Слова с неполным набором грамматических форм и словообразовательных коррелятов и их элимантемы в художественных текстах

Языковые явления, обозначаемые словом лакуна, достаточно широко известны, и для их обозначения использовались такие термины, как недостаточность нормы, инвариант, потенциальное слово и т. д. Однако эти термины не в полном объёме отражают семантику слова лакуна, вливаясь своим семантическим наполнением или целиком, или частично в структуру его словарной статьи.

В «Словаре русского языка» в 4-х т. (М., 1986;1987) слово лакуна может заинтересовать нас во 2-м значении, где оно фиксируется с пометой «книжное» и означает «пробел, пропуск, недостающее место в тексте». С тем же, но уже 4-ым значением, это слово отмечено в «Словаре иностранных слов» (М., 1986), правда, с пометой «филологическое». Выходит, что лишь последний словарь, хотя и косвенно, но включает проблемы лакун в разряд собственно лингвистических. Интересно, что в «Словаре русского языка» С. И. Ожегова (М., 1960) это слово отсутствует, хотя в этом же словаре, но 1990 г. издания, оно уже зафиксировано. Предложенное в нём толкование позволяет использовать понятие лакуна не только при сопоставлении языков, но и в одноязычной ситуации. Изучению интеръязыковых лакун, особенно в последнее время, посвящен ряд докторских и кандидатских диссертаций, других работ как российских, так и зарубежных лингвистов. Предметом же нашего исследования являются именно интраязыковые лакуны и элимантемы как способы их удаления.

В книге «Текст как явление культуры» (Новосибирск, 1989) Г. А. Анти-пов, О. А. Донских, И. Ю. Марковина, Ю. А. Сорокин основными признаками лакун считают следующие: «непонятность, непривычность (экзотичность), чуждость (незнакомость), ошибочность или неточность» (5. С. 183). С их точки зрения, «лакуны — это нечто «непростое», «не необходимое», «удивительное», «неожиданное» (5. С. 149). Более того, этим лингвистам именно «последний признак представляется наиболее значимым» (5. С. 149). Набор признаков потенциальных конструкций, «на основе которых могут они быть определены как определённые языковые единицы, но не являющиеся все же реально существующими единицами данного языка» (191. С. 68), выводится с опорой на особенности других членов парадигмы, в состав которой такие потенциальные образования могли бы войти, с учётом их текстовых характеристик. Таким образом, «в системе языка значимым оказывается не только наличие определённых форм, но и отсутствие их. Это значимое отсутствие находит поддержку в самой системе языка, поэтому нуждается в системных обобщениях» (120. С. 5). Значимые отсутствия — это самые разнородные образования, типизирующие самые разнородные стороны речевой коммуникации, а поэтому мы и воспринимаем их в системе как структуры, потенциально готовые к реализации в речи. Именно «пустые клетки системы побуждают лингвиста к поиску заполняющих их элементов, либо к теоретическому объяснению невозможности их заполнить» (126. С. 25).

С одной стороны, структуры материально выраженные являются фоном, на котором проявляется вещественное отсутствие определённой формы или форм, с другой стороны, познав языковые отсутствия, их значимость, исследователь получает возможность глубже познать образования материально выраженные, выявить степень их самодостаточности, увидеть в них самих информацию, позволяющую спроецировать пути и способы их элимииниро-вания в текстах самой разной стилистической принадлежности. Развёрнутое исследование означенных проблем пока не осуществлялось, чем и определяется актуальность нашей работы.

Таким образом, «лингвистически значимы как наличные формы, в которых воплощается определённое семантическое содержание, так и формы, которые закономерно исключаются этим содержанием» (120. С. 4). Сами же парадигмы с неполным набором коррелятов большинство лингвистов (Д.Н. Ушаков, Н. Н. Дурново, М. Д. Степанова, Ф. А. Литвин, J1.A. Брусенская, J1.B. Лисоченко, Л. В. Зубова, В. П. Изотов, Н. С. Поспелов, В. В. Виноградов, А. И. Смирницкий, Л. А. Исаева, Г. В. Быкова, Л. В. Кнорина, И. А. Ионова, П. А. Соболева, В. В. Одинцов, В. Г. Адмони, Ю. С. Степанов, Р. А. Маркарян, В. Н. Рябов и др.) определяют как неполные, дефектные, ущербные, вне зависимости от того, внутрисловные это или межсловные парадигмы.

