Семантика и функциональные характеристики слова cor в текстах Аврелия Августина

Настоящее исследование посвящено исследованию семантики и особенностей употребления слова cor в латинском языке на материале текстов.

Аврелия Августина (354−430 гг.) с учетом широкого исторического контекста.

Деятельность бл. Августина (Аврелия) выходит за рамки античности, но «еще «плохо вписывается в абрис культуры средневековой"1. Августин.

354−430 гг.) жил в переходное время, когда «двойная жизнь двух обществ, из которых одно отмирает, а другое зарождается, сперва только смежные, потом все глубже одно в другое проникающие, этнографически, социально и культурно», и, если в IV в. картина культуры довольно пестрая, то уже в V в. так называемая «поздняя античность» отмирает и побеждает «средневековье» 2 в хозяйстве, праве, языке, нравах, религии, мыслях .

Бычков В. В. Эстетика Аврелия Августина. — М.: Искусство, 1984. — С. 3. Об эпохе и ее влиянии на Августина см. также: Аверинцев С. С. Риторика как подход к обобщению действительности // Поэтика древнегреческой литературы. — М.: Издательство «Наука», 1981. — С. 15 — 46- Майоров Г. Г. Формирование средневековой философии (латинская патристика). — М.: «Мысль», 1979; Неретина С. С. Возможности понимания // Антология средневековой мысли. Теология и философия европейского средневековья. Том.

1. —СПб.: Издательство РХГИ, 2001. — С. 5 — 18- Трубецкой Е. Религиозно-общественный идеал западного христианства в V веке. — СПб.: Изд-во РХГИ, 2004; Уколова В. И. Античное наследие и культура раннего средневековья (конец V — середина VII века). — М.: Наука, 1989; Alfaric P. L’evolution intellectuelle de Saint Augustin: du' Manicheisme au Neoplatonisme. — Paris: Emile Nourry, 1918; Joly R. Christianisme et philosophie: etudes sur Justin et les apologistes grecs du deuxieme siecle. — Bruxelles, 1973; Marrou H.-I. Saint Augustin et la fin de la culture antique. — Paris: E. de Boccard, 1949; Troeltsch, E. Augustin, die christlische Antike und das Mittelalter. Im Anschlu? an die Schrift «De civitate Dei». — MunchenBerlin: von R. Oldenbourg, 1915.

2 Добиаш-Рождественская O.A. Культура западноевропейского средневековья. Научное наследие. — М.: «Наука», 1987. — С. 156. 4.

Как латинский христианский писатель, Августин сформировался в условиях особой языковой ситуации, сложившейся в Римской империи в IV — начале V в., когда на большей части территории Империи заметны следы влияния билингвизма и отмечены структурные сдвиги в системе языка .

На язык произведений Августина оказали влияние разговорная форма латинского языка и письменно-литературная форма, классическая латынь, которую изучали в школе, использовали в текстах, адресатом которой была образованная публика.

С момента принятия христианства перед Августином стояла задача выразить новое мировоззренческое содержание, в том числе — на языке, доступном пастве. Эта сложная задача обусловила конвергенцию значений отдельных лексических единиц и появление новых метафор. Традиционное лексическое значение лексем не всегда позволяло выразить новые христианские смыслы, которые Августин хотел донести до читателей и слушателей. Во.

Смешение норм каждого из двух языков, которые попеременно используются билингвом — следствие билингвизма (Weinreich U. Languages in contact. — New York: Linguistic Circle of New York, 1953. — P. 1). Явление билингвизма позволяет обнаружить смешение языковых структур и имеет связь с языковым сдвигом. Языковой сдвиг рассматривается как ситуация постепенной утраты языковой общностью этнического языка и перехода на доминирующий язык. Процесс языкового сдвига предполагает несколько этапов: 1) возникновение ситуации, в которой сдвиг в системе языка становится возможным;

2) предпочтение общностью (или ее отдельными слоями) языка-доминанта- 3) сокращение функций этнического языка (он постепенно выходит из употребления). В перспективе процесс языкового сдвига приводит к ситуации «языковой смерти». О билингвизме и языковом сдвиге см. работы: Вайнрайх У. Одноязычие и многоязычие. Пер. с англ. А. К. Жолковского // Новое в лингвистике. Вып. 6 (Языковые контакты). — М: Прогресс, 1972. — С. 25 — 60- Хауген Э. Языковой контакт. Пер. с англ. А. К. Жолковского // 11овое в лингвистике. Вып. 6. С. 61 — 80- Эрвин С. М. Семантический сдвиг при двуязычии. Пер. с англ. К. О. Эрастова // Новое в лингвистике. Вып. 6. — С. 227 — 253. Dorian N. Grammatical change in a dying language // Language. 1973. Vol. 49. № 2. — P. 413 -438- Dressier W. On the phonology of language death // Papers from the eighth regional meetings of Chicago linguistic society. Ed. by P. M. Peranteau et al. — Chicago: Chicago Linguistic Society, 1972. — P. 448−457- Hill J., Hill K. Language death and relexification in Tlaxcalan Nahuatl // International Journal of the Sociology of Language. 1977. Vol. 12. — P. 55 — 69- и др. многих случаях Августин дополняет семантику слов новым (метафорическим) содержанием.

Метафора рассматривается в диссертации как явление лексикологии, прежде всего — как средство номинации. Появившиеся вследствии метафорического переноса наименования обогащают язык писателя, а метафорический перенос служит источником пополнения словарного состава языка и относится к универсалиям синхронической и диахронической семантики4. Следует заметить, что метафора возникает благодаря использованию переносных значений слов, и оговориться, что речь не идет об изменении лексического значения слова. На данное обстоятельство обращал внимание Дж. Серль: метафоры, с точки зрения диахронии, инициируют семантические сдвигино, в том случае, если действительно происходит изменение значения, выражение (или оборот) перестает быть метафорическим, превращается в мертвую метафору, в идиому, или же приобретает новое, отличное от исходного, значение. Распространенной ошибкой относительно метафоры было бы утверждение, что какое-либо выражение в метафорическом высказывании меняет свое значение- «напротив, в метафоре изменения значения не происходит никогда"5.

Предметом исследования являются лексико-семантические особенности употребления слова cor в текстах бл. Августина.

Объектом исследования являются тексты бл. Августина: главным образом «Исповедь» (Confessiones, 395−397 — 407гг.)6, а также: «О порядке» (De ordine, 386 г.), «Об истинной религии» (De vera religione, '389 — 391 гг.),.

4 См. об этом: Гак В. Г. Сопоставительная лексикология. — М.: Междунар. отношения, 1977.

5 Серль Дж. Метафора. Пер. с англ. В. В. Туровского // Теория метафоры. — М.: Прогресс, 1990. — С. 315 — 316.

6 Датировка произведений дана в соответствии с уточненными данными П.-М. Омбера. См.: Hombert Р.-М. Nouvelles recherches de chronologie Augustinienne. — Paris: Institut d’Etudes Augustiniennes, 2000. — P. 638 — 642. 6.

