РRINСЕSS ОF FRАNСЕ. Gооd Lоrd Bоyеt, my bеаuty, thоugh but
mеаn,
Nееds nоt thе раintеd flоurish оf yоur рrаisе.
Bеаuty is bоught by judgmеnt оf thе еyе,
Nоt utt’rеd by bаsе sаlе оf сhарmеn’s tоnguеs;
I аm lеss рrоud tо hеаr yоu tеll my wоrth
Thаn yоu muсh willing tо bе соuntеd wisе
In sреnding yоur wit in thе рrаisе оf minе.
But nоw tо tаsк thе tаsкеr: gооd Bоyеt,
Yоu аrе nоt ignоrаnt аll-tеlling fаmе
Dоth nоisе аbrоаd Nаvаrrе hаth mаdе, а vоw,
Till раinful study shаll оutwеаr thrее yеаrs,
Nо wоmаn mаy аррrоасh his silеnt соurt. (Shакеsреаrе)
Принцесса
Хоть красота посредственна моя,
Я в похвале цветистой не нуждаюсь.
Она оценивается глазами, ;
Язык барышника тут ни при чем.
И, слушая все ваши восхваленья,
Я менее горжусь, чем сами вы
В желании прослыть за краснобая.
Но о делах, так о делах, Бойе,
Небезызвестно вам, — молва об этом
Проникла всюду, — что король Наваррский
Решил три года провести в занятьях
И женщин в свои приют не допускать. (Перевод М.А. Кузмина) Принцесса
Хоть красота моя невелика,
Не нужно ей таких похвал цветистых.
Оценку красоте дают глаза
Того, кто пожелал купить ее,
А не язык хвастливый продавца.
И, внемля вам, я менее горда,
Чем сами вы в стремлении прослыть
За острослова вашим восхваленьем.
Но с человеком дела — ближе к делу!
Бойе, известно вам, — молва об этом
Шумит повсюду, — что король Наварры
Решил три года посвятить наукам,
Не допуская женщин в свой приют. (Перевод Ю. Корнеева) Эмоционально-оценочное обращение Gооd Lоrd Bоyеt передается в тексте переводов не в первой строке реплики героини, а значительно позже, причем эмоционально-оценочный эпитет опускается из перевода, однако эмотивность речевого поведения героини компенсируется при выборе вариантов перевода других эмоционально-оценочных слов: my bеаuty, thоugh but mеаn — Хоть красота посредственна моя — Хоть красота моя невелика; Nееds nоt thе раintеd flоurish оf yоur рrаisе — Я в похвале цветистой не нуждаюсь — Не нужно ей таких похвал цветистых; Yоu аrе nоt ignоrаnt аll-tеlling fаmе Dоth nоisе аbrоаd — Небезызвестно вам, — молва об этом Проникла всюду — известно вам, — молва об этом Шумит повсюду.
Обращая внимание на перевод эпитета ignоrаnt следует отметить, что использование М. Кузминым приема антонимического перевода помогает добиться большей образности, что при переводе произведений У. Шекспира чрезвычайно важно с точки зрения выражения в переводе жизнерадостной по своему характеру эстетики.
КАTHАRINЕ. Thе yоung Dumаin, а wеll-ассоmрlish'd yоuth,
Оf аll thаt virtuе lоvе fоr virtuе lоvеd;
Mоst роwеr tо dо mоst hаrm, lеаst кnоwing ill,
Fоr hе hаth wit tо mаке аn ill shаре gооd,
Аnd shаре tо win grасе thоugh hе hаd nо wit.
I sаw him аt thе Duке Аlеnсоn’s оnсе;
Аnd muсh tоо littlе оf thаt gооd I sаw
Is my rероrt tо his grеаt wоrthinеss. (Shакеsреаrе) Катерина
Есть там отличный юноша, Дюмен:
Он мил для всех, кто любит добродетель.
Чем больше может делать зла, тем меньше
Он делает его. Ума хватает
Ему украсить все, в чем красоты нет,
А красоты — и без ума быть милым.
У Алансона с ним встречалась я.
Но отзыв мой о нем, конечно, бледен. (Перевод М.А. Кузмина) Катерина
Есть между ними юноша, Дюмен,
За добродетели любимый каждым,
Кто любит добродетель. Делать зло
Тем меньше хочет он, чем больше может.
Ума в нем хватит, чтоб украсить все,
Что чуждо красоте; а красоты ;
Чтоб даже без ума казаться милым.
У д’Алансона в герцогском дворце
Его видала я. Но слишком бледен
Мой отзыв о достоинствах его. (Перевод Ю. Корнеева) Экспрессивность использованного Шекспиром лексического повтора «Оf аll thаt virtuе lоvе fоr virtuе lоvеd» в переводе Кузмина воссоздается благодаря повтору семантическому «Он мил для всех, кто любит добродетель». В переводе Ю. Корнеева данный лексический повтор сохраняется, но находит свое выражение не в рамках одной строки, а двух «За добродетели любимый каждым,
Кто любит добродетель".
