Молчание и сравнение как элементы идиостиля языковой личности А.П. Неркаги

Актуальность темы

исследования. Внимание к языку индивида как единственному пути порождения речи в реальной ее обусловленности языковой системой и нормами закреплено в языкознании еще с работ младограмматиков (Г. Пауль, К. Бругман, Г. Остхоф).

Разработка теории языковой личности относится к числу актуальных задач современных наук о языке. К настоящему времени накоплен некоторый опыт описания разных типов языковых личностей, например, языковой личности ученого [Баркав, 1996; Кормилицына, 1996; Котюрова, 1996; Кочеткова, 1999; Курьянович, 2010], писателя [Ножкина, 1996; Пузырев, 1999; Яркова, 1997], исторического лица [Гайнуллина, 2001], ребенка, подростка [Головенкина, 1998; Гуц, 1997], школьника [Балашова, 2007], телевизионного ведущего [Беспамятнова, 1994] и др.

Многообразие подходов к изучению понятия языковой личности предопределено его сложностью и многоаспектностью. На современном этапе лингвистики можно выделить два основных направления изучения языковой личности: лингводидактика и лингвокультурология. В лингводидактическом направлении языковая личность представляется совокупностью присущих ей языковых особенностей, а в лингвокультурологическом — совокупность индивидов составляет образ языковой личности. В рамках этих подходов языковая личность наиболее активно исследуется в следующих аспектах: когнитивном (А.П. Бабушкин, Г. И. Берестнев, Ю. Н. Караулов, Е. С. Киреева, В. В. Красных, Л.О. Чернейко), прагматическом (прагмалингвистическом) (Е.А. Горло, Ю. С. Степанов, И.П. Сусов), коммуникативном (Т.А. Демешкина, К. Ф. Седов, С. А. Сухих, В.И. Шаховский), национальном (В.В. Воробьев, Д. И. Терехова, Е.В. Филиппова) и др. Полисемантичность понятия языковой личности обусловливается многозначностью подходов к изучению феномена языковой личности. В данном исследовании применение лингвокультурологического и лингводидактического подходов позволяет не только шире взглянуть на проблему языковой личности А. П. Неркаги, но и определить особенности языкового сознания писательницы. Так, в исследовании языковой рефлексии как формы проявления языкового сознания, языковой картины мира как специфики отражения бытия через текст доминантным является лингвокультурологический подход к изучению языковой личности. В свою очередь, при изучении категории образности в произведениях А. П. Неркаги применяются оба подхода, но ведущим, несомненно, является лингводидактический подход.

Актуальность работы обусловливается важностью изучения региональной литературы. Данная тема исследования позволяет представить картину мира народов Севера. Отметим, что языковое сознание — это важнейшая составная часть структуры языковой личности, ее коммуникативного опыта, ее речевой биографии [ЛТютикова, 2000: 75]. Так, исследуя произведения А. П. Неркаги, необходимо учитывать особенности культуры народов Севера. Именно в данном ракурсе возможно обоснование тематического разнообразия объектов сравнительных конструкций, характеристика метаязыковых высказываний, понимание отношения автора и героев к Слову и молчанию в произведениях изучаемой языковой личности.

На рубеже XX—XXI вв. исследование региональных литератур приобретает особое значение и интерес для ученых (О.Г. Постнов, В. Г. Одиноков, Л. П. Якимова, H.H., Соболевская, Ю. В. Шатин, Б. Ф. Егоров и др.). Важную роль при создании данной работы сыграли исследования Н. Д. Арутюновой, O.K. Лагуновой, В. Д. Лютиковой, Е. С. Новик, Е. С. Радионовой, И. А. Садыковой, Л. С. Филипповой, О. Б. Христофоровой, а также материалы Н. М. Терещенко по лексике, грамматике и синтаксису ненецкого языка [Терещенко, 1947; 1956; 1982].

Анна Павловна Неркаги (1952 г.) — профессиональный русскоязычный писатель, член Союза писателей РФ, лауреат премии им. Н. М. Чукмалдина. Творчество и судьба ненецкого прозаика А. П. Неркаги стали выдающимся явлением в жизни Ямала.