Проповеди" (Sermones, 394−395 — 420 гг.), «Толкования на Псалмы» (Enarrationes in Psalmos, 395 — 414−415 гг.), «О христианском учении» (De doctrina Christiana, 396 г- 426 г.), «Против Фавста-манихея» (Contra Faustum manichaeum, 400 — 402 гг.), «О Троице» (De Trinitate, 403 — 414−415 гг.), «О книге Бытия буквально» (De Genesi ad litteram, 404−405 — 412−414 гг.), «О граде Божием к Марцеллину» (De Civitate Dei ad Marcellinum, 413 — 427 гг.), «Рассуждение на Евангелие от Иоанна» (Tractatus in Johannis Euangelium, 414 -416 гг), «Пересмотры» (Retractationes, 427 г.).

Жизненный путь, деятельность, творческое наследие Аврелия Августина исследовались неоднократно. Библиография по Августину включает несколько десятков тысяч наименований. Об Августине ежегодно выходят сотни публикаций, существуют продолжающиеся издания, посвященные п творчеству Августина. Исследованы вопросы стиля и образности произведений Августина8. Его образный язык и риторические приемы проповедей были предметом гомилетических исследований (посвященных риторическим п ,.

Такие данные приводит, в частности, И. О. Галынина, уточняя, что свыше десяти журналов (некоторые из которых издаются в течение более чем 50 лет) посвящены творчеству только одного Августина (Галынина И. О. Списки сочинений Аврелия Августина V—XII вв. в рукописном собрании Российской национальной библиотеки: диссертация на соискание ученой стептепени к. ф. н. —СПб., 2005. — С. 14 — 15). Наиболее полный свод библиографии об Августине до 1962 г.: Andresen С. Bibliographia Augustiniana. — Darmstadt: Wissenschaftliche Buchgesellschaft, 1973. о.

См., например: Альбрехт M. фон. История римской литературы от Андроника до Боэция и ее влияние на позднейшие эпохи. III. Пер. с нем. А. И. Любжина. — М.: Греко-латинский кабинет Ю. А. Шичалина, 2006. — С. 1805 — 1852 (глава «Августин») — Григорьева Н. О поэтике «Исповеди» // Блаженный Августин. «Исповедь». Перевод с латинского М. Е. Сергеенко. — М.: «ГЕНДАЛЬФ», 1992. — С. 507 — 541- Иванова Ю. В. Поэтика «Исповеди» Аврелия Августина в контексте христианской литературы IV века (канд. дисс.). — М., 1999 г.- Balmus C.J. Etude sur le style de saint Augustin dans les Confessions et la Cite de Dieu. — Paris: Louis Bellenand et fils, 1930; Fontaine J. Sens et valeur des images dans les «Confessions» // Augustinus Magister: Congres international augustinien (Paris, 21−24 septembre 1954). T. 1. Communications. — Paris: Etudes augustiniennes, 1954. — P. 117 — 126- Hensellek W. Sprachstudien an Augustin’s «De vera religione// Osterreichische Akademie der Wissenschaften, Osterreichische Philosophisch-Historische Klasse. Vol. 376. — Wien, 1981. •— P. 1 — 84- Joseph-Arthur S. L’art dans St. Augustin. 2 vol. — Montreal: Universite Laval, 1945. 7 принципам и приемам по подготовке и произнесению проповеди) XIX — начала XX вв.9 Предметом исследования обычно становилась литературная техника Августина (М. фон Альбрехт), набор используемых им риторических средств (Д Садовский), характеристика которых, как правило, дается на фоне общих принципов античной риторики, а богатство выразительных средств Августина оценивается как мастерство представителя античной риторики (Э.Р. Курциус10, Н. Григорьева).

Отдельные метафоры в произведениях Августина рассматривает в своем обобщающем труде Э.Р. Курциус". Из работ на русском языке можно назвать только одну, полностью посвященную метонимии как разновидности тропа у Августина: статью С. А. Степанцова «Метонимия laetus dies в.

• I" экзегетическом инструментарии Августина"12.

Чаще всего метафоры анализируются в контексте специфики августиновской образности. Так, в работе «Смысл и значение образов в.

Исповеди" Ж. Фонтен рассмотрел способы и языковые средства построения 1 образов у Августина. М. фон Альбрехт показал, что образы у Августина «играют определяющую роль во внутренней структуре его текстов"14. Там же содержится отсылка к работам, посвященным отдельным образам в текстах Августина'5. Метафоры в произведениях Августина рассматривает (в связи с.

См., например: Садовский Д. Блаженный Августин, как проповедник. Историко-гомилетическое исследование. — Сергиев Посад: Тип. Св.-Тр. Сергиевой Лавры, 1913.

10 Curtius E.R. Europaische Literatur und Lateinisches Mittelalter. Elfte Auflage. — TubingenBasel: France Verlag, 1993. — 83 — 84 (§ 6 «Augustinus»).

11 Там же. Kap. 7 «Metaphorik». — S. 138 — 154.

12 Степанцов С. А. Метонимия laetus dies в экзегетическом инструментарии Августина// Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. 2008. № 4. С. 121 — 124.

13 Fontaine J. Sens et valeur des images.

14 M. фон Альбрехт. История римской литературы от Андроника до Боэция.— С. 1828.

15 См., например: Fugier, Н. L’image de Dieu. Centre dans les Confessions de saint Augustin // REAug. 1955. № 1. — P. 379 — 395. 8 исследованием образного языка писателя) С.А. Степанцов16. Среди работ этого автора можно отметить статью «Добрый корень: любовь в образном языке проповедей блаженного Августина (по «Рассуждениям на Послание Иоанна к Парфянам»)"17, где рассмотрены отдельные метафоры (поля, сеяния, роста) и показаны особенности их употребления Августином.

Исследования, посвященные сердцу в произведениях Августина, преимущественно являются работами философского или богословского характера18. «Философия сердца» Августина подробно рассмотрена в одноименной работе А. Максзайна19. Cor (сердце) у Августина представлено автором как метафорическое обозначение структуры духовного мира человека, образ, передающий моральные качества человека и его глубоко спрятанные внутренние стремления. Одним из метафорических обозначений этой структуры является homo interior 'внутренний человек'. Об этом же пишет Г. Мертенс, связывая в смысловом отношении cor у Августина с выражением homo interior и.

20 лексемой anima. В философско-богословском ключе рассмотрел аспекты.

Степанцов С. А. Высота как знак гордости в толковании блаженного Августина на псалом 128 // Богословский сборник. Вып. 4. — М.: ПСТБИ, 1999.

С. 166 — 185- он же. «Как потоки на южном ветру»: стих Пс 125:4Ь в интерпретации Августина // ВДИ. 2005. № 3 (254). — С. 143 — 150- он же. Псалом СХХХ в экзегезе Августина. Материалы к истории экзегезы. — М.: Греко-латинский кабинет Ю. А. Шичалина, 2004;и др.

17 Степанцов С. А. Добрый корень: любовь в образном языке проповедей блаженного Августина (по «Рассуждениям на Послание Иоанна к Парфянам»). — М.: ИВИ РАН, 2006.