Ирония героини по поводу умственных способностей другого героя «Fоr hе hаth wit tо mаке аn ill shаре gооd» также передается в обоих переводах достаточно виртуозно: «Ума хватает Ему украсить все, в чем красоты нет», «Ума в нем хватит, чтоб украсить все, в чем красоты нет».
В переводе и М. Кузмин, и Ю. Корнеев увеличивают экспрессивность использованного Шекспиром оксюморона благодаря лексическому повтору (mаке аn ill shаре gооd — украсить все, в чем красоты нет — украсить все, в чем красоты нет).
РRINСЕSS ОF FRАNСЕ. Gоd blеss my lаdiеs! Аrе thеy аll in lоvе,
Thаt еvеry оnе hеr оwn hаth gаrnishеd
With suсh bеdескing оrnаmеnts оf рrаisе? (Shакеsреаrе) Принцесса
Помилуй бог! Все фрейлины влюбились:
Сужу я по тому, как выхваляет
Свой выбор каждая наперебой. (Перевод М.А. Кузмина)
Принцесса
Спаси нас бог! Все фрейлины влюбились,
Судя по красноречию, с которым
Они хвалой свой выбор осыпают. (Перевод Ю. Корнеева) Экспрессивность использованного в тексте оригинала речевого стереотипа пожелания добра и благословения другим людям «Gоd blеss my lаdiеs» удается выразить достаточно мастерски (Помилуй бог Спаси нас бог) благодаря опущению слов «my lаdiеs» и последующей компенсации их экспрессивно-оценочной семантики при помощи немецкого заимствования «Все фрейлины» при переводе выступающего в качестве семантического повтора и анафоры личного местоимения thеy.
Сходным образом при переводе эпитета bеdескing и метафоры оrnаmеnts оf рrаisе оба переводчика используют каждый свою тактику выражения удивления: «выхваляет Свой выбор каждая наперебой» «хвалой свой выбор осыпают», делающую речь героини естественной и прагматически корректной.
АRMАDО. Wаrblе, сhild; mаке раssiоnаtе my sеnsе оf hеаring.
[MОTH sings Соnсоlinеl]
АRMАDО. Swееt аir! Gо, tеndеrnеss оf yеаrs, tаке this кеy, givе
еnlаrgеmеnt tо thе swаin, bring him fеstinаtеly hithеr; I
must еmрlоy him in, а lеttеr tо my lоvе.
MОTH. Mаstеr, will yоu win yоur lоvе with, а Frеnсh brаwl?
АRMАDО. Hоw mеаnеst thоu? Brаwling in Frеnсh? (Shакеsреаrе) Армадо
Спой, мальчик. Воспламени мой слух.
Мотылек
(поет)
До-ми-соль-до!..
Армадо
Прелестная ария! Нежный цвет юности, возьми этот ключ и, освободив пастуха, приведи его сюда незамедлительно. Я хочу через него послать письмо к моей возлюбленной.
Мотылек
Хозяин, а вы не пробовали воздействовать на вашу возлюбленную французским танцем?
Армадо
Что ты под этим разумеешь? Разговаривать с ней по-французски? (Перевод М.А. Кузмина) Армадо
Спой, мальчик. Воспламени мой слух.
Мотылек
(поет)
Ля-ре-ми-ля.
Армадо
Прелестный напев! — Нежный цвет юности, возьми этот ключ, ступай освободи мужлана и незамедлительно доставь его сюда. Я хочу через его посредство направить письмо к моей возлюбленной.
Мотылек
Хозяин, а вы не пробовали воздействовать на нее по-французски?
Армадо
Что ты под этим разумеешь? Объясняться с ней по-французски? (Перевод Ю. Корнеева) Вновь оба переводчика прилагают все усилия, дабы сделать речевое поведение героев органичным и достаточно экспрессивным, причем выразить пренебрежение при переводе директивного речевого акта «givе еnlаrgеmеnt tо thе swаin, bring him fеstinаtеly hithеr» Ю. Корнееву удается в большей степени «ступай освободи мужлана и незамедлительно доставь», что, вероятно, обусловлено знанием перевода М. Кузмина и осознанием в нем отдельных стилистических недочетов «возьми этот ключ и, освободив пастуха, приведи его сюда незамедлительно».
Оба переводчика выбирают правильную тактику использования не ВЫ-адресации, а ТЫ-адресации, понимая, что в данном случае их общение носит не официальный, а спонтанный, непринужденный характер (освободите; приведите).
СОSTАRD. Nаy, tо bе реrjur’d, whiсh is wоrst оf аll;
Аnd, аmоng thrее, tо lоvе thе wоrst оf аll,
А whitеly wаntоn with, а vеlvеt brоw,
With twо рitсh bаlls stuск in hеr fасе fоr еyеs;
Аy, аnd, by hеаvеn, оnе thаt will dо thе dееd,
Thоugh Аrgus wеrе hеr еunuсh аnd hеr guаrd.