Несмотря на постоянное и пристальное внимание лингвистов к проблемам значимых нулей, они ещё не решены с достаточной степенью полноты и конкретности. Отсутствие строго описанной системы незаполненных клеток в системе языка на разных ярусах его развития (морфологическом, словообразовательном и т. п.) не способствует утверждению их в качестве равноправных членов той или иной парадигмы. С точки зрения И.С. Улуха-нова, описание нереализованных единиц «гораздо более трудоёмко и трудно теоретически, чем описание только, узуальной части языка, но оно имеет и ряд преимуществ, главное из которых состоит в том, что оно стимулирует выявление новых фактов и закономерностей языка» (210. С. 7). «Мы присоединяемся к тем лингвистам, — писал И. С. Улуханов, — которые именно в этом (а не в создании новых рассуждений на языковедческие темы) видят основную задачу лингвистики» (210. С. 7). Анализу путей и способов элиминирования интраязыковых лакун в художественной речи в значительной мере посвящена и наша работа.

Научная новизна работы состоит в определении статуса интраязыковых лакун с точки зрения их места в составе внутрисловной или межсловной парадигмы, в выяснении их роли в выявлении действительных соотношений между унифицирующей и дифференцирующей тенденциями языка в объёме их и реальных, и потенциальных характеристик.

Объектом исследования служат формы числа существительных, краткие формы и сравнительная степень прилагательных, словообразовательно значимые слова как способы элиминирования интраязыковых лакун в художественных текстах. Основной целью работы является рассмотрение того, каков механизм элиминирования лакун в художественном тексте, каким образом его автор как личность проявляется в такой ситуации. В связи с этим ставятся конкретные задачи диссертационного исследования: 1) определение статуса интраязыковых лакун в составе тех или иных (морфологических словообразовательных и т. п.) языковых парадигм- 2) определение места элиминированных морфологических и словообразовательных лакун (в дальнейшем элимантем — Т.Г. Танасова) в общей системе русской лексики- 3) выявление текстообразующего потенциала элимантем- 4) анализ содействий и противодействий элиминированию морфологических и словообразовательных лакун- 5) рассмотрение факторов, влияющих на характер формально-семантической структуры интраязыковых лакун.

Решением этих задач определяется научно-практическое значение работы, состоящее в том, что результаты её могут быть использованы: 1) в вузовском преподавании морфологии и словообразования русского языка, в т. ч. в спецкурсах и спецсеминарах по вопросам системности-асистемности в языке- 2) в лексикографической практике при разработке типов толкований слов с неполной, ущербной парадигмой- 3) при составлении словаря слов с затруднительным образованием от них форм слов или самостоятельных слов- 4) при проведении занятий по лингвистическому комментированию художественного текста. Положения диссертации используются при чтении спецкурса на филологическом факультете Армавирского государственного педагогического университета и в его филиалах, а также при разработке тематики курсовых и дипломных работ.

Материалом для исследования послужили существительные, образование от которых форм мн.ч. носит предположительный, затруднительный характер, прилагательные, испытывающие противодействия при образовании от них кратких форм и сравнительной степени, личные глаголы в безличном значении, необычные именно этим своим свойством, производные слова, являющиеся частью ущербных словообразовательных парадигм. Для анализа отбирались слова, элиминированные лакуны которых мы могли наблюдать в художественных текстах русской литературы 19−20 веков. Большинство текстов относятся к тем, которые принято квалифицировать как произведения классической литературы.