18 Среди последних публикаций отметим культурологическое исследование У. М. Хейстада: Хейстад У. М. История сердца в мировой культуре от античности до современности. Пер. с норвежского С. Карпушиной и А. Наумовой. — М.: «Текст», 2009, небольшая глава которой посвящена образу сердца у бл. Августина (— С. 101 — 104). Автор проводит мысль о том, что слово (как знак, эквивалент) определяет' и программирует проявление эмоций, которые, в свою очередь, приобретают выражение в конкретном языковом пространстве.

19 Maxsein A. Philosophia Cordis. Das Wegen der Personalitat bei Augustinus.

Salzburg: Otto Muller Verlag, 1966.

Maertens, G. Augustinus over de mens een visie jp de menselijke innerlijkheid tussen hellenisme en Christendom. — Brussel, 1965. — S. 56 — 60. Издание содержит обширную библиографию.

1 1 значения cor в произведениях Августина Э. Пеца. Исключительно богословский характер носит посвященная анализу проповедей Августина статья П. Сэнлона. Автор считает, что два обстоятельства — понимание.

Августином, во-первых, глубины Св. Писания, а во-вторых, глубины.

11 человеческого сердца — позволили ему «выйти за рамки светской риторики»" последнее утверждение не вполне согласуется с данными Э. Р. Курциуса и других исследователей античной и средневековой риторики).

Среди филологических работ в этом направлении следует отметить статью Г. Мадека в издании Augustinus-Lexicon23. Филологический анализ используемого Августином литургического выражения «Sursum Cor», наряду с подробным историко-богословским анализом литургических текстов, включающим определение его места в литургике, практики его произнесения содержится в статье К. Демура24.

Актуальность исследования обусловлена недостатком внимания в отечественной науке к вопросам латинской лексикологии. Семантические исследования, посвященные отдельным лексемам в их эволюции, важны для создания истории языка, в которой учитывается взаимодействие лексики и грамматики, а также для типологии диахронических изменений в лексике как 1 ^ системе. Тексты бл. Августина позволяют провести сравнительное и историческое сопоставление в двух направлениях: дают возможность.

Peza Е. de la. El significado de «Cor» en San Agustin. 2 ed. — Paris: IEA, 1962.

22 Sanlon P. Depth and Weight: Augustine’s Sermon Illustration // http://www.churchsociety.org/churchman/documents/Cman122lSanlon.pdf.

23 Madec G. Cor // AL. Vol. 2. Fase. ½: Cor-Deus. Hrsg. von C. Mayer u.a., 1996. —Col. 1−6.

24 Demura K. (University of Okayama). «Sursum Cor» in the Sermons of. St. Augustine // http://www.cecs.acu.edu.au/ps sample.pdf.

См. об этом исследования М. М. Гухман и A.A. Уфимцевой: Гухман М. М. Историческая типология и проблема диахронических констант. —М.: Наука,.

1981; Уфимцева A.A. Опыт изучения лексики как системы. На материале английского языка. — М.: КомКнига, 2010. проследить историю употребления слова cor в предшествующей латинской литературной традиции и показать отражение августиновских инноваций в дальнейшей европейской языковой и литературной традиции. Теоретической основой исследования послужили труды по лексической.

О f 7 7 семантике, лексикологии и лексикографии Ю. Д. Апресяна, В.Н. Топорова", 28.

Е.В. Урысон, труды конца XIX — первой половины XX в. российского.

29 филолога-классика, лингвиста М. М. Покровского, работы по латинской лексикологии и истории латинского языка А. Мейе и А. Эрну30, Ю.В. Откупщикова31, В. Пизани32, И.М. Тройского33, а также лексикологические исследования в области других индоевропейских языков (славянских, германских, древнеиндийского языка)34- исследования по семантической.

Апресян Ю. Д. Исследования по семантике и лексикографии. T. I: Парадигматика. — М.: Языки славянских культур, 2009; он же. Избранные труды. Том 1. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. — М.: Восточная литература, 1995. См. также вышедшую под ред. Ю. Д. Апресяна монографию: Языковая картина мира и системная лексикография. — М.: Языки славянских культур, 2006.

Топоров В. Н. Исследования по этимологии и семантике. T. I. Теория и некоторые частные ее приложения. — М.: «Языки русской культуры», 2004.

28 Урысон Е. В. Проблемы исследования языковой картины мира: Аналогия в семантике. —М.: Языки славянской культуры, 2003; она же. Семантика величины // Языковая картина мира и системная лексикография. — С. 713 — 760.

29 Покровский М. М. Избранные работы по языкознанию. — М.: Издательство АН СССР, 1959.

30 A. Meillet (& Ernout A.). Esquisse d’une histoire de la langue latine. — Paris: Hachette, 1938; Ernout A. Aspects du vocabulaire latin. — Paris: Klinksieck, 1954. o i.

Откупщиков Ю. В. Из истории индоевропейского словообразования. 2-е изд., испр. и доп. — М.- СПб.: Academia, 2005.

Л*).

Пизани В. Этимология. История — проблемы — метод. Пер. с итал. — М.: Изд-во иностр. литературы, 1957.

33 Тронский И. М. Историческая грамматика латинского языка. Общеиндоевропейское языковое состояние (вопросы реконструкции). 2-е изд., доп. Под общ. ред. Н. Н. Казанского. — М.: Индрик, 2001.

34 См., например: История русской лексикографии. Отв. ред Ф. П. Сороколетов. —СПб.: Наука, 1998. реконструкции О.Н. Трубачева35, исследования в области сравнительно-исторического языкознания Э. Бенвениста36, Т. В. Гамкрелидзе и.

07 оо то.

Вяч. Вс. Иванова, Л. Г. Герценберга, H.H. Казанского, Дж. Мэллори и Д. Адамса40, О. Семереньи41, и др.

AD.

В исследовании учитывались положения теории метафоры, использовались классические труды по истории метафоры и риторике (от.

Трубачев О. Н. Приемы семантической реконструкций // Сравнительно-историческое изучение языков разных семей. Теория лингвистической реконструкции. — М., 1988, —С. 197−222.

36 Бенвенист Э. Словарь индоевропейских социальных терминов. Пер. с фр. Общ. Ред. и вступ. ст. Ю. С. Степановакоммент. Ю. С. Степанова, Н. Н. Казанского. — М.: Прогресс-Универс, 1995.

37 Гамкрелидзе Т. В., Иванов Вяч.Вс. Индоевропейский язык и индоевропейцы.—Тбилиси, 1984.

38 Герценберг Л. Г .Краткое введение в индоевропеистику. — СПб.: Нестор-История, 2010; Герценберг Л. Г., Казанский Н. Н. Праязыковая реконструкция: общие проблемы // Вестник РАН. 2005. Т. 75. № 12. — С. 1077 — 1088.

39 Kazansky N.N. Principles of the Reconstruction of a Fragmentary Text (New Stesichorean Papyri). — Saint-Petersburg, 1997.