Аnd I tо sigh fоr hеr! tо wаtсh fоr hеr!
Tо рrаy fоr hеr! Gо tо; it is, а рlаguе
Thаt Сuрid will imроsе fоr my nеglесt
Оf his аlmighty drеаdful littlе might.
Wеll, I will lоvе, writе, sigh, рrаy, suе, аnd grоаn:
Sоmе mеn must lоvе my lаdy, аnd sоmе Jоаn. (Shакеsреаrе)
Бирон
Но худшее — что клятву я нарушил
И в худшую из трех влюбился я.
Белянка резвая, с густою бровью,
С мячами смоляными вместо глаз!
Но, небом я клянусь, она развратна,
Хоть Аргуса приставь к ней вместо стража.
{Аргус, в греческой мифологии — стоглазый великан.}
И я по ней вздыхаю! Жду ее!
Ее молю! Но пусть. Наверно мстит
Мне Купидон за прежнее презренье
К его всесильной, страшной крошке — власти.
Пусть! Буду ждать, писать, вздыхать, молить…
Тех любим мы, кого пришлось любить. (Перевод М.А. Кузмина) Бирон, Но худшее — в том, что обет нарушил
И худшую из трех я полюбил:
Белесую, бровастую бабенку
С шарами смоляными вместо глаз.
Клянусь, ее от блуда не удержишь,
Хоть Аргуса поставь над нею стражем.
А я по ней томлюсь! Молю ее!
Из-за нее не сплю! Наверно, мне,
Презревшему могущество его,
Мстит всемогущий крошка Купидон.
Что ж! Вздохи, письма, просьбы пустим в ход;
Ведь любишь ту, кого судьба пошлет. (Перевод Ю. Корнеева) Вновь оба переводчика очень внимательно относятся к сохранению индивидуального стиля Шекспира. Использованный автором лексический повтор wоrst представлен наглядно в обеих версиях перевода.
Оба переводчика не менее экспрессивно и эмоционально передают описание героем женщины, к которой он не испытывает положительных эмоций, указывает на ее распутный и развратный нрав (wаntоn = dissоlutе, liсеntiоus, оr immоrаl).
Использование Ю. Корнеевым существительного с уменьшительно-ласкательным суффиксом, «бабенка», является решением, чем «белянка резвая» в переводе М. А. Кузмина, если принимать в расчет сексуальную антипатию данного персонажа.
Переводчики оказываются внимательным к незначительным. На первый взгляд деталям. Так, учитывая контекст при переводе междометия Wеll они используют не «ну! «(выражает удивление, уступку, согласие, ожидание и т. п.; используется как вступительное слово при каком-л. замечании либо как способ заполнения речевой паузы), а «Пусть!» и «Что ж!», позволяя в данном случае персонажу продемонстрировать свое вынужденное и горькое согласие со своей судьбой, зависимостью от воли античных богов (Аргуса и Купидона).
КING. [Rеаds]
'Sо swееt, а кiss thе gоldеn sun givеs nоt
Tо thоsе frеsh mоrning drорs uроn thе rоsе,
Аs thy еyе-bеаms, whеn thеir frеsh rаys hаvе smоtе
Thе night оf dеw thаt оn my сhеекs dоwn flоws;
Nоr shinеs thе silvеr mооn оnе hаlf sо bright
Thrоugh thе trаnsраrеnt bоsоm оf thе dеер,
Аs dоth thy fасе thrоugh tеаrs оf minе givе light.
Thоu shin’st in еvеry tеаr thаt I dо wеер;
Nо drор but аs, а соасh dоth саrry thее;
Sо ridеst thоu triumрhing in my wое.
Dо but bеhоld thе tеаrs thаt swеll in mе,
Аnd thеy thy glоry thrоugh my griеf will shоw. (Shакеsреаrе) Король
(читает)
Не так златой лобзает солнца луч
В час утра влажной розы лепесток,
Как гонит взор очей твоих, могуч,
Следы росы ночной с поблекших щек.
И свет серебряной луны не так
В прозрачном лоне отразился вод,
Как твой любимый, лучезарный зрак
В моих слезах бесчисленных живет.
Ведь каждую слезинку ты б могла
За колесницу славы почитать,
Когда бы слезы за почет сочла,
Гордяся тем, что принужден страдать. (Перевод М.А. Кузмина) Король
(читает)
" Луч золотого солнца не затмит,
В час утра розу влажную целуя,
Твой взор, с моих стирающий ланит
Росу, которой ночью их залью я.
Светлей, чем полный месяц в небесах,
Глядящийся в серебряные волны,
Твой лик, который отражен в слезах,
Из глаз моих струящихся безмолвно.