С учётом основной цели исследования были избраны источники фактического материала. Это, в первую очередь, «Грамматический словарь русского языка. Словоизменение» А. А. Зализняка (М., 1977) и «Обратный словарь русского языка» (М., 1974), которые вобрали в себя данные четырёх основных толковых словарей времени, предшествующего их выходу. Кроме того, использовались данные словарей С. И. Ожегова разных лет издания, MAC — 84, «Словаря современного русского литературного языка» в 20-ти томах (М., 1991;1994, т. 1−6), «Морфемно-орфографического словаря» А. Н. Тихонова (М., 1996), «Комплексного словаря русского языка» А. Н. Тихонова и др. (М., 2001), многочисленных словарных материалов «Новое в русской лексике» и др. с тем, чтобы проследить судьбу слов, отмеченных в «Грамматическом» и «Обратном» словарях русского языка. Для подтверждения правильности выводов исследования или обоснования собственной точки зрения привлекалась информация прежде всего «Орфоэпического словаря русского языка. Произношение. Ударение. Грамматические формы» (М., 1993), «Частотного словаря русского языка» (М., 1977), а также «Краткого словаря трудностей русского языка. Грамматические формы. Ударение» (М., 1994). Выборка части необходимых для анализа слов производилась из газет и журналов.

Основным методом исследования избран описательно-сопоставительный метод синхронного анализа лингвистических единиц. На разных этапах работы использовались разновидности этого метода и другие приёмы, в ряду которых главным был метод системного морфологического и морфемно-словообразовательного анализа интраязыковых лакун и элиман-тем как способов их заполнения. Приёмы лингвистического наблюдения применялись при отборе для исследования слов с затруднительным образованием от них тех или иных форм слова или самостоятельных слов, приёмы контекстуального анализа — при установлении формально-семантической значимости элимантем как составляющих художественного текста, приёмы компонентного анализа — при выявлении дифференцирующих признаков лакун, приёмы статистической характеристики — при выявлении типов представления слов с неполной парадигмой в толковых и др. словарях. Основные положения, выносимые на защиту:

1. Интраязыковые лакуны выделяются на основании соотнесения слов или форм слов, материально выраженных, со словами или формами слов, не имеющими материального выражения в языке, но обладающими способностью обрести его в речи. Выявляемое таким образом вещественное отсутствие языковых единиц способствует прояснению их потенциальных характеристик, становится мерой их перспективности. Структуры, материально выраженные, являются фоном, на котором проявляется вещественное отсутствие слова или формы слова, языковые же отсутствия способствуют выявлению степени самодостаточности образований, материально выраженных.

2. Элимантемы — это образования, реально не существующие в языке, но потенциально готовые к реализации и реализуемые в речи. Как составляющие межсловных или внутрисловных парадигм именно они определяют их ущербный статус. Элимантемы как лексический элемент реализуют семантические установки текста, соотносятся с сознанием автора и возможных читателей, являются результатом личностных предпочтений писателя. Художественный текст рассматриваем как контекст интраязыковой лакуны, позволяющий отразить её значимость, потребность в элиминировании в наиболее престижном варианте. Именно в художественном тексте проявляются достоинства и недостатки потенциальных образований, мастерство их лингвистического представления.

3. Значения числа являются важной составляющей семантики существительных, однако не всегда приводят к формированию в языке числовых противопоставлений. В речи же противодействия образованию форм мн.ч. не имеют решающей силы. Даже в косвенных падежах числовые противопоставления заканчиваются элимиинированием лакун. Заполнение лакун существительных ед.ч. формами мн. ч. имеет целью не только представить во множестве предметы или явления, но и подчеркнуть, что это множество членимо на составляющие. Оценка числовых форм происходит в языковом сознании и писателя, и читателя художественного текста, т. е. очень многие формы мн.ч. обладают особой интерпретацией объекта. Элимантемы — существительные во мн.ч. служат составляющей творческой манеры многих писателей (М.Е. Салтыков-Щедрин, М. А. Булгаков, А. И. Куприн, И. А. Бунин, А. Белый, И. А. Ильф и Е. П. Петров и др.), определяют специфику их художественных произведений.

4. Степени сравнения и краткие формы прилагательных имеют такие характеристики, которые побуждают нас видеть в них самостоятельные слова, и такие, которые оставляют их всё-таки в ряду форм прилагательных. Образование компаративов и кратких форм допустимо не только от качественных, но и от относительных прилагательных, тем более, что границы между ними, как правило, весьма условны. Способ удаления лакун прилагательных говорящий или пишущий выбирает в зависимости от возможностей создаваемого им текста, в зависимости от потенций слова, обретающего перспективы стать его составляющей. Текст должен быть достаточно специфичен, чтобы компаративы и краткие формы от так называемых относительных прилагательных появились в нём, должен быть достаточно подготовлен, чтобы они могли в нём употребиться. Статус элимантем пустые клетки в системе языка приобретают тогда, когда автор текста чувствует, что без них его текст не будет таким, каким бы он хотел его видеть. Творческая манера писателя может подсказать, где элиминирование лакуны может случиться, в каких художественных текстах мы можем искомые слова найти, а в каких их искать бесполезно.