40 Mallory J.P., Adams D.Q. Encyclopedia of Indo-European Culture. — London — Chicago: Fitzroy Dearborn, 1997.

41 Szemerenyi, O. The Indo-European Name of the «Heart» // Donum Balticum.

Stockholm, 1970. — P. 515 — 533.

42 См.: Апресян В. Ю., Апресян Ю. Д. Метафора в семантическом представлении эмоций // ВЯ, № 3 1993. — С. 27 — 35- Арутюнова Н. Д. Метафора и дискурс // Теория метафоры. — М.: Прогресс, 1990. — С. 5 — 32- Арутюнова Н. Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. — М.: Наука, 1988; Блэк М. Метафора. Пер. с англ. М. А. Дмитровской // Там же. — С. 153 — 172- Дэвидсон Д. Что означают метафоры. Пер. с англ. М. А. Дмитровской // Там же. — С. 173 — 193- Кассирер Э. Сила метафоры. Перевод с немецкого Т. В. Топоровой // Там же. —С. 33 — 44- Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем. Пер. с англ. Н. В. Перцова // Там же.

С. 387 — 415- Серль Дж. Серль Дж. Метафора. —С. 307 — 341- Скляревская Г. Н. Метафора в системе языка. Отв. Ред. акад. Д. Н. Шмелев. —СПб.: «Наука», 1993; Уилрайт Ф. Метафора и реальность. Пер. с англ. А. Д. Шмелева // Теория метафоры. — С. 82 — 109- Alan К. Metalanguage versus Obiect Language // The encyclopedia of Language & Linguistics. Second etdition. Ed.-in schief K. Brown. Vol. 8. —Amsterdam, Boston, Heidelberg, London, New York, Oxford, Paris, San Diego, San Francisco, Singapore, Sydney, Tokyo: Elsevier, 2006. — P. 31 — 32- Biesse A. Die Philosophie des Metaphorischen. —Hamburg und Leipzig, 1893- Black, M. Metaphor // Black M. Models and Metaphor. Studies in language and Philosophy. — Ithaca-London: Cornell University Press, 1962. —P. 25−47- Coulson S. Metaphor and Conceptual Blending // The encyclopedia of Language & Linguistics. Second etdition. — P. 32 — 39- Steen G. Metaphor: Stylistic Approaches // Там же. — P. 51 — 57- и др.

12 античности до средних веков) Э.Р. Курциуса43, Г. Лаусберга44, Р. Мюллера45, привлекались данные теории лингвистической относительности Э. Сепира и Б. Уорфа46.

Гипотеза исследования состоит в том, что развитие семантики лексемы cor (в частности, появление новых значений лексемы в текстах бл. Августина) происходит в рамках общих закономерных изменений в лексическом составе латинского языка на определенном этапе культурного и общественного развития.

Целью исследования является подробный филологический анализ контекстов и семантическая интерпретация лексемы cor в произведениях Аврелия Августина, а также попытка выявить общие^{закономерности} семантического развития лексики при переходе от язычества к христианскому дискурсу.

Цель определила следующие задачи исследования:

1) выявить семантическое содержание индоевропейского корня, с которым слово cor связано этимологически;

2) изучить значения лексемы cor в римской литературе и в латинских переводах Библии;

3) рассмотреть семантику дериватов и композитов лексемы cor,.

Curtius E.R. Europaische Literatur und Lateinisches Mittelalter.

44 Lausberg H. Handbuch der Literarischen Rhetorik: Eine Grundlegung der Literaturwissenschaft. 3. Auflage 1990. Mit einem Vorwort von Arnold Arens. — Stuttgart: Steiner, 1990.

45 Muller R. von. Sprachbewu? tsein und Sprachvariation im lateinischen Schrifttum der Antike. — Munchen: Beck, 2001.

46 Изложение теории см. в изданиях: Звегинцев В. А. Теоретико-лингвистические предпосылки гипотезы Сепира-Уорфа // Новое в лингвистике. Вып. I. — М.: Издательство иностранной литературы, 1960. — С. 111 — 134- Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. Пер. с англ. под ред. и с предисл. А. Е. Кибрика. — М.: Прогресс «Универс», 1993; Уорф Б. Л. Отношение норм поведения и мышления к языку. Наука и языкознание. Лингвистика и логика // Новое в лингвистике. Вып. I. — М.: Издательство иностранной литературы, 1960. — С. 135 — 198.

4) исследовать изменения в семантике (развитие новых значений) лексемы cor в «Исповеди» и других текстах бл. Августина;

5) по возможности установить факторы, вызвавшие появление новых оттенков значений данной лексемы.

Исследование изменений в семантике и функционировании слова cor в латинском языке III—II вв. до н.э. — IV—V вв. н.э. проводилось методами сравнительного, а также исторического анализа. Для описания смысла слова cor были применены элементы компонентного анализа. Материалом исследования послужили:

1) Saint Augustin. Confessions. Texte et. et trad, par P. le Labriolle. Tt. I—II. —Paris: Les belles lettres, 1994;1996; Sancti Aureli Augustini Confessionum libri XIII // CSEL. Vol. XXXIII. Pars I. Rec. et comment. P. KnollPL. T. 32. Col 0657 — 0868- издание «Исповеди» с подробным комментарием: O’Donnell J. Augustine Confessions I. Introduction and Text. — Oxford: Clatendon Press, 1992; O’Donnell J. Augustine Confessions II. Commentary on Books 1−7. —Oxford: Clarendon PressNew York: Oxford Univercity Press, 1992; O’Donnell J. Augustine Confessions III. Commentary on Books 8−13. —OxfordNew York: Oxford Univercity Press, 1992; другие тексты бл. Августина: Contra Faustum manichaeum libri XXXIII, De Civitate Dei libri XXII, De doctrina Christiana libri IV, De Genesi ad litteram libri XII, De ordine libri II, De Trinitate libri XV, De vera religione liber I, Enarrationes in Psalmos, Retractationes libri I, Sermones, Tractatus in Johannis Euangelium в изданиях CSEL47 и PL48 в сравнении с предшествующими Августину латинскими текстами;

2) Biblia Hebraica Stuttgartensia. Ed. К. Elliger, W. Rudolph, H.P. Riiger, J. Ziegler. Textum Masoreticum cur. H.P. Riiger. Masoram elab. G.E.

47 Corpus Scriptorum Ecclesiasticorum Latinorum. Ed. consilio et impensis Academiae Litterarum Caesareae Yindobonensis. — Praga, Vindobona, Lipsia. 1864- 2006.

48 Patrologiae cursus completus. Ed. J.P. Migne. Seria Latina. — Paris, 1844 — 1865.

Well. —Stuttgart: Deutsche Bibellschaft, 1990; Biblia Sacra: vulgatae editionis / Sixti V Pont. Max. iussu recognita et Clementis VIII auctoritate edita. — Romae: Sumptibus et typis Friderici Pustet, 1914; Vetus Latina. Die Reste der altlateinischen Bibel nach P. Sabatier neu gesammelt und hrsg. von der E. Beuron. — Freiburg: Herder, 1949; .

