Сопоставительно-сравнительное исследование морфем чувашского языка с применением формальных методов

Актуальность темы

Чувашский язык является единственным живым представителем некогда многочисленной западно-тюркской языковой ветви и занимает особое положение среди других тюркских языков. В тюркологии и ал-таистике чувашскому языку всегда уделялось и уделяется должное внимание, особенно в вопросах реконструкции пратюркского и гипотетического алтайского языка-основы, так как западно-тюркская ветвь отделилась от общетюркского ствола до предполагаемого распада общетюркского языка на подгруппы и поэтому, несмотря на неотвратимые временные трансформации, свойственные каждому языку, сохранила ряд древних черт, которые помогают восстановить языковую картину пратюркской эпохи. Поэтому актуален сравнительный анализ чувашского языка с другими тюркскими языками, в особенности с татарским языком, так как именно он издавна находится в тесном контакте с чувашским, а также с неродственным, но исторически связанным с ним русским.

Следует отметить, что в области сравнительного исследования морфологии чувашского и татарского языков большая работа была проделана J1.C. Ле-витской, однако эти результаты не получили дальнейшего развития в трудах ученых. Поэтому целесообразно расширить сравнительно-сопоставительные исследования чувашского, татарского и русского языков с применением современных методов, в частности формальных, которые позволяют формализовать знания о языке за счет структурного представления и легко реализуются в качестве составных частей в различных компьютерных системах анализа языка, которые дают возможность быстро и эффективно проводить количественный анализ больших объемов лингвистической информации, подсчитывать и выделять нужные данные, автоматизируя исследования филологов.

Формальные модели языка имеют еще один аспект — качественный, существующий независимо от компьютерных исследований, так как они позволяют структурировать информацию в нужном направлении, облегчая тем самым ее анализ, и таким образом составляют формальную методологию исследования качественной стороны языка.

Формальные методы — это методы построения и анализа языковых моделей с помощью определенного набора средств.

В качестве таких средств могут выступать правила вывода, таблицы и реляционные отношения, древовидные структуры и различные схемы, временные диаграммы, формулы, а также любые другие структурированные формы представления информации того или иного языкового уровня.

В данной области существует большое количество исследований как в России, так и за рубежом, однако в большинстве из них исследованы флективные языки, а сравнительно-сопоставительные исследования агглютинативных языков с широким применением формальных методов практически отсутствуют. Из работ по агглютинативным языкам можно отметить работы Д.Ш. Су-лейманова, А. Р. Гатиатуллина, К. Р. Галиуллина, Р. А. Гильмуллина и JI.M. Риз-вановой в области исследования татарского языка, Р. Ш. Насибуллина и В. Ю. Дудорова (по исследованию удмуртского языка), В. П. Зайцевой и Н.П. Тукма-ковой (по чувашскому языку), а также работы, проводимые Нормой Луутоне-ном из университета города Турку, Финляндия (по исследованию финно-угорских языков — марийского, мордовского и удмуртского).

Работа посвящена исследованию морфем чувашского языка формальными методами в сопоставительно-сравнительном аспекте с другими генетически и исторически связанными с ним языками (с татарским и русским) с целью выявления новых лингвистических фактов и закономерностей.

Объект исследований — морфемы чувашского языка.

Предмет исследований — сопоставительно-сравнительное исследование морфем чувашского языка.

Цель работы — создание методики сопоставительно-сравнительного исследования морфем чувашского языка формальными методами и выявление новых лингвистических фактов и закономерностей.

В качестве основной формальной модели морфем была выбрана атрибутивно-типовая модель, предложенная автором.

В соответствии с поставленной целью в работе решаются следующие задачи:

1. Разработка и исследование атрибутивно-типовой модели русской и чувашской морфологии.

2. Разработка и исследование формальной модели чувашской морфемики.

3. Исследование морфемных конструкций аналитических глагольных образований.

4. Исследование морфемных конструкций аналитических именных образований.

5. Исследование морфемных конструкций в рекурсивных структурах.

6. Исследование морфемных конструкций в таксисных отношениях.

Методы исследования. В работе применены методы моделирования лингвистических знаний, анализ по непосредственным составляющим, временные диаграммы, реляционное проектирование, аппарат сетей Петри и созданный автором программный комплекс для анализа русского и чувашского языков.

Научная новизна работы:

1. Разработана целостная сравнительно-сопоставительная методика исследования разнотипных (агглютинативных и флективных) языков формальными методами. Формальные методы и модели широко применены в сравнительно-сопоставительном языкознании и тюркологии.