5. Характер отношений неологизма с мотивирующими словами, пусть и не непосредственных, определяет его перспективы быть отмеченным в словарях, подсказывает правомерность или неправомерность заполнения им словообразовательной лакуны, способствует выяснению степени частотности такого новообразования в возможных художественных текстах вообще и конкретного автора в частности. Формально-смысловые потенции корней, суффиксов, префиксов, флексий и т. д. — это тот указатель, по которому ориентируется окказионалист, созидая слово, вводя его в контекст. Словообразовательные отношения между членами словообразовательной пары типизируют пути и способы функционирования таких слов в контекстах, являются базой, определяющей схемы, по которым могут строиться неологизмы, по которым могут заполняться словообразовательные лакуны. Зависимость формально-семантического устройства элимантем, их сочетаемостных перспектив выводится от того, насколько соотносимы они в голове субъекта со словами, их мотивирующими, насколько предсказуемы они семантикой всего текста.

Структура работы определяется её исследовательскими задачами. Диссертация состоит из введения, трёх глав, заключения, словников существительных с затруднительным образованием от них форм множественного числа, прилагательных, с затруднительным образованием от них сравнительной степени и кратких форм, и библиографии.

Выводы по 3 главе.

Многие формальными и семантическими показателями должны обладать основы слов, чтобы иметь возможность сочетаться с конкретным аффиксом, становясь базой для потенциальных образований. Аффикс эти качества основ (вне зависимости от того, формоили словообразующими они являются) при формоили словообразовании как бы выводит на первый план либо провоцирует основы, не обладающие такими необходимыми особенностями, приобретать их, следуя в конечном счёте требованиям текста. Имеем в виду, что собственно формои словообразование начинаются тогда, когда возникает потребность в создании от той или иной основы с определённым значением того или иного слова, потребность, обусловливаемая исторической случайностью, находящей отражение в возможностях текста.

Мы рассматриваем элимантемы, т. е. необычные слова и формы слов, как средство текстовой реализации картины мира автора. Мы исходим из того, что любой человек, воспринимающий текст, слово в тексте знает значение того или иного знака до известного предела. Определяющим для коммуникации является то, что писатель, как окказионалист, приступая к конструированию элимантемы, на сознательном или подсознательном уровне, но не может не знать: 1) общие формально-семантического толка требования образующего слова (основы) к образующему аффиксу- 2) общие формально-семантического толка требования образующего аффикса к образующему слову (основе). Дело в конечном счёте, по-видимому, в том, чтобы удовлетворять требованиям, которые могут предъявлять контексты к слову, служащему средством элиминирования лакун.

Мы полагаем, что установление отношений мотивации — основание для выделения в слове того или иного словообразовательного форманта и что такие отношения служат и могут служить моделью разнообразных словообразовательных процессов. Именно они могут определять характер формально-семантического устройства потенциальных образований, особенности их функционирования в текстах разной стилистической принадлежности. Для элимантем значимость её отношений с мотивирующими словами, пусть и не непосредственных, но, главное, выводимых в синхронии, остаётся весомой на срок более длительный, чем это принято думать, ибо она определяет возможности слова быть отмеченным в словарях, подсказывает правильность или неправильность заполнения им словообразовательной лакуны, проецирует степень частотности такого слова в художественных текстах конкретного автора. Необычные слова и формы слов (краткие формы и простая сравнительная степень от относительных прилагательных, формы множественного числа от отвлечённых существительных, неологизмы, построенные по общим правилам русского словообразвания, или собственно индивидуально-авторские неологизмы, и т. д.) в итоге представляют собой языковое воплощение категории возможности, которая при соответствующих условиях превращается в действительность.