3) этимологические, исторические и толковые словари (указанные в библиографическом списке).

Для анализа употребления лексемы cor была проведена сплошная выборка контекстов из «Исповеди» и латинского перевода книги Псалмов (всего 310 примеров, из них 130 — из книги Псалмов и 180 — из «Исповеди»). Кроме того, анализу подвергались примеры из других произведений Августина и предшествующих латинских писателей (110), а также — из других библейских книг (40). В общей сложности в работе проанализированы около 500 примеров.

Выбор «Исповеди» как основного источника для исследования семантики лексемы cor обусловлен прежде всего жанровой принадлежностью произведения49. Весь «многовековой опыт традиции, которую в общем можно назвать письменной традицией, в раннем христианстве столкнулся с новым, только становящимся устным жанром», и «Августин может быть с полным.

Не вполне корректно причислять «Исповедь» к автобиографии (см., например: Misch G. Geschichte der Autobiographie, 3 Aufl. Bd. 1. Halfte 1. — Bern, 1949.

S. 3 — 21). M.M. Бахтин указывал на принципиальное различие этих жанров: в исповеди «биографическое целое жизни» не довлеет и не является ценностью (Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. —М.: Искусство, 1979. — С. 125 — 135). Как жанр исповеди предшествовала диатриба — устная беседа-проповедь, включающая в себя элементы диалога. Ведущий («я» или «мы») использовал иногда по отношению к аудитории обращение «ты» (Унт Я. «Размышления» Марка Аврелия как литературный и философский памятник // Марк Аврелий Антонин. Размышления. — JL: Наука Ленинградское отделение, 1985.

С. 101 — 102). Элементы диатрибы обнаружены у ап. Павла (Альбрехт М. фон. История римской литературы от Андроника до Боэция. —С. 1425).

15 правом назван создателем нового литературного жанра"50. В античности и раннем средневековье категория жанра оставалась более значимой, чем категория авторства- «жанр как бы имеет свою собственную волю, и авторская воля не смеет с ней спорить"51. С жанровой принадлежностью произведения можно связать частое употребление Августином лексемы cor. В «Исповеди» значительное место занимает описание автором своей внутренней жизни, и одним из ее метафорических обозначений у Августина является лексема cor52.

Наиболее репрезентативную выборку библейских контекстов.

53 употребления лексемы cor дала Книга Псалмов: отмечен 141 случай употребления cor в 150 псалмах. Вполне можно говорить о жанровой связи Псалмов царя Давида, ведущего диалог с Богом от своего cepdifa, с «Исповедью» бл. Августина. В диалоге Августина с Богом проявилась присущая ближневосточной «словесности» черта, на которую обратил.

• * внимание С. С. Аверинцев — внутренняя раскрытость ветхозаветного человека перед Богом54.

Августин пользовался переводом Библии, созданным до перевода Vulgata (Vetus Latina55). Как свидетельствует сам Августин, в те времена существовало несколько латинских переводов Библии (Aug. doctr. christ. 2.11.

Казанский H.H. Исповедь как литературный жанр // РАН. Отделение историко-филологических наук. Вестник истории, литературы, искусства. Том шестой. — М. 2009, —С. 77, 74.

51 Аверинцев С. С. Древнегреческая поэтика и мировая литература // Поэтика древнегреческой литературы. — М.: Издательство «Наука», 1981. — С. 4.

52 Наряду с лексемой anima 'душа' и выражением homo interior 'внутренний человек' (Maertens G. Augustinus over de mens.).

53 О том, что Псалтирь играла особую роль в жизни Августина, пишет H.H. Казанский. По свидетельству Поссидия, умирающий Августин во время осады Гиппона в 430 г. попросил повесить рядом с ложем семь поканных псалмов (Possid. 31). У Августина есть стихотворное произведение Psalmum contra patrem Donati, датируемое 393 — 394 гг. (Казанский H.H. Исповедь как литературный жанр. — С. 82).

54 Аверинцев С. С. Греческая «литература» и ближневосточная «словесность» // Аверинцев С. С. Образ античности. — СПб.: Азбука-классика, 2004. — С. 47 — 50.

55 Vetus Latina. Die Reste der altlateinischen Bibel nach P. Sabalier neu gesammelt und hrsg. von der E. Beuron. Freiburg: Herder, 1949 — .

16, 15. 22). Образованные люди, знавшие латинский и греческий языки, брались за перевод священных текстов, так как верующим не ставилось ограничений в выборе того или иного перевода для чтения. Августин предпочитал перевод Itala за то, что он «ближе к подлиннику, и в то же время отличается ясностью языка» (2. 15. 22). От перевода, известного как Itala interpretado, до нас дошли только отрывки и некоторые отдельные книги, в их числе — книга Псалмов. Манускрипты Itala относятся к IV — V вв. и не дают идентичного текста (многие библейские цитаты из Itala мы знаем только по трудам самого Августина). Этот перевод был сделан с греческого текста Семидесяти Толковников56. Возможно, Августин имел в виду не название какого-либо официального текста, а название перевода, который считал наилучшим. В его книгах больше нет ссылок на нее, помимо упомянутой выше57. В то же время ничто не мешает предположению, что при написании своих трактатов Августин пользовался переводом.

58 бл. Иеронима — на это указывают многочисленные цитаты в его трудах из Вульгаты. Иероним Стридонский работал над переводом Библии в 390 — 405 гг. и выполнил перевод непосредственно с еврейского оригинала, а не с греческого текста «Септуагинты», т.к. заметил, что толковники LXX не переводили.

Сохранился перевод книги Псалмов, известный как Psalterium Gallicanum. См. об этом: Biblia Sacra: vulgatee editionis / Sixti V Pont. Max. iussu recognita et Clementis VIII auctoritate edita. — Roma: Sumptibus et typis Friderici Pustet, 1914. — P. 767 — 771. Данный перевод, а также, в некоторых случаях, перевод бл. Иеронима (Psalterium iuxta hebraeos Hieronimi) использовался в настоящем исследовании.

СП.

Мецгер Б. М. Ранние переводы Нового Завета: их источники, передача, ограничения / пер. с англ. —М.: Библейско — богословский институт св. Апостола Андрея, 2002; он же. Текстология Нового Завета. Рукописная традиция, возникновение искажений и реконструкция оригинала. Пер. с англ.: B.C. Кузнецов, Д. В. Дмитриев, Д. Ю. Самарин. — М.: Библейско-богословский институт св. Апостола Андрея, 1996. Обзор дискуссионных вопросов, связанных с ранними версиями Библии, см.: Иосиф (иеромонах). Труды блаженного Иеронима в деле перевода Священного Писания // Православное обозрение. — М. № 2. 1860. — С. 293 — 304.

С Q.

Так, Ф. Беркитт замечает, что евангельские цитаты в De consensu evangelistarum Августина и отрывок в его же Contra Felicem очень близки к Вульгате. См. об этом: Мецгер Б. М. Ранние переводы Нового Завета. — С. 6.