2. Составлены атрибутивно-типовые модели чувашских и русских морфем и проведено их сопоставительное исследование.

3. Впервые в сравнительном аспекте исследованы чувашские и татарские падежные аффиксы.

4. Исследованы морфемные модели чувашских глагольных аналитических конструкций в сопоставительном аспекте с русским языком и сравнительном аспекте с татарским. Проведено сравнение чувашских вспомогательных глаголов с татарскими аналогами и выявлены функциональные и этимологические соответствия.

5. Исследованы морфемные модели чувашских аналитических именных конструкций в сопоставительном аспекте с русским языком и сравнительном аспекте с татарским. Проведено исследование чувашских послелогов на наличие функциональных и этимологических соответствий в татарском языке.

6. Впервые исследованы морфемные конструкции рекурсивных структур чувашского языка в сравнительном аспекте с татарским и сопоставительном аспекте с русским языком.

7. Впервые проведено сравнительно-сопоставительное исследование морфемных конструкций русского, чувашского и татарского таксиса.

8. Выявлено 14 основных типов одновременностей в чувашском таксисе.

Теоретическая значимость работы заключается в разработке целостной сравнительно-сопоставительной методики исследования разнотипных (агглютинативных и флективных) языков формальными методами.

Результаты исследований поддержаны грантами Российского фонда фундаментальных исследований 98−01−3 287, А04−1.5−180, 08−07−97 003 рповолжьеа (2008;2009 гг.) Федерального агентства по образованию, совместным российско-германским грантом РГНФ-D^D «Михаил Ломоносов» и грантом Президента РФ для молодых кандидатов наук на 2007;2008 гг.

Практическая ценность. Созданные в процессе работы формальные модели чувашского языка являются фундаментом длякомпьютерных исследований и создания лингвистического процессора чувашского языка, а также систем машинного перевода с чувашского языка на русский и наоборот. В процессе работы была создана компьютерная база данных чувашских аффиксов.

Модели, предложенные в диссертации, позволяют разрабатывать пакеты прикладных программ для автоматизации обработки текстов, в частности корректоров, помогающих пользователям обнаруживать и исправлять ошибки в тексте. Результаты, полученные в диссертации, способствуют расширению сферы использования русского и чувашского языков в компьютерных технологиях.

Соответствие содержания диссертации специальности, по которой она представлена к защите. Диссертационная работа является прикладным исследованием закономерностей функционирования аффиксальной системы чувашского и татарского языков в сопоставительном аспекте с русским.

Указанная область исследования соответствует формуле специальности 10.02.20 — Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание, по следующим указанным в паспорте специальности определениям: «разработка и развитие языковедческой методологии на основе изучения генетически связанных родственных языков и установления соотношения между родственными языками и описания их эволюции во времени и пространстве" — «изучение структурных и функциональных свойств языков независимо от характера генетических отношений между ними" — «исследование и описание языка через его системное сравнение с другими языками с целью пояснения его специфичности».

Пути дальнейшей реализации результатов. Применение разработанной методики к другим языкам, а также построение на их основе формальных моделей для систем машинного перевода.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Семантика употребления целого ряда чувашских падежных аффиксов существенно отличается от семантики употребления этимологически соответствующих им татарских аффиксов. Отмечено широкое использование в татарском языке аффикса направительно-дательного падежаГА, который используется также для выражения меры изменения во времени (возраста) вместо аффикса местного падежа в чувашском {-ТА) и турецком {-dA).

2. В именных аналитических конструкциях чувашского языка, в отличие от татарских, именная составляющая в большинстве примеров не содержит падежных аффиксов, так как падежные аффиксы интегрированы в состав послелогов. Глагольные аналитические конструкции чувашского языка являются типично тюркскими, как и татарские.

3. Выдвинута новая гипотеза: «Глубинные особенности синтаксиса естественного языка выявляются в полной мере при построении парадоксальных конструкций и позволяют выявить различия при сравнительно-сопоставительном изучении языков».

4. Наличие в чувашском синтаксисе прогрессивных структур, образованных с помощью выделительного аффиксаскер, не встречающихся в татарском языке.

5. Наличие в чувашском языке вариативности построения синтаксических структур за счет возможности инверсного порядка слов (VOS — подлежащее стоит на последнем месте), что не встречается в татарском и редко встречается в русском.

6. Наличие развитой системы аффиксальной модальности (употребление аффиксов для выражения эмоциональных оттенков и характеристик времени и действия) в чувашском языке. В татарском языке для этих целей употребляются больше аналитические конструкции с послелогами, а в русском языке — частицы.