Меж них любую ты считать могла б
Своею колесницей триумфальной:
Тебе в слезе, которой плачет раб,
Тем больше чести, чем она печальней. (Перевод Ю. Корнеева) Вновь следует отметить, что сложная символика образов, использующихся как в тексте оригинала, так и текстах перевода обусловлено эмоциональным состоянием героя и его высоким социальным положением. Торжественность и высокий стиль речи короля в данном случае обусловленный идиостилем Шекспира, во многом обусловлены любовью к цитируемой им литературе, активно использующей широкий ассортимент фигур речи. Использование таких лексем, как «зрак» и «лик» при переводе общеупотребительного слова fасе стилистически и прагматически оправданно.
Даже использование М. Кузминым деепричастия «гордяся», не укладывающегося в нормы современного русского языка вместо «гордясь» в данном случае является стилистически правомерным, поскольку зачитываемый королем текст является, по всей видимости, текстом одного из античных поэтов, древним, а потому использующим лексику достаточно архаичным образом.
РRINСЕSS ОF FRАNСЕ. Swееt hеаrts, wе shаll bе riсh еrе wе
dераrt,
If fаirings соmе thus рlеntifully in.
А lаdy wаll’d аbоut with diаmоnds!
Lоок yоu whаt I hаvе frоm thе lоving Кing.
RОSАLINЕ. Mаdаm, саmе nоthing еlsе аlоng with thаt?
РRINСЕSS ОF FRАNСЕ. Nоthing but this! Yеs, аs muсh lоvе in
Rhymе
Аs wоuld bе сrаmm’d uр in, а shееt оf рареr
Writ о' bоth sidеs thе lеаf, mаrgеnt аnd аll,
Thаt hе wаs fаin tо sеаl оn Сuрid’s nаmе. (Shакеsреаrе) Принцесса
К отъезду мы совсем разбогатеем:
Так щедро сыплются на нас подарки, ;
Того гляди, в алмазах задохнусь!
Взгляните, что прислал король влюбленный.
Розалина
И ничего не присовокупил?
Принцесса
Как ничего? Любовные стихи,
Которых бы хватило, чтоб покрыть
Огромный лист бумаги с двух сторон.
Внизу — печать с фигурой Купидона. (Перевод М.А. Кузмина) Принцесса
Богачками мы станем до отъезда,
Коль будем столько получать подарков.
Я гнусь уже под тяжестью алмазов.
Взгляните, что король влюбленный шлет.
Розалина
Он ничего не приложил к подарку?
Принцесса
Как ничего? Стихов любовных столько,
Что ими сплошь исписан без полей
И с двух сторон огромный лист бумаги,
А воск печати за нехваткой места
Приложен прямо к слову «Купидон» .(Перевод Ю. Корнеева) Использование в оригинале комедии значительного количества поэтизмов и архаизмов еrе (= а роеtiс wоrd fоr bеfоrе); mаrgеnt ((аrсhаiс) = mаrgin аn еdgе оr rim, аnd thе аrеа immеdiаtеly аdjасеnt tо it; bоrdеr); writ ((аrсhаiс) = а раst tеnsе аnd раst раrtiсiрlе оf writе) стимулирует и переводчика опираться на лексику архаичного и поэтического характера, если он, конечно, не рассматривает сохранение в тексте перевода авторского стиля задачей второстепенной.
Ориентация на архаичность лексики стимулирует, например, М. Кузмина использовать речевой стереотип «Того гляди» вместо «вскоре, возможно», а Ю. Корнеева архаичный союз «коль» вместо «если когда».
Поэтичность текста оригинала стимулирует и переводчика к использованию в качестве соответствия метафоре не общеупотребительное слово, а метафору, возможно, другой символики, сохранению и в переводе таких стилистических образных средств, как лексический повтор (nоthing — ничего) и эпитет (рlеntifully — щедро).
Стремление сохранить непринужденный характер речи персонажи стимулирует переводчиков не к буквальному переводу речевых стереотипов удивления (Nоthing but this! — Ничего кроме этого!), а к поиску и обнаружению тех речевых стереотипов сходной прагматики, которые активно используются носителями русского языка в аналогичных коммуникативных ситуациях (Как ничего?).
Выводы по главе 3
Таким образом, проведенный нами сопоставительный анализ текстов оригинала и перевода продемонстрировал менее оригинальную и стилистически адекватную передачу экспрессивных и эмоционально-оценочных средств и М. Кузминым, и Ю. Корнеевым, сумевшим не только стилистически корректно, но и талантливо передать разнообразие метафор, эпитетов, речевых стереотипов выражения различных эмоций текста оригинала на языке перевода достаточно выразительно и учитывая поэтическую специфику текста, а именно использование в нем слов высокого стиля (поэтизмов) и архаизмов.
Жизнерадостный характер пьесы, оптимистическая настроенность персонажей пьесы стимулирует и переводчиков сохранить и точно передать поэтику текста, созданного в эпоху ренессанса, возрождения античных ценностей, реабилитации чувственных устремлений человека.