Писание дословно59. Наибольшие расхождения в двух переводах прослежены в Псалтири и в книге Иова. Бл. Иероним именно в псалмах, старался точно следовать «еврейской букве» (древнееврейскому оригиналу). В 391 году, когда были переведены книги Соломона и Иова, Иероним получил от Августина благодарность (но при этом Августин не соглашался читать книги Священного Писания по новому переводу в церкви, чтобы не унизить перевода Семидесяти Толковников и не соблазнять простой народ).

Среди других произведений Августина следует отметить Sermones («Проповеди») и Enarrationes in Psalmos («Толкования на Псалмы»), отличающиеся разнообразием выразительных средств, наличием метафор, аллегорий, выражений, близких к языку разговорной латыни. Проповеди связаны с «Исповедью» в смысловом отношении: если' в «Исповеди» происходит осмысление автором духовного пути, то в проповедях Августин разъясняет для слушателей смысл Писания, т. е. тот же духовный путь. Интересно, что работа над «Исповедью» совпала по времени с написанием Sermones и Enarrationes60.

О предпочтениях и круге чтения Августина остались многочисленные свидетельства61. Подробный анализ прочтенной Августином в разные годы.

С.А. Степанцов на примере Псалма 130 в толковании Августина пишет о неточностях греческого перевода древнееврейского текстаэти неточности, ч тобы избежать искажения смысла, переводчики переносили в до-Иеронимов старолатинский перевод, т.наз. Vetus Latina (Степанцов С. А. Псалом СХХХ в экзегезе Августина. — С. 8 — 17).

60 Начало работы Августина датируется довольно точно: после 4 мая 395 г. -до 28 августа 397 г. (Казанский H.H. Исповедь как литературный жанр. — С. 80). H.H. Казанский приводит мнение П.-М. Омбера, пересмотревшего традиционную датировку «Исповеди», Внесение последней правки может быть датировано 407 г. (Казанский H.H. Исповедь как литературный жанр. — С. 81). Enarrationes были написаны Августином с 395 по 414−415, Sermonesс 394−395 г. по 420 г. (Hornbert Р.-М. Nouvelles recherches de chronologie Augustinienne. P. 638 — 642).

61 См., например, статью A.A. Новохатько: Об отражении идей Саллюстия в творчестве Августина // Индоевропейское языкознание и классическая филология — V (чтения памяти И.М. Тройского). Материалы конференции, проходившей 18−20 июня 2001 г. /Отв. редактор H.H. Казанский. — СПб.: Наука, 2001. — С. 91−93.

18 литературы содержися в монографии Б. Стока. Автор проследил влияние на становление Августина прочитанной в школе литературы: сочинений Гомера, Теренция, Вергилия (в особенности «Энеиды») и др., отметил его восхищение цицероновским «Гортензием». Чтение других диалогов Цицерона («Об ораторе», «О пределах добра и зла») в Кассициаке привело к созданию Августином «философских диалогов». Тем не менее подбор примеров в настоящем исследовании был осуществелен независимо от предпочтений Августинанеобходимо видеть, как функционировала лексема cor в латинском языке.

Положения, выносимые на защиту:

1. Выявленное в латинском языке основное значение лексемы cor «сердце как орган тела» дополнялось по мере развития языка рядом метафорических значений.

2. Лат. cor этимологически восходит к индоевропейскому корню *k'erd- 1сердце Исконное семантическое содержание лексемы связано с обозначением анатомического органа, но уже для праиндоевропейской эпохи восстанавливается метафорическое употребление слова.

3. В «Исповеди» бл. Августина основное значение cor «сердце как орган тела» почти не представлено. В большинстве контекстов лексема cor употребляется в переносных значениях.

4. В «Исповеди» обнаружены значения лексемы cor, выявленные при анализе функционирования указанной лексемы в латинском языке III—II вв. до н.э. — IV—V вв. н.э. (от ранних латинских авторов — до времени Аврелия.

62 Stock, B. Augustinus the Reader. Meditation, Selt-Knowledge, and the Ethics of Interpretation. — Cambridge, Massachusetts, London, England: The Belknap Press of Harvald University Press, 1996.

5. Основным принципом образования метафорических обозначений i лексемы cor в «Исповеди» можно считать принцип антропоморфизма (manu cordis 'рукой сердца", aures cordis 'уши сердца", anhelaret cor 'задыхается сердце" .

Научная новизна работы заключается в проведении сопоставительного комплексного текстологического, стилистического и семантического анализа лексемы cor. В ходе исследования в произведениях Аврелия Августина были выявлены переносные (метафорические) значения лексемы cor, не отмеченные у других римских писателей, определены особенности метафорических употреблений лексемы cor в «Исповеди» и других текстах Августина.

Проведенное исследование имеет теоретическую значимость: оно представляет собой системное исследование отдельной лексической единицы, не подвергавшейся ранее всестороннему сопоставительному анализу. Результаты исследования могут углубить представление об особенностях репрезентации слова как лексической единицы в диахроническом развитии латинского языка.

Практическая значимость настоящего исследования заключается в том, что его результаты могут быть использованы в курсах по латинскому языку, лексической семантике и исторической лексикологии, в работах, посвященных образному языку Августина и других латинских авторов.

Структура работы подчинена решению поставленных задач. Работа состоит из Введения, двух глав, Заключения, библиографии (включающей 246 наименований) и списка сокращений.

Объем диссертации составляет 237 страниц.

Заключение

.

Слово cor этимологически связано с индоевропейским корнем *к 'erd-1 сердце'. Уже на праиндоевропейском уровне *k'erdвыступает в составе композитов (ср. *k[h]ret'-d[h]eH 'класть сердце’в значении «верить», «питать доверие»). К композиту (ранее — CR0B0C04eTamuc>)*k[h]ret'-d[h]eHэтимологически восходит глагол credere 'верить'.

Применение элементов диахронического анализа при исследовании особенностей языковой репрезентации лексемы cor позволяет выявить ряд контекстуальных значений в их развитии. Основное значение cor «сердце как орган тела» дополнялось по мере развития латинского языка рядом переносных (метафорических) значений. На протяжении всей истории латинского языка лексема cor встречалась в значениях «сердце как вместилище интеллектуально-познавательной деятельности человека, всех ментальных процессов, включая ум и память», «сердг^е как вместилище эмоциональной жизни человека». Римские писатели с осторожностью относились к аффектам в сердце, полагая, что под влиянием недолжных чувств сердце искажается. В латинском языке классического периода лексема cor употреблялась в метафорическом значении «душа», сердце рассматривалось классическими авторами как место нахождения души. В языке авторов I в. до н.э. — 1-Й вв. н.э. слово cor встречается в значении «сердце как место нахождения воли». В языке Плавта лексема cor встретилась в значении «возлюбленная» (meum cor), как термин для выражения нежности.

Перечисленные значения позволяют прояснить проведенный анализ семантики приставочных образований от корня cor. Прилагательные concors согласный, единодушный, гармоничный' и discors 'несогласный, находящийся.