7. Сходное употребление ряда общетюркских послелогов (чув. чухне и тат. чагында/чакта, чув. вахатра и тат. вакытта) для выражения таксисных явлений в чувашском и татарском языках, а также ограниченное употребление татарского послелога ук, соответствующего широкоупотребительному чувашскому усилительному аффиксуах/-ех.

Апробация работы. Основные положения и результаты работы докладывались и обсуждались на Всероссийском семинаре «Проблемы прикладной лингвистики» (Пенза, 2001), Международной научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов-2002» (Москва, 2002), всероссийских межвузовских научно-технических конференциях «Информационные технологии в электротехнике и электроэнергетике» (Чебоксары, 2002; 2004; 2005), в Казанской школе по компьютерной и когнитивной лингвистике TEL-2003.

Казань, 2003), научной школе «Математическое моделирование, численные методы и комплексы программ» (Саранск, 2003), региональной научной конференции «Волжские земли в истории и культуре России» (Чебоксары, 2003), семинаре по моделированию (Казань, 2004), региональной научной конференции по языку и литературе «Ашмаринские чтения» (Чебоксары, 2004).

Публикации. По результатам исследований опубликовано 22 работы, из них по теме диссертации -17 работ (в том числе 6 статей в изданиях, рекомендованных ВАК, 2 монографии, 2 статьи в ведущих зарубежных рецензируемых журналах по филологии, тезисы 6 докладов).

Структура и объем работы. Работа содержит введение, 3 главы, заключение, список использованной литературы. Объем работы 194 страницы. Работа содержит 22 рисунка и 71 таблицу.

Во введении обоснована актуальность темы диссертации, сформулированы объект, предмет, цель, задачи, методы исследования, новизна и достоверность полученных результатов, теоретическая значимость и практическая ценность работы, положения, выносимые на защиту. Обозначен круг вопросов, рассмотренных в диссертации.

В первой главе сделан обзор сравнительных исследований морфем чувашского, татарского и других тюркских языков. Несмотря на многочисленные сравнения чувашских и тюркских морфем, большинство из этих исследований строятся на этимологических соответствиях. Между тем, многие этимологически тождественные тюркские и чувашские аффиксы (например, аффиксы падежей) в настоящее время отнюдь не тождественны функционально. Большинство проведенных сравнений ограничиваются лишь морфологическим уровнем. Сравнительное исследование морфологии чувашского и татарского языков были проведено JI.C. Левитской, однако эти исследования в основном касались глагольных форм, а формальные методы для сравнительного исследования этих языков до сих пор не применялись. Сравнение морфемного состава татарского и чувашского языков показывает их большое сходство как с качественной, так и с количественной стороны. Это сходство выражается в совпадении большого количества моделей формообразования. Общие черты в морфемике чувашского и татарского языков обусловлены двумя факторами: а) эти языки сформировались на базе древнетюркского языкаб) оба языка никогда не теряли связей как между собой, так и с другими тюркскими языками. Отмечено, что формальные методы для сравнительного исследования этих языков до сих пор не применялись. Поэтому актуальным является качественное исследование чувашского языка формальными методами в сопоставительно-сравнительном аспекте с другими генетически и исторически связанными с ним языками с целью выявления новых лингвистических фактов и закономерностей.

Неисследованным остается вопрос о сравнении поведения чувашских аффиксов на уровне синтаксиса и аналитических конструкций с соответствующими им аффиксами других тюркских языков.

Актуальным является создание формальной модели чувашского языка для сопоставительно-сравнительного анализа с русским и татарским языками.

Во второй главе составлены атрибутивно-типовые модели русской и чувашской морфологии. Для чувашских аффиксов составлена фонологическая модель, отражающая их поведение с точки зрения фонологии. На основе формальной фонологической модели чувашских аффиксов составлена база данных чувашских аффиксов. Для каждого аффикса описаны правила его применения. Таким образом, проведена полная инвентаризация наиболее употребительных чувашских словоизменительных и словообразовательных аффиксов (около 170). Атрибутивно типовая модель выявляет такие особенности чувашских и русских морфем, как их связь с морфологическими характеристиками словоформы. Так, морфологические характеристики русских словоформ обычно складываются из морфологических характеристик составляющих ее морфем, т. е. связь 1: М (одна морфологическая характеристика словоформы может складываться из нескольких морфологических характеристик, составляющих ее морфем). Например, категория вида у русских глаголов зависит от наличия префикса, вида основы, и вида суффикса.