Оригинальность русскоязычного творчества А. П. Неркаги привлекает внимание исследователей с 70-х годов до настоящего времени. Из первых биографических и литературоведческих работ известны исследования А. Омель-чука [Омельчук, 1977; 1979; 1981], Г. Сазонова [Сазонов, 1978]- Ю. Надточия [Надточий, 1978], Т. Комиссаровой [Комиссарова, 1979], Е. Шкловского [Шкловский, 1979], О. Лагуновой [Лагунова, 1980], Г. Григорьевой [Григорьева, 1984] и др.

Для характеристики языковой личности А. П. Неркаги были выбраны молчание и сравнение. Сравнение — важный элемент идиостиля, представляющий собой не просто способ наименования окружающей действительности, но и средство ее оценки, а значит, и выражения индивидуально-авторского мировосприятия. В произведениях А. П. Неркаги наблюдается разнообразие сравнительных конструкций и в структурном, и в семантическом плане, привлекает внимание яркость, точность объектов сравнений, обусловленность их выбора не только ситуацией, но и «молчащей» северной культурой. Однако сравнения в творчестве А. П. Неркаги недостаточно полно и глубоко изучены.

Актуальность исследования продиктована продолжающимся в научном мире ростом интереса к творчеству А. П. Неркаги. Об этом свидетельствуют опубликованные в последние десятилетия работы Н. Г. Качмазовой [Качмазова- 1996], Г. И. Данилиной [Данилина, 1997], В Я. Курбатова [Курбатов, 1998], Ю. Н. Афанасьева [Афанасьев, 1999], В. А. Рогачева [Рогачев, 1996; 2001; 2002], H.A. Рогачевой [Рогачева, 2000], A.B. Ващенко [Ващенко, 2004], Н. В. Цымбалистенко [Цымбалистенко, 2005], Л. А. Уруковой [Урукова, 2008] и мн. др. Феномену творчества коренных малочисленных народов Западной Сибири и А. П. Неркаги в частности посвящены работы O.K. Лагуновой [Лагунова, 1996; 2001; 2002; 2003; 2005; 2007].

Феномен литературы народов Севера вызывает интерес не только в нашей стране, но и за рубежом: Анн-Виктуар Шаррен «Люди Сибири: одна жизнь — два мира», «Литература коренных народов Сибири» [Charrin, 1994; 2001]- Доминик Самсон «Дальний Север в повести „Илир“ Анны Неркаги: страницы коренной жизни (1917;1997)», «Ненецкая повесть Анны Неркаги, или Боли сибирского сердца» [Samson, 1999; 1991;1992].

Цель работы — описание языковой личности А. П. Неркаги на примере элементов идиостиля — молчания и сравнения, выявление этнокультурного аспекта в выражении данных идиостилевых показателей в произведениях писа-, теля.

Данная цель предполагает решение следующих исследовательских задач:

1) выявить особенности речевой коммуникации в произведениях А. П. Неркаги и проанализировать их роль в создании языковой картины мира писателя;

2) исследовать специфику молчания и попытаться определить причины молчания ненцев, героев повестей А. П. Неркаги;

3) выявить показатели языковой рефлексии в языковой картине мира А. П. Неркаги и оценить степень значимости метаязыковых высказываний;

4) исследовать качественно-количественный состав сравнительных конструкций в произведениях А. П. Неркаги и описать языковые средства выражения сравнений;

5) исследовать реализацию семантического плана сравнения как отражения этнокультурной специфики языковой картины мира А. П. Неркаги.

Объектом исследования является языковая личность писателя Анны Павловны Неркаги. Предметом изучения послужили идиостилевые показатели — молчание и сравнение.

Поставленная цель и задачи определили выбор материала исследования, в качестве которого представлены извлеченные методом сплошной выборки из произведений А. П. Неркаги 1060 сравнительных конструкций. Материалом исследования также послужили показатели языковой рефлексии — предложения, выражающие отношение автора и героев к языковым фактам, их характеристика и оценка. Содержащая их картотека, составленная методом сплошной выборки, насчитывает 226 единиц (молчание, слово, разговор).

Научная новизна исследования состоит в том, что работа представляет собой первый опыт комплексного лингводидактического