192 в конфликте или противоречии, не единодушный', и слова, производные от этих прилагательных (concordia 'единодушие' согласие' discordia 'вражда'), проясняют переносные значения лексемы cor. Глагол recordor (recordare) 'вспоминать' подтверждает, что cor могло восприниматься как основание памяти. Существительное corculum в значении 'маленькое сердце", 'сердечко" служило термином для выражения симпатии или нежности: слово cor в значении «возлюбленная» встречается уже в языке Плавта (meum corculum). У Апулея (Apul. Apol. 40) corculum выступает в основном значении («маленькое сердце»), Corculum как прозвище Сципиона Назики «Умница», прилагательное cordatus 'разумный, рассудительный, благоразумный' и наречие cordate 'разумно (благоразумно)', а также прилагательные excors 'бессмысленный, глупый, бестолковый', socors 'вялый, неактивный, слабый, слабоумный', vecors 'безумный' и производные от них слова проясняют семантику лексемы cor 'сердце" как обозначающую средоточие разума и вместилище интеллектуальной деятельности.

Наличие композитов (misericors 'добросердечный, милосердный, сострадательный' вместе с производными от него словами, cordolium 'сердечная мука') подтверждает значение лексемы cor «сердце как вместилище, эмоциональной жизни человека». Образованное от cor существительное praecordia 'грудобрюшная преградагрудная клетка, грудьнаиболее важная часть тела, расположенная непосредственно ниже сердца", восходит к римскому усвоению греческого понимания диафрагмы (cj)Qf]V ev спх| 9 естсп) и связано с этими общими представлениями античной медицины.

Развитие новых значений лексемы cor в трудах Августина во многом происходит под влиянием библейских контекстов. В латинских переводах Библии выявлена несколько иная картина употребления слова cor, чем в произведениях римских нехристианских авторов.

В Библии содержится указание на сердце как на источник жизни (ех ipso vita procedit). Библейский образ засыхающего сердца {aruit cor), коррелирующий с образом угасания жизненных сил {aruit virtus), в сочетании со строками из Послания апостола Павла к Римлянам (caritas Dei diffusa est in cordibus nostris 'любовь Бога излилась в человеские сердцадал Августину своеобразный метафорический образ проливаюгцейся в сердце истины.

Реакции сердца на эмоциональные раздражители в Библии выражены глаголами со значением ухода, оставления, покидания чего-л.: dereliquere, страдательными формами глаголов emovere и percutere (в текстах римских нехристианских писателей сердце в подобных случаях «бьется, выскакивает <из груди>, трепещет»: cor palpitai, puisat, salit, tremit, tundit). Похожие примеры метафорического употребления лексемы cor отмечены у Августина: мотив уходящего сердца (Quo enim cor meum fugeret a corde meo?), образ гонимого сердца (alternabant hi uenti et impellebant hue atque illuc cor meum). Августин употребляет в «Исповеди» библейский фразеологизм eruere cor 'исторгнуть, убрать сердце', когда хочет сказать, что что-то ему не по сердцу.

Библейский образ сердца материалистичен: сердце испытывает голод и жажду, его можно подкрепить пищей и питьем. Развитие этого образа прослеживается в метафорах лексемы cor, включающих названия частей человеческого тела.

Сердце в Библии — иногда собеседник (meditatus sum. сит corde 1я размышлял. с сердцем'), в ряде контекстов — место, где происходит размышление и поиск истины. Наивысшая истина — Бог, Его слово или закон. В связи с этим библейское выражение convertere ad cor 'обратиться к сердцу' в значении «стать благоразумным» отчасти совпадает с лат. cor habere, но дополняется значением «обратиться к сердцу, в котором живет Бог», а inclinare cor 'склонить сердце' к словам Бога — значением понять Бога (inclina cor meum in testimonia tua). Библ. errare corde 'ошибаться сердцем', в связи с вышесказанным, приобретает значение «не понимать Бога», «отклоняться сердцем» от истинного пути.

В отличие от языка римской литературы, где достижение понимания и поиск истины сердцем передается глаголами accipere, clarescere, cognoscere, conspicere, sapere, в латинских переводах Библии употребляются глаголы dare и praebere. Человек, чтобы понять Бога, должен praebere / dare cor 'отдать <Ему> сердцепостроение оборота противоположно лат. cordi es se (alicui) 'быть дорогим, нравиться (кому-либо)', предполагающему, напротив, вхождение чего-л. в сердце — положительного впечатления от человека, события, etc.).

Бог способен не только взыскать с человека, с чем связано изменение его сердца (например, уподобление его сердца сердцу животных), но и преобразить сердце. Преображение сердца передано глаголами dilatare 'расширять', dirigere 'выпрямлять, выправлять', пассивными формами глаголов confortare или confirmare / infirmare 'укреплять'. Употребление в подобных контекстах глагола dirigere проясняет библейское выражение rectus corde 'прав / праведен сердцем' в значении 'выправивший сердце', в соответствии с божественными установлениями. Для восприятия божественных слов сердце должно быть подготовлено, прежде всего очищено (cor mundum crea in me 'сердце чистое сотвори во мне').

Сердце сопоставимо у Августина с полем (agri tui, cordis mei), предназначенным для возделывния его Богом.

Контексты употребления лексемы cor в произведениях Августина в целом совпадают с римской литературной традицией. В то же время, при наличии ряда общих значений лексемы, в «Исповеди» и других текстах Августина прослеживаются определенные изменения в семантике.

В «Исповеди» cor (сердце) почти не упоминается в основном значении (как анатомический орган). В немногочисленных контекстах употребления лексемы cor в значении «сердце как орган тела человека» (3 из 186) содержится описание Августином реакций сердца на переживаемые человеком сильные чувства при помощи глаголов (а также производных от них причастия и отглагольного существительного), употреблявшихся в подобных контекстах римскими писателями (trepidauit cor 'затрепетало сердце', tremor cordis 'сердечный трепет.', fluctus cordis 'волнение сердца').

Переносное (метафорическое) значение cor «сердце как место нахождения души» в «Исповеди» представляет ряд случев синонимичного употребления лексем cor 'сердце', animus 'дух, душа' и anima 'душа'. В ходе исследования было выявлено различие в их употреблении: лексемы animus и anima, в отличие от лексемы cor, не локализуется.

В «Исповеди» отмечено встретившееся у латинских писателей cor в значении «ум, разум», при этом в метафорических выражениях Августина можно проследить образы, почерпнутые в римской литературе. Так, образ заснувшего сердца как спящего разума (cor dormiat в «Исповеди») прослеживается у Федра (semisomno corde 'е полусонном сердце').

Лексема cor в текстах Августина определяет 'сердце' как вместилище памяти. Как и римские писатели, Августин в значении «помнить» употребляет выражение cor tenere /retinere 'держать /удерживать сердцем'.

Лексема cor в «Исповеди» и других произведениях Авгстина приобретает ряд дополнительных коннотаций.

При описании мыслительной деятельности лексема cor в «Исповеди» стала обозначать место (locus), где происходит размышление (agitaueram corde meditatusque 'и я, размышляя, задумал сердцем').