В чувашском языке, в отличие от русского, морфологические характеристики словоформы складываются из морфологических характеристик составляющих ее морфем по принципу 1:1 (одна морфема определяет одну морфологическую характеристику словоформы). В то же время имеются морфемы, имеющие две характеристики (например, время и вид определяются аффиксом времени). В чувашском языке морфемы имеют сложную сочетаемость между собой. Их сочетаемость с корнями и другими аффиксами была исследована с помощью схем следования. В то же время ряд аффиксов имеет лишь одну форму (заднеязычную или переднеязычную), т. е. наблюдаются отклонения от закона сингармонизма. Объяснения этих явлений нуждается в дополнительных исследованиях на основе исторического материала. Однако отсутствие периодических письменных памятников древнечувашского языка (в связи с рядом известных исторических событий) затрудняет их проведение.

Исследована семантика употребления ряда чувашских падежных аффиксов (аффикс местного падежа, аффикс дательно-винительного падежа), которая резко отличается от семантики употребления соответствующих татарских аффиксов. Проведено разложение татарского аффиксаДАгЫ (алломорфыдагы/-дэге1-тагы/-тэге) на аффикс местного падежаДА и выделительный аффиксгЫ, продуктивный как в современном татарском, так и в языках огузской подгруппы (тур. аффиксыкИ-ки) и чувашском (аффиксхи).

Исследованы глагольные (типично тюркские) и именные аналитические конструкции чувашского языка, составлены их модели и проведено их сопоставление с аналитическими конструкциями татарского и русского языков.

В ходе сравнения было выявлено следующее: полного функционального и этимологического соответствия между чувашскими и татарскими вспомогательными глаголами не наблюдается. Также ряд татарских глаголов, являющихся смысловыми аналогами чувашских вспомогательных глаголов таких как вырт (тат. ят-), кад (тат. кич-), ларт (в тат. утырт-), так (тат. чук-), тултар (тат. тутыр-), антар (тат. глагол ицдер-) вспомогательными глаголами не являются. Также ряд чувашских вспомогательных глаголов таких, как салат, давар, mam, таран, хавар, хапар и татар не имеют однозначных в функционально-смысловом плане соответствий в татарском.

Относительно именных образований можно сказать следующее: несмотря на общетюркскую схему их образования и ряд этимологических соответствий, полного функционально-этимологического соответствия между чувашскими и татарскими послелогами и служебными словами не наблюдается, а есть лишь отдельные параллели. Ряд чувашских служебных слов, таких как дум, дывах, хыд, валяй не имеют этимологических соответствий в татарском языке. Все это косвенно свидетельствует о том, что чувашский и татарский к моменту вступления в контакт, имели уже достаточно дифференцированный строй и словарный состав, и последующие контакты не смогли способствовать преодолению этих различий, которые, скорее всего, коренятся не уровне семантики и образа мышления.

На основе формальной фонологической модели чувашских аффиксов составлена база данных чувашских аффиксов. Для каждого аффикса описаны правила его применения. Таким образом, проведена полная инвентаризация чувашских словоизменительных и словообразовательных морфем (более 170).

В третьей главе предложен новый подход к исследованию глубинных особенностей поведения чувашских и татарских аффиксов на уровне синтаксиса, основу которого можно выразить с помощью новой гипотезы: «Глубинные особенности синтаксиса естественного языка выявляются в полной мере при построении парадоксальных конструкций и позволяют выявить различия при сопоставительном изучении с другими языками». Под «парадоксальными конструкциями» подразумеваются сложные, а подчас и непривычные для естественного выражения синтаксические структуры. Такими могут быть рекурсивные (вложенные) структуры.

В таксисных исследованиях чувашского, татарского и русского синтаксиса рассматривается одновременность двух действий — самое сложное из таксисных явлений в тюркских языках и в то же время самое богатое по содержанию. Данное явление исследовано для многих тюркских языков [9], однако до сих пор оставалось не исследованным для чувашского и не до конца для татарского языка. Согласно [25, с. 247] одновременность двух действий или событий, А и В рассматривается как «отношение, которое предполагает, что действия, А и В, сопоставляемые друг с другом в пределах некоторого отрезка времени t, не отрицают друг друга» .