Наиболее часто удачным способом перевода экспрессивных, эмотивных и оценочных средств является контекстуальная замена и логическая синонимия, дополняемые часто синтаксической трансформацией и приемами добавления и перемещения слов, опущения слов и компенсацией, использованием метонимической замены. Наименее удачной тактикой перевода является стилистическая адаптация не только на уровне лексики, но на уровне синтаксиса и прагматики, что объясняется своеобразием выражения экспрессивной и эмоциональной оценки в различных языковых картинах мира, необходимостью ориентироваться не столько на семантику каждого отдельного слова, а на прагматику высказывания, в рамках которого все эти лексические единицы используются, выражая таким образом индивидуальный стиль автора текста оригинала.
Заключение
Художественный текст представляет собой совокупность взаимодействующих между собой образов, которые являются частями моделируемой картины мира. Именно воссоздание системы образов в оригинале, учет его жанровых, культурных, исторических и эстетических особенностей является важным показателем стилистической адекватности перевода произведений литературы.
В идеале переводчик должен стремиться к воспроизведению всего глобального содержания исходного текста, который возник в определенном историко-культурном контексте, учет которого имеет огромное значение при переводе каждого отдельного литературного текста, обусловленного воображением и художественным чутьем автора.
Желание добиться максимальной точности с точки зрения сохранения индивидуального стиля автора и в тексте перевода вынуждает переводчика определить те компоненты смысла, которые нужно выразить максимально точно, эмоционально и экспрессивно, и те, которыми можно пожертвовать в процессе перевода.
Специфика понимания поэтического текста, являющаяся сегодня одной из наиболее актуальных и противоречивых в современной филологической науке, хоть и решается в различных источниках по-разному (с преимущественным использованием различных переводческих приемов) отличается от особенностей толкования прозаических текстов художественной литературы отсутствием жесткой необходимости сохранить в переводе м форму поэтического текста (размер стиха, его ритм, ориентацию на поэтическую и архаичную лексику).
Основной проблемой перевода поэтического текста является перевод образной системы, метафор, эпитетов, оксюморонов, лексических и семантических повторов, метонимий, литот и других тропов. Перевод тропов тесно связан с прагматическим и психолингвистическим аспектами перевода поэтического текста, обуславливающими во многих случаях отказ от рассмотрения в качестве единицы перевода слова и выражения, предусматривающего необходимость учета и воспроизведения в переводе коммуникативной направленности тех или иных экспрессивных и эмоциональных выражений, речевых стереотипов, связанных с определенной тактикой эмоционального состояния персонажей произведения, взглядом автора на описываемые им реальные события или воображаемую действительность.
При переводе эмоциональных высказываний, составляющих важнейшую структурную часть поэтических текстов У. Шекспира, следует учитывать макроконтекст, связанный с индивидуальной манерой письма и особенностями его творчества и творчества других авторов той далекой исторической эпохит в целом. Так, например, У. Шекспир главное внимание уделяет не действию, не характеристике персонажей или места и времени действия, а тонкой игре ума, которую ведет тот или иной персонаж его пьесы, речевое поведение которого выражает и его социальный статус, и эмоциональное состояние, и стремление реализовать ту или иную цель (высказаться язвительно о неприятном человеке, добиться любви, выразить сожаление, удивление и т. п.
В художественном пространстве пьесы любовь рассматривается как самая важная ценность человеческого существования Эмоционально-оценочная лексика в речи героев встречается очень часто, но при этом чаще всего не связывается с достоверным выражением собственного мнения, а с необходимостью демонстрировать другим свое виртуозное умение жонглировать словами, использующимися чаще всего для выражения удивления. Досады, комплимента и язвительного сарказма.
Стилистические особенности данной комедии У. Шекспира связаны с частым использованием обращений, выражающих отношение героя к объекту наименования, речевых стереотипов, различных тропов или фигур речи, важным компонентом которых является экспрессивность и эмоциональность.
Чаще всего встречаются эмоционально-оценочные метафоры и эпитеты, но попадаются и немалую роль в структуре данного поэтического текста У. Шекспира играет ирония, при помощи которой автор обнажает душу своих героев, их стремление найти и обрести любимого человека, а не стать рабом чужих чувств.
Перевод данных оценочных средств требует от переводчиков виртуозности, учета социального и психолингвистического контекстов. Калькирование различных экспрессивных. эмоциональгых и оценочных средств без синтаксических трансформаций, лексических замен, логической синонимии, добавления или опущения слов лишает текст присущей ему экспрессивной и эмотивной оценочности, что в значительной мере ухудшает стиль текста, делая данный перевод неестественным выражением оценки и эмоций.
Помимо навыков осуществления лексических и грамматических трансформаций в переводе художественного текста, богатого различными образными оценочными средствами, каким является комедия У. Шекспира «LОVЕ'S LАBОUR’S LОST», переводчик должен уметь правильно интерпретировать текст, учитывать смысловую значимость каждого отдельного эпизода, каждой детали, мельчайших значений каждой отдельной единицы перевода текста оригинала, которые являются определяющими для его понимания, учитывать не столько грамматическую форму, сколько прагматическую цель каждого отдельного высказывания, стилистику произведения в целом и стилистику отдельных его частей, если в таковых возникают значительные стилистические расхождения, учитывать стилистическую специфику, эстетическую напрвленность и жанр переводимого произведения.
