui2-iJ/fiAi 2ЩЬ umui+fr/ui, ?/t np ixa-МЦ/р h? frg Jip шр-ЫштЛ^ t/p: ЬрЙ Ipium-jni-i^ i|(p)-pui q.(p)p+i[/uio t/p puuift+hjifrq ni hji+umfr, Stu-pfi/fr 1[ш-бш-п/п-г]ф/й ш-п/ш-2/uip-lj/niif t/p muiu-fr/Op-lini ipi-[uip:
— SÖ—рЬшр iffi щшш-if/ji/p, — ui-u/niif tp frui: — bu qJi-in/Ci/if, pH t/u p (p)p-?/ti-p/u~ fiuip-d/U/u: Suiu-u/up-lpii qn-iui-p/li ifU? qni Up-lpu qn-pnp hji+uniu uMip ifui-pnip 2шЬ li/ni-u/ti-u/ui/u, шЦ qui m-iftTa ifuip-q/ni hui-iiuip ti pui-tj/ui-lpuii t: ili-q/niif ti/u hm-ifui+auiju+ii/lip, ni-q/niif ti/u4 ?/t :
Ijnuui-jniif/p un-i[n-p/ui-puip frui q (p)-fr/niif t/p tnuiu-fr (t])+hfuiq qn-iuip/ni| aU-i[/m+i}in-Ju/nip-jniii+iiti-pAi^ ti uU-p/um+juii: QU-i[/m+i}in-lu/mpjniii+uti-p/ti hui-ifuip iffi duiif ui-n/L+innip t/p ui-u/niif: Ь-pÜiIui-oui-n/nqAu ui-u/niif t/p, pU pjilj-fr/n-g/p hfi+ui-ii/ui-i/ti t fr (p)u-m/niif, Sui-pfiAi hui-ifui-p/niif t/p, np fi-p/Gu d (p)d+l?U-p/ii шШ] UAi q (p)-p/Ol U uj (p)u-q/niif t/p, np pli+p/U-p/p ?ш-ф/ui+q/uiug Up-l[uip U/fr, Ipnif ti ni-u/tip/p ?ш-ф/fig qnipu pnju tiAi: U]i+uili щшш-бш-п/р, n-p/Ji hui-ifuip i? m-6m-i?/nri+iiG-pAi^ uitt+hui-uui-ршЦ huifr-qnip-d/niif t+jiAi fr (ft)-pui/fr, uijfr t/p, np frui iuu[ huiq+fr (p)+i|/nq/li hui-ifui-p/niif ni-fr/O/p, U u (p)-pui/fr l[nuin-jniif ijui-om-n/tq/p fr (p)-2ui-iiui-Ij/mii t/p ui-hui-qjifr oq-m/ui+l{uip U d (p)-pji ntil[-iuiif ui-fr/tq, n-p/ni[+hU-in/U qui puiq-if/ui+pful uiji ^ш-Ыц+йБ-рф ti t[(p)+pti-p/ti/p lum-iinip' ^ui-htq+frtip, n-pMip l[nuin-jniii+uti-p/p t[(p)+q (i])-u/ti+li/u un-i?n-p/ui-l[ui& q (p)-u/O-p/ni[:
Pui-g/Ji uijfr, np Stu-pfiAi nt-qq/ui-l[}i q (p)q-i[/O/g+u/niif t/p, q (p)-fr/ni-if/p гЦЗр-2/uig-î-i/ti-i/ni щш-h/JiAi uifr+iffi-^/ui-iqtiu ul{(p)-u/nni t/p lun-u/tq фп-lu/ui-î-iuil[+if/uiî-i uli (p)q-p/niu-p/Ji ilui-ii/Ji/fr, ш-u/niif t/p, np hffiig qui t ui-iiG-pJilj+juifr pliq-í-iü—иф hjiii+p/p, U фпр-á-/mif t/p i[ra-6ui-n/n-q/fi/& if|i pn-pi-p/n-t[/[iii iinp «uinniq-pU-liUp» i? ui-iSui-n/tIl tjuiif ti ui-iqui-hn-i[/ui/q-p/Ul Upl{-p/ur+^uip-d/Jig, U iffid ifui-u/uiifp qui ii (p)-pui/& hui-2nq+i|/niif t/p: 4-np-a/ui-p-uip ifuipq+li/uifr-g/Jig tiplt-p/iii+2uip-d/|ig ui-iqui-hni[/ui+q (p)p+i[/niif t+tiAi iquip-q/ui-iqtiu uijfr рш-йф hui-ifuip, np Sui-pjiAi auij-fr/p ВДт-рф: Ъш Jifr-pp luui-p/niif t/p U p (p)-u/ui-l[uiu t/p hui-ifui-p/niii, Upp Juui-p/niif t+}iAi ni-p]i2+uti-p/p, U q (p)-pui hui-ifuip ti if}i2in [ишр+шй-дф^ q (p)-fr/tip t/p fr (p)-2Ui-uui-ti/niii U unp iffi+uijfr jic+'u/niif un-i[n-p/ui-tiuiu q (p)-ii/U-p/JiAi: fb (p)-pui+ii/|ig fr (p)-pui q (p)-u/npq+uti-p/p pui-i?/ui-l[ui-'u/nip-jniii t+JiAi qq/niif: 4j (p)-pui/fr/g hui-ifuip hui-o/U-i/]i t/p if (p)-m/ui-fr/Gi, np Sui-pjiAi muil{ t if (p)-ii/ui+g/tii, puijg frui iTJi^ui ljui-if/ui-g/ntt{ p (p)-if+frfi-fruiq t/p тш/[]ш:
1Г|1 шш-р|1 Ишй Ь-п-ш-Щьйф Ш12 Ьп-ф-ш/р Иш-1Гшр+]ш Цщ-йшй-Ц/Й/д цш-<�ШЬ ишп-й/ш+гГш-Ъф-рфд, п-р/р 1(р)-рМ и (р)р-р/И/д шш-р/ии|ш-щьцф т йш-р (р)й-2ф Ь^+ш-й/ш-!/}! рйр+р/р: ^ш-р^/Ъ &(р)и-т/й/д «шппщ-рЫ^-р/р» Ь и4(р)-и/И/д ¿-(ЙР-^ Ьпг{-ш/т{: 3(р)р-ш/ш+Ьшр-к{/шд йш-р^+йй-р/р рш-д/шр-йш-^/ш-щйи шй+щйиг/р 1:+!^, п-р/т|+Ы1-шЛд ш-п/гщ-^/ш+щш-Ь/птр^ш^ ^п-фшМ! рпщ шш г).(р)-рш/Ъ/р 1[ш-бш-пЛЗ{, pшJgш-рКй Г[г и^ип/р 1:/р Ь (р)-г/ш/д/&1: Ъш 1Ш-рб-йш+]фд |12+й/пиГ 1-/р Ь 1 Г (р)т+й/пиГйш-р (р)й-2/К1/т щт-рш^+йб-р/р, йш-J/nllf щ)-д (р)1Г шр-1]М1 шй+шр-д/й/р щ (р)-тпщ+Ы1-р/т1 йшй-р/ш+р1шй-н[/шй дш-к/й-р/^г/й, {ип-и/пиГ Щ фЙр-тХЙ-рф Ыш1, |ип-р/ш-щби дшч[/ш/1|-д/пиГ й (р)-рш/й/д: Принятые обозначения: «-» слогораздел- «/» морфный стык- «+» совпадение морфных и слоговых стыков.