Cor (сердце) — место (locus), где находится истина (Бог или Слово Бога). Процесс проникновения истины в сердце (душу) Августин описывает при помощи глаголов со значением «процеживать, литься, проливаться, впитывать, бить ключом»: eliquare, infundere, diffundere, (im)bibere, scatere (eliquabatur ueritas in cor meum 'процеживалась истина в сердце мое', nomen saluatoris mei. cor meum pie bibebat 'имя Моего Спасителя. мое сердце с благоговением впитывало'- и др.).

Лексема cor используется Августином при описании внутреннего мира человека, который Августин называет interior domus mea 'внутренний дом мой', а сердце, как глубоко скрытая сущность человека, как самый укромный уголок, названо опочивальней (in cubiculo nostro, corde meo). Коннотация внутреннего дома усилена образом сердца, которое можно отворить, наподобие двери (aperite cor).

Августин пишет о присутствии Бога в сердце человека (praesentiam tuam in corde), причем образ внутреннего дома совпадает с домом Бога. Сердце, отклоняющегося от Бога, живущего внутри (intus), ко внешнему (foris), отклоняется от Бога (cor. foris a te).

Сердце, в котором Бог не живет — суетное и пустое сердце, (cor vanum et inane soliditatis tuae 'сердце суетное и пустое, <лишенное> поддержки Твоей'). Удаленность от Бога подчеркнута метафорическим образом влачащего сердце по земле (trahentes cor in terra).

Людей, чье сердце не носит добродетели, которую римляне называли gravitas 'серьезность', Августин назвал leves corde 'легкие сердцем' («легкомысленные»). Отсутствие в сердце gravitas превращает его в cor leve ''легкое сердце'.

Cor (сердце) в текстах Августина — это место, куда можно совершить нисхождение (descendere in cor) и восхождение (iascender е in cor)] подразумевается осуществление мистического опыта общения человека с Богом.

Сердце человека, поверившего в Бога — это сердце, отданное Богу (affigere cor caelo 'прикрепить сердце на небе').

Интеллектуальная деятельность сердца представлена в «Исповеди» как просвещение. Августин передает ее с помощью глаголов со значением «прояснять, просвещать»: illuminare, radiare, а также супина intellectum от глагола intellegere 'понимать, знать, иметь представление'. Образ просвещенного сердца усилен метафорой «омраченного сердца» (obscuratum est insipiens cor eorum 'омрачилось безумное сердце их').

Глаголы со значением «прояснять, просвещать», хотя и близки по значению встреченному у Лукреция clarescere corde 'проясняться сердцем', не отмечены в языке римских писателей, когда речь идет о понимании посредством сердца. Поиск истины сердцем римские авторы передавали глаголами (corde) accipere в значении «понимать» (букв.: '(сердцем) схватывать '), cognoscere '(сердцем) познавать', conspicere '(сердцем) понимать, осознавать, понимать', (cor) sapiat (alicui) 'букв.: у кого сердце понимает' в значении «он мудр».

Новой коннотацией лексемы cor является значение освещающего сердца. Глаголы со значением «прояснять» или «просвещать» Августин употребляет в случаях, когда речь идет о получении знаний от Бога, и контексты их употребления делают понятными эпитеты illustrator cordis '<Господь> просветитель сердца', lumen cordis '<Господь, истина> свет сердца'.

Контексты употребления лексемы cor в значении 'сердце' как место нахождения воли являются схожими с контекстами, выявленными у римских писателей. Локализующаяся в сердце воля управляет поведением человека, и этот процесс передан синонимичными выражениями fert corde '<воля> ведет в сердцеV (Вергилий), corde reguntur '<они> управляются сердцем'(Апулей) — iirgeret cor 'сердце побуждало <меня>', cor quaerebat 'cepdife искалоa corde dispulere 'раскидать, рассеять сердцем, отвергнуть мнения, решения', и др. (Августин). К несовпадениям относится выражение cor tenere 'букв.: сдерживать сердце', в «Исповеди» — «удерживаться от какого-либо поступка», что отличается от обычного в римской литературе corde tenere 'помнить'. Развитие образа сердца, влекомого в разные стороны противоречивыми желаниями, возникающими из-за несовершенства воли человека, привело Августина к образу целостной воли (tota uoluntate), образующей «из многих <сердец> единое сердце» (ex multis unum cor faciens), что раскрывает внутреннюю форму таких слов, как concordia 'согласие Метафора персонификации unum cor указывает на объединенных общей идеей людей (верующих) и дополнена Августином характеристикой единого сердца как полностью согласного сердца (id est perfecte concors).

Воля человека, по учению Августина, должна находиться в соответствии с волей Бога, В «Исповеди» появилось сравнение сердца с полем (ager tui, cor mei), которое нуждается в возделывании Богом.

Контексты «Исповеди», представляющие значение лексемы cor 'сердце' как вместилище эмоциональной жизни человека, совпадают с соответствующими контекстами римских писателей. У Августина мы нашли локативный оборот с предлогом in + асс.: rapere in cor 'захватить в сердце <�кого-либо>' в значении «<он> приятен, нравится», похожий по значению на известное в римской литературе выражение cordi esse 'быть дорогим, нравиться <�кому-либо>'. Высшим благом для человека является любовь (caritas), которая «излилась в человеческие сердца Духом Святым» и которую следует отличать от любви к мирскому.

В «Исповеди» развернуто крайне негативное отношение Августина к сердечным аффектам и укоренившимся в сердце дурным чувствам, которые он, как и литературные герои (Эней у Вергилия), старается «подавить сердцем (в сердце)» {corde premere). Сильные чувства и эмоции уводят человека от высшего блага. 1.

Значение лексемы cor как термина для выражения нежности представлено у Августина выражением Deus cordis mei.

В «Исповеди» отмечены совершенно новые коннотации лексемы cor, не обнаруженные у римских писателей.

Целый ряд метафорических употреблений лексемы cor, включающих названия частей человеческого тела, представляют сердце как некое подобие тела человека. Сердце способно слышать, «уши сердца» {aures cordis) человек может «приблизить» (admouere) или «протянуть» (intendere), чтобы услышать Бога, к Его устам, сердце имеет «уста» {os cordis), «голос» (vox cordis), оно «видит» {cor uidet) или, напротив, может быть «слепым» {caecum cor). Ненужные мысли и образы Августин отгоняет «рукой сердца» {manu cordis).

Антропоморфный образ сердца Августин дополняет ассоциативными метафорами «антропоморфического типа» (С. Ульман): cor ibat 'сердце шло", cor euigilet 'чтобы сердце бодрствовало' anhelaret cor 'задыхается сердце подобно человеку, сердце может болеть и излечиваться.

Подводя итоги, заметим, что коннотация — элемент прагматики, отражающий связанные со словом культурные представления и традиции.

TQ 1.

Коннотации способствуют пониманию переносных значений слова. Как заметил A.A. Ричарде, слова «не являются средством копирования жизни. Их истинная функция — воспроизводя жизнь, упорядочивать ее"392.

391Апресян Ю. Д. Лексическая семантика. — С. 67.

392Ричардс A.A. Философия риторики. — С. 65.