Отношение одновременности может быть полным или частичным [25]. Это зависит от характера действий, входящих в высказывание со значением одновременности: возможны комбинации точечных и длительных действий. Действия могут быть фоновыми — Рф0Н и основными — Росн. Фоновое действие описывает ситуацию зависимой предикации, а основное описывает ситуацию главной предикации. Если оба действия относятся к одному и тому же типу (например, оба точечные или длительные), то можно говорить о полной одновременности, в противном случае одновременность носит неполный характер. В чувашском и татарском языках можно выделить следующие типы действий: точечные и длительные.

В свою очередь длительные действия можно разделить на следующие: промежуточные, отрезочные, интервальные, ступенчатые.

Всего в чувашском языке было выявлено 14 типов одновременностей.

В чувашском языке, по результатам таксисных исследований, установлено наличие развитой системы аффиксальной модальности (употребление аффиксов для выражения эмоциональных оттенков и характеристик времени и действия), что наблюдается и в русском (выражается при помощи частиц). В татарском же для этих целей употребляются больше аналитические конструкции с послелогами. Отмечено сходное употребления ряда общетюркских послелогов в чувашском и татарском, а также ограниченное употребление в татарском послелога ук, соответствующего широко употребительному чувашскому усилительному аффиксуах/-ех.

Выводы.

1. При исследовании чувашского синтаксиса обнаружены прогрессивные структуры, образованные с помощью выделительного аффиксаскер, не встречающиеся ни в одном тюркском языке.

2. В чувашском, в отличие от татарского и русского языков, употребляются в основном независимые от управляемого слова послелоги, которые содержат в себе нужные падежные аффиксы, и не изменяют управляемое слово (оно остается в именительном падеже). В татарском же языке меньшее количество послелогов являются самостоятельными, и связываются они с управляемыми словами при помощи падежных аффиксов.

3. Прошлое многократное в чувашском языке употребляется не только для обозначения ситуации, когда одно действие прерывается другим, но еще и при обозначении пересекающихся непрерывающихся действий (пересекающаяся во времени одновременность).

4. Многократность Росн при употреблении его совместно с послелогом вахатра (предложение 10) носит локальный характер на протяженности действия Рфон, а не глобальный, как в случае использования послелога чухне (9). В то же время вы видим смысловую вариативность употребления послелога чухне (9), когда он употребляется совместно с прошедшим многократным в значении наречия ''когда', а не в значении 'во время, в течение' как послелоги вахатра и хушара. Таким образом, видна тесная взаимосвязь временных аффиксов и послелогов.

5. Аффикс недостаточностиччё обладает способностью указывать на призошедшие события на более отдаленном временном плане.

6. Обобщая вышесказанное можно делать выводы о том, что чувашские послелоги обладают семантической вариативностью, зависящей от аффиксов, а последние в свою очередь могут изменять смысл при изменении присоединяемых к ним послелогов. Чувашский язык на современном этапе сохранил их тесную взаимосвязь с аффиксами глаголов и поэтому в данном аспекте тяготеет к синтетичности.

7. Категория вида в прошедшем времени в чувашском языке выражается аффиксом времени.

8. Таким образом, чувашский язык, имея как аналитические, так и синтетические формы выражения, тяготеет больше к синтетическим языкам, в отличие от татарского, аналитичность которого выражена сильнее.

В диссертационной работе получены следующие основные результаты:

1. Разработана сравнительно-сопоставительная методика исследования разнотипных (агглютинативных и флективных) языков формальными методами. Формальные методы и модели широко применены в сравнительно-сопоставительном исследовании чувашского языка.

2. Составлены атрибутивно-типовые модели русской и чувашской морфологии. В чувашском языке, в отличие от русского, морфологические характеристики словоформы складываются из морфологических характеристик составляющих ее морфем по принципу 1:1 (одна морфологическая характеристика определяет одну морфологическую характеристику словоформы). В то же время встречаются морфемы, имеющие две характеристики (например, время и вид определяются аффиксом времени). Ряд аффиксов имеет лишь одну форму (переднеязычную или заднеязычную), т. е. наблюдаются отклонения от закона сингармонизма.

3. На основе формальной фонологической модели чувашских аффиксов составлена база данных чувашских аффиксов. Для каждого аффикса описаны правила его применения. Таким образом, проведена полная инвентаризация чувашских словоизменительных и словообразовательных морфем (более 170).

4. Впервые в сравнительном аспекте исследованы чувашские и татарские падежные аффиксы. Семантика употребления целого ряда чувашских падежных аффиксов отличается от семантики употребления этимологически соответствующих им татарских аффиксов.