Понимание причин предпочтительности в колебаниях при выборе автором художественного текста элимантем, построенных по тем, а не иным словообразовательным моделям, помогает уяснить причины появления в русском языке значительного числа одних из них и почти полного отсутствия других. Кроме того, это даёт возможность увидеть перспективы употребления таких слов в русском языке, изучить потребности в словах такого типа, изучение которых способствует формированию языкового чутья у носителей русского языка, позволяет ощутить в производном неологизме гораздо больше значений (как реальных, так и потенциальных), чем это может быть представлено при кодификации. Для понимания глубинной семантики необычного слова, а значит, и правильного введения его в речь, для исчисления направлений, в рамках которых оно может быть воспринято как способ удаления внутриязыковой лакуны, любая, в т. ч. и такая информация о нём, крайне необходима. Особенно необходима она в тех случаях, когда расширение словарного запаса носителей языка за счёт новых слов, их смыслов и т. д. должно являться не просто самоцелью, а быть подчинено задачам именно полноценной языковой коммуникации, и устной, и письменной, когда умение удалять, заполнять лакуну, не нарушая основы системных отношений в языке, оценивается как показатель их высокой языковой культуры.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Мы объединили термином лакуна пустые клетки и в морфологической, и в словообразовательной системах языка, имея намерение показать то общее, что является определяющим в организации их формально-семантической структуры. Описывая таким образом лакуны, мы рассматривали и такие свойства, которые подчеркивали их специфику. В соответствии с положением о регулярной многозначности термина слово лакуна использовалось нами для обозначения образований, используемых для элиминирования самих же лакун. Лакуны как нереализованные языковые единицы оцениваются в работе как образования асистемные, употребляемые не в’языке, а в речи. Вместе с тем, мы настаиваем, что сами значимые отсутствия могут быть выведены в строго организованные системы и описываться именно с этих позиций.

Вслед за Д. Н. Ушаковым, Н. С. Поспеловым, Ю. Д. Апресяном, Р. Н. Архиповым, О. А. Бурукиной, Г. В. Быковой, В. И. Жельвис, А. А. Кретовым, Л. А. Леонтьевой, В. Матезиусом, О. А. Огурцовой, В. Н. Рябовым, Е. В. Сенько, Ю. С. Степановым, И. А. Стерниным, Р. А. Маркарян, Л. В. Муравьевым, Г. А. Антиповым, О. А. Донских, И. Ю. Марковкиной, Ю. А. Сорокиным, И. В. Томашёвой, П. В. Царёвым, Н. Ю. Шведовой, за авторами уже означенной книги «Текст как явление культуры», основными признаками того, что попадает под определение лакун, называем непонятность, непривычность, уникальность, экзотичность, чуждость, удивительность, неожиданность и даже ошибочность или неточность. При этом мы понимаем, что если количество морфологических лакун в принципе поддается счету, то число словообразовательных лакун определяется разве что в геометрической прогрессии. Кроме того, точность исчисления последних (имеем ввиду лакуны конкретных слов), в отличие от первых приблизительней, ибо строятся они не только по общим правилам словообразования, но зачастую и по схемам исключительно индивидуально-авторским.

Собственно формои словообразование начинается тогда, когда возни-" кает потребность в создании от той или иной основы с достаточно определенным значением того или иного слова, потребность, обусловливаемая исторической случайностью, находящей отражение в возможностях текста. Особый акцент сделан в работе на необходимость выработки единого языка толкований для лексических и грамматических единиц, на анализ типичных противодействий этому, поиск путей и способов их преодоления.

Понятно, что «любой индивид знает значение того или иного знака до известного предела „и“ это знание может различаться у носителей языка весьма существенно в зависимости от возраста, образования, общей культуры, сферы интересов, места жительства, социального положения, профессии и т. д.» (20.С.83). Окказионалист, приступая к конструированию нового слова, на сознательном или подсознательном уровне, но может не знать: 1) общие формально-семантические требования образующего слова (основы) к образующему аффиксу- 2) общие формально-семантические требования образующего аффикса к образующему слову (основе). В таких случаях условия выбора аффиксом (при формообразовании в значительно меньшей степени) образующей основы и образующей основой аффикса обусловливаются причинами субъективного свойства, в ряду которых рассматриваем активность языкового социума, его роль в эволюции морфологической и словообразовательной структуры слов.