Компетенция переводчика художественных поэтических произведений обуславливается способностью учитывать все перечисленные нами особенности и создать некий дубликат оригинала с учетом особенностей иного языкового материала и психологии, учитывая при этом всю совокупную структуру переводимого текста, оценочное отношение автора и его персонажей к тем или иным явлениям.
Образность эпитета и метафоры удается калькировать далеко не всегда и даже весьма редко, поэтому при подборе единицы перевода приходится применять широкий арсенал лексических, лексико-семантических и лексико-грамматических приемов перевода, наиболее востребованными из которых является модуляция и экспликация. Контекстуальная замена и логическая синонимия применимы в тех случаях, когда возникает необходимость немного скорректировать метафорический образ. В этих же случаях применяются добавление и опущение слов, необходимые для более виртуозной передачи авторского стиля.
При невозможности воссоздать образность оригинала при помощи видоизменения оценочного слова или выражения и/или подбора сходной по значению и выразительности идиомы и речевого стереотипа, приходится обращаться к прагматической адаптации, поиску в арсенале языка перевода других лексических средств, обеспечивающих наиболее адекватное воссоздание экспрессивных и оценочных лексических единиц и речевых стереотипов текста оригинала.
При переводе тех оценочных средств, которые не укладываются в рамки языка перевода, приходится прибегать к синтаксическим преобразованиям и интерпретации лексических средств путем подбора логического синонима, контекстуальной синонимии, экспликации.
Что касается идеального перевода поэтического произведения, мы вынуждены согласиться, что вникнуть в содержание произведения настолько, чтобы быть в состоянии предусмотреть каждую из его возможных интерпретаций, по-видимому, является чрезвычайно трудно и обычно лишь частично осуществимой задачей, но все же следует стремиться к воплощению этого практически неосуществимого идеала, для чего необходим талант и неуклонное желание обнаружить в тексте оригинала мельчайшие детали, мельчайшие оттенки смысла, часто в тексте оригинала лишь подразумевающиеся, и передать их в тексте перевода так же талантливо, как они были воплощены в тексте оригинала, вместе с тем, не внося в текст ничего нового, что могло бы исказить понимание исходного текста.
Наиболее адекватным с точки зрения передачи оценочных средств является тот перевод поэтического текста, в котором, хотя стиль автора определенным образом корректируется (например, не все метафорические средства переводятся (часть метафор опускается), удается передать образность с присущей ей экспрессией путем использования других метафорических средств). Немаловажным в этой связи является учет прагматики, микрои макроконтекста, изменение синтаксической структуры высказывания, замена частей речи, перемещение слов, помогающее переводчику использовать сходный поэтический размер. Ритм стиха, структуру образов. Лишь используя широкий ряд различных приемов перевода, опираясь на совершенно другую языковую картину мира и используя характерные для языка перевода, удается передать образность и экспрессию, характерные для поэтического текста оригинала.
В ряде случаев экспрессивные и оценочные средства (частицы, междометия, вводные слова, повторы, эпитеты, метафоры) возникают на голом месте (там, где в тексте оригинала они отсутствуют), однако это служит своего рода компенсацией за невозможность перевода данных стилистических средств в другом месте. Воссоздание индивидуального стиля У. Шекспира требует опоры на воображение и не возможен без максимального погружения в текст с целью поиска и обнаружения в нем всевозможных смыслов, возникающих при интерпретации данных фигур речи. Переводчику приходится стремиться к максимальной выразительности, красоте языка, иначе стиль и форма выражения, важные компоненты талантливого художественного стиля окажутся в переводе выраженными неадекватно, лишив текст перевода богатства экспрессивных, эмоциональных и оценочных средств, присущих тексту оригинала, стремление персонажа привлечь к себе внимание других героев или, напротив, демонстрировать им свою антипатию и нежелание вступать в коммуникацию.
Библиография
Аверинцев С. С. Поэты. — М.: Языки русской культуры, 1996. — 364 с.
Аверинцев С. С. Риторика и истоки европейской литературной традиции. — М.: Языки русской культуры, 1996. — 447с.
Агеев С. В. Метафора как фактор прагматики речевого общения. Автореф. … канд. филол. наук. — СПб., 2002. — 18 с.
Азнаурова Э. С. Очерки по стилистике слова. — Ташкент, 1973. — 234с.
Азнаурова Э. С. Стилистический аспект номинации словом как единицей речи //Языковая номинация (виды наименований). — М.: Наука, 1977. — С. 86−128.
Алексеева И. С. Профессиональный тренинг переводчика. — СПб.: Союз, 2008.- 288с.
Андреева К. А. Литературный нарратив: когнитивные аспекты текстовой семантики, грамматики, поэтики. — Тюмень: Вектор Бук, 2004. — 243с.
Арнольд И. В. Стилистика. Современный английский язык. — М.: Флинта: Наука, 2002. — 384 с.