Отмечено, что в татарском языке зависимому имени с аффиксом напра-вительно-дательного падежаГА, используемому для выражения меры изменения во времени (возраста) и имеющему при себе числительное, соответствует независимое имя и аффикс местного падежа, присоединяемый к смысловому детерминативу числительного в чувашском {-ТА) и турецком {-dA), а также зависимое имя и окончание дательного падежа в русском языке.

5. Исследованы формальные модели чувашских глагольных аналитических конструкций в сопоставительном аспекте с русским и сравнительном аспекте с татарским. Проведено сравнение чувашских вспомогательных глаголов с татарскими аналогами и выявлены функциональные и этимологические соответствия. Глагольные аналитические конструкции чувашского языка являются типично тюркскими, так же как и татарские.

6. Исследованы формальные модели чувашских аналитических именных конструкций в сопоставительном аспекте с русским и сравнительном аспекте с татарским. Проведено исследование чувашских послелогов на наличие функциональных и этимологических соответствий в татарском языке. В именных аналитических конструкциях чувашского языка, в отличие от татарских, именная составляющая в большинстве примеров не содержит падежных аффиксов, т. к. падежные аффиксы интегрированы в состав послелогов.

7. Предложен новый подход к исследованию глубинных особенностей синтаксиса, основу которого можно выразить с помощью новой гипотезы: «Глубинные особенности синтаксиса естественного языка выявляются в полной мере при построении парадоксальных конструкций и позволяют выявить различия при сравнительно-сопоставительном изучении с другими языками».

8. Впервые исследованы рекурсивные структуры синтаксиса чувашского языка в сравнительном аспекте с татарским и сопоставительном аспекте с русским языком.

9. При исследовании чувашского синтаксиса с помощью данного подхода обнаружены прогрессивные структуры, образованные с помощью выделительного аффиксаскер, не встречающиеся в тюркских языках, а также смысловая вариативность послелога тарах.

10. Наличие вариативности построения синтаксических структур за счет возможности инверсного порядка слов (VOS — подлежащее стоит на последнем месте) в чувашском языке, что не встречается в татарском и редко встречается в русском.

11. Впервые проведено сравнительно-сопоставительное исследование русского, чувашского и татарского таксиса. Выявлено 14 основных типов одно-временностей в чувашском таксисе.

12. В ходе исследования чувашского таксиса было выявлено, что прошлое многократное наатТв чувашском языке употребляется не только для обозначения ситуации, когда одно действие прерывается другим, но и при обозначении пересекающихся непрерывающихся действий (пересекающаяся во времени одновременность).

13. Многократность основного события Росн при употреблении его совместно с послелогом вахатра носит локальный характер на протяженности действия Рфон, а не глобальный, как в случае использования послелога чухне. В то же время вы видим смысловую вариативность употребления послелога чухне, когда он употребляется совместно с прошедшим многократным в значении наречия 'когда', а не в значении 'во время, в течение', как послелоги вахатра и хушара. Таким образом, видна тесная взаимосвязь временных аффиксов и послелогов и их взаимное влияние.

14. Аффикс недостаточностиччё обладает способностью отодвигать события на более отдаленный временной план. Чувашские послелоги обладают семантической вариативностью, зависящей от аффиксов, а последние в свою очередь могут изменять смысл при изменении используемых совместно с ними послелогов. Наблюдается тесная семантическая взаимосвязь послелогов с аффиксами глаголов.

15. Наличие развитой системы аффиксальной модальности (употребление аффиксов для выражения эмоциональных оттенков и характеристик времени и действия) в чувашском языке. В татарском языке для этих целей употребляются больше аналитические конструкции с послелогами, а в русском языке — частицы.

16. Сходное употребление ряда общетюркских послелогов (чув. чухне и тат. чагында/чакта, чув. вахатра и тат. вакытта) для выражения таксисных явлений в чувашском и татарском языках, а также ограниченное употребление татарского послелога ук, соответствующего широкоупотребительному чувашскому усилительному аффиксуах/-ех.

17. На основе созданных структур данных и алгоритмов разработан лин-гвопроцессор чувашского языка на языке Object Pascal, отлаженный в среде программирования Delphi. Программа имеет развитый пользовательский интерфейс, дающий пользователю представление о грамматике чувашского языка и позволяющий протестировать свои знания, удовлетворяет временным показателям, успешно протестирована на факультетах информатики и вычислительной техники и филологии Чувашского университета и внедрена в учебный процесс.

Личный вклад автора: все результаты, составляющие основное содержание диссертации, получены автором самостоятельно.

В работах, опубликованных в соавторстве, основные результаты получены также автором.