Известно, например, что есть виды спорта, где для обозначения людей, которые ими занимаются, так и не было найдено производного слова, а используются развернутые определения (тот, кто занимается пожарно-прикладными видами спорта, синхронным плаванием, бегом с препятствиями, стрельбой из пистолета, тройным прыжком и т. п.). Существуют обозначения спортсменов, специализирующихся в плаваниибрассом, — брассисты, но отсутствуют названия тех, кто плавает кролем. Отмечается в толковых словарях существительное лучник — тот, кто занимается стрельбой из лука, а возможного пистолетник в них нет (тот, кто занимается стрельбой их пистолета), хотя в речи спортсменов, да и в художественной речи оно достаточно частотно и в принципе готово для кодификации. Вряд ли можно перечислить все основания (большая или меньшая продуктивность как корневой, так и некорневой морфемы, распространенность — нераспространенность вида спорта, которым занимаются спортсмены, необходимость замены словосочетания или сочетания слов, с помощью которых, возможно, давалось название спортсмена производным словом и т. п.), по которым именно с основой лыжсочетается суффиксник, а с основой шпажсуффиксист, а не наоборот. К тому же любые выводы нарушает тот факт, что в БАС существительные шпажист и шпажник даны как дублеты, в MAC и словаре Ушакова зафиксировано лишь одно слово шпажник, а словарь Ожегова-бО вообще отказывается давать одним словом названия спортсменам, занимающимся фехтованием на шпагах. Дело здесь, по всей вероятности, не столько в том, что «каждая словообразовательная морфема всегда ограничена в своем действии той или иной сферой основ и слов», т. е. «имеет вполне определенный круг слов или основ, с которыми она может сцепляться в процессе словопроизводства и образовывать то или иное слово» (232.С.47), а в том, чтобы удовлетворять требованиям, которые могут предъявлять контексты к слову, служащему средством элиминирования словообразовательных лакун.

Многими формальными и семантическими показателями должны обладать основы, чтобы иметь возможность сочетаться с конкретным аффиксом, становясь базой для потенциальных новообразований. Аффикс эти качества основ (вне зависимости от того, формоили словообразующими являются они) при формоили словообразовании как бы выводит на первый план либо провоцирует основы, не обладавшие такими необходимыми особенностями, приобретать их, следуя, в конечном счете требованиям текста. В любом случае «следует быть очень осторожным в осмыслении состава слова на основе его „потенциальных“ связей с другими словами» (37.С.50), особенно новообразований, реализуемых только в речи. В частности, было отмечено в работе, что установление отношений мотивации — основание для выделения в слове того или иного словообразовательного форманта и что именно такие отношения служат и мохуг служить моделью разнообразных словообразовательных процессов, могут определять характер формально-семантического устройства потенциальных образований, особенности их функционирования в текстах разной стилистической принадлежности.

Мы полагаем, что описание мотивационных отношений между словами нужно строить не только на основании отношений непосредственной мотивации, но проводить и через опосредованно мотивирующие слова, предъявляя схемы таких отношений как образец для построения многих элимантем, как способы элиминирования интраязыковых словообразовательных лакун. Не случайно поэтому, что особое внимание в работе было уделено возможности и умению строить определения мотивированного слова через и непосредственно, и опосредованно мотивирующие слова. Неразработанность некоторых теоретических проблем словообразовательной семантики потребовала нового, на наш взгляд, термина — собственно мотивирующее слово, цель которого если и не устранить, то сделать менее заметными разночтения в определении того или иного аффикса, в выявлении его перспектив быть средством элиминирования интраязыковых словообразовательных лакун, пополняя таким образом круг членов словообразовательных парадигм.

В силу противоречивости своей структуры морфологические и словообразовательные лакуны долгое время оставались предметом споров об их строении, о направленности их отношений. Эти речевые образования «возмущают» стройность и стандартную однозначность формально-семантических отношений в словесных единицах языка, в известной мере осложняют и затрудняют их изучение и освоение, но эти же слова предопределяют характер возможных изменений в языке, составляют важную часть изобразительного богатства и возможностей русского языка.