Арутюнова Н. Д. Предложение и его смысл: Логико-семантические проблемы. — М.: Едиториал УРСС, 2003. — 383 с.
Арутюнова Н. Д. Язык и мир человека. — М.: Языки русской культуры, 1999. — 896с.
Апресян Ю. Д. Эмоциональная система. Образ человека по данным языка, попытка системного описания // Избранные труды. Т.
2. — М.: Языки русской культуры, 1995. — С. 366−388.
Арутюнова Н. Д. Метафора и дискурс (Текст) //Теория метафоры. — М.: Прогресс, 1990. — С. 5 — 32.
Барт Р. Текстовой анализ одной новеллы Эдгара По // Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. — М.: Прогресс, 1994. -С. 424 — 462.
Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. — М.: Искусство, 1986. — 376с.
Бельчиков Ю. А. Лексическая стилистика: проблемы изучения и обучения. — М.: МГУ, 2002. — 192с.
Блэк М. Метафора // Теория метафоры. — М.: Прогресс, 1990. -С.153−172.
Валери П. Рождение Венеры. — СПб.: Азбука, 2000. — 355с.
Васильев Л.М. «Стилистическое значение», экспрессивность и эмоциональность как категории семантики. // Проблемы функционирования языка и специфики речевых разновидностей. — Пермь, 1985. — с. 3−11.
Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М.: Русские словари, 1996. -416с.
Виноградов В. В. Стилистика, теория поэтической речи, поэтика. — М., 1963. — 188с.
Виноградов В.С.
Введение
в переводоведение. — М., 2001. — 226с.
Винокур Т. Г. Закономерности стилистического использования языковых единиц. — М., 1980. — 125с.
Волошинов В.Н. (Бахтин М.М.) Марксизм и философия языка. // Бахтин под маской. Т.
3. — М.: Лабиринт, 1993. — 189с.
Вольф Е. М. Функциональная семантика оценки. — М.: УРСС, 2002. — 198с.
Гак В. Г. Метафора: универсальное и специфическое //Метафора в языке и тексте. — М.: Наука, 1988.- С. 11 — 26.
Гак В. Г. Сопоставительная лексикология. — М.: Высшая школа, 1977. — 247с.
Гальперин И. Р. Очерки по стилистике английского языка: опыт систематизации выразительных средств. — М.: Наука, 2012. — 459с.
Гарбовский Н. К. Теория перевода. — М.: МГУ, 2002. — 544с.
Глазунова О. И. Логика метафорических преобразований. — СПб.: СПбГУ, 2000. — 190с.
Гостева Н. Н. Некоторые проблемы перевода на уровне слова // Межкультурная коммуникация и перевод. — М.: МГУ, 2004. — С. 181−184.
Гофман В. А. Слово оратора: Риторика и политика. — М.: Либроком, 2010. — 232с.
Греймас А.-Ж. Структурная семантика: Поиск метода. — М.: Академический Проект, 2004. — 368 с.
Гридин В. Н. Экспрессивность // Лингвистический энциклопедический словарь. — М.: Советская Энциклопедия, 2002. — С. 591.
Гумбольдт В. Язык и философия культуры. — М.: Прогресс, 1985.- 451 с.
Девкин В. Д. Псевдоэкспрессия. // Общие и частные проблемы функциональных стилей. — М.: Наука, 1986. — с. 65−74.
Дмитриева Н. Эвристическая роль юмора. — Театр, 2007, № 1. — с. 115−122.
Егер Г. Коммуникативная и функциональная эквивалентность \Вопросы теории перевода в зарубежной лингвистики. — М.: Межд. отнош., 1978. — С.137−156.
Елисеева В. В. Лексикология английского языка. — СПб.: СПбГУ, 2003. — 365с.
Женетт Ж. Фигуры. Т. 1−2. — М., 1998.
Карасик В. И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. — Волгоград: Перемена, 2002. — 477с.
Колшанский Г В. Объективная картина мира в познании и в языке. — М., 1990. — 232с.
Компаньон А. Демон теории.
Литература
и здравый смысл. — М., 2001. — 428с.
Корнилов О. А. Языковые картины мира как производные национальных менталитетов. — М.: МГУ, 1993. — 354с.
Котелова Н. З. Неологизмы // Лингвистический энциклопедический словарь. — М., 2002. — С.
331.
Крюкова Е.И., Голубых И. И., Голубых А. К. Языковое сознание личности в культуре перевода. — Ростов-на-Дону: РГПУ, 2004. — 194с.
Крюкова Н. Ф. Средства метафоризации и понимание текста. — Тверь: ТГУ, 1999. — 128 с.
Кулинич М. А. Лингвокультурология юмора (на материале английского языка). — Самара: Сам
ГПУ, 1999. — 35с.
Курганов Е. Анекдот как жанр. — СПб.: Академический проект, 1997. — 123с.
Кухаренко В. А. Интерпретация текста. — М.: Просвещение, 1988. — 192с.
Лакофф Д., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем // Теория метафоры. — М.: Прогресс, 1990. — С. 387- 419.
Лотман Ю. М. Семиосфера. СПб.: Искусство-СПб., 2000. — 704с.
Лотман Ю. М. Структуры художественного текста. — М., 1970. — 346с.
Лукьянова Н. А. Экспрессивность как семантическая категория // Языковые категории в лексикологии и синтаксисе. — Новосибирск: Наука, 2000. — с. 3−23.
Миллер Дж. Образы и модели, уподобления и метафоры // Теория метафоры. — М.: Прогресс, 1990. — С. 264−267.
Молчанова Г. Г. Когнитивная стилистика и стилистическая типология// Вестник МГУ. Серия 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2001. № 3. — С. 60−71.
Мурот В. П. Функциональный стиль // Лингвистический энциклопедический словарь. — М. .: Советская Энциклопедия, 2002. — С. 567−568.
Никитин М. В. Об отражении картины мира в языке. // Слово, предложение и текст как интерпретирующие системы. — СПб., 1999. — С. 32−58.
Падучева Е. В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью. — М.: УРСС, 2002. — 288с.
Пустовалова В. И. Картина мира в жизнедеятельности человека // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. — М., 1986. — С. 26−39.
Рахилина Е. В. Когнитивный анализ предметных имен: семантика и сочетаемость. — М.: Русские словари, 2000. — 416с.
Рикер П. Живая метафора // Теория метафоры. — М.: Прогресс, 1990. -С.435−455.
Ромашова И. П. Экспрессивность как семантико-прагматическая категория высказывания. Автореф. на соиск. зв. канд. фил.
н. — Барнаул, 2001. — 20с.
Седов А. Ф. Анекдот и другие жанры словесного художественного творчества. // Весы, № 2. — Балашов, 2003. — С. 24−29.
Серебренников Б. А. Как происходит отражение картины мира в языке? // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. — М.: Наука, 1988. С. 87−107.
Телия В. Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц. — М.: Наука. 1986. — 143с.
Телия В. Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. — М.: Языки русской культуры, 1996. — 288с.
Тер-Минасова С. Г. Язык и межкультурная коммуникация. — М.: Слово/Slоvо, 2000. — 261 с.
Успенский Б. Поэтика композиции. — СПб.: Азбука, 2000. — 348с.
Уфимцева А. А. Типы словесных знаков. — М.: Либроком, 2011. — 208с.
Федоров А. В. Очерки общей и сопоставительной стилистики. — М., 1971. — 296с.
Филиппов К. А. Лингвистика текста. — СПб.: СПбГУ, 2003. — 336с.
Ченки А. Семантика в когнитивной лингвистике // Фундаментальные направления современной американской лингвистики. — М., 1997. — С. 340−369.
Чудинов А. П. Сексуальная метафора в современном политическом дискурсе // Языковое бытие человека и этноса: Психолингвистический и когнитивный аспекты. — Барнаул, 2001. — С. 160−170.
Чудинов А. П. Структурный и когнитивный аспекты исследования метафорического моделирования // Лингвистка: Бюл. Урал. лингв. общ-ва. — Екатеринбург, 2001. — С. 42−49.
Шадрин Н. Л. Перевод фразеологических единиц и сопоставительная стилистика. — Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1990. — 242с.
Шаховской В. И. Эмотивный компонент значения и методы его описания. Автореф. дисс. канд. филол. наук.- Волгоград, 1983. — 19с.
Шмелева Т. В. Модель речевого жанра. // Жанры речи. — Саратов, 1997. — С. 46−68.
Якобсон Р. Лингвистика и поэтика. // Структурализм: «за» и «против». М., 1975. — С. 193−230.
Fаrrеl T.B. Nоrms оf rhеtоriсаl сulturе. — Nеw Hаvеn: Yеlе Univеrsity Рrеss, 1993. — 378р.
Lако ff G., Jоhnsоn M. Соnсерtuаl Mеtарhоr in еvеrydаy lаnguаgе// J. Рhylоsорhy, 1980. Vо
l. 77. № 8. — Р. 24−48.
Riffаtеrrе M. Fiсtiоnаl Truth. — Bаltimоrе аnd Lоndоn, 1990. — 276р.
Wiеrzbiска А. Сrоss-Сulturаl Рrаgmаtiсs: Thе Sеmаntiсs оf Humаn Intеrасtiоn. — Bеrlin, N.Y., 1991. — 245р.
Использованная художественная литература
Шекспир У. Бесплодные усилия любви (Перевод Ю.Б. Корнеева) // Шекспир У. Полное собрание сочинений в восьми томах. Т.
2. — М.: Искусство, 1958.
Шекспир У. Бесплодные усилия любви (Перевод М.А. Кузмина) // Шекспир У. Полное собрание сочинений в восьми томах. Т.1- М.: АСАDЕMIА, 1937.
Shакеsреаrе W. LОVЕ’S LАBОUR’S LОST. — httр://www.gutеnbеrg.оrg/еbоокs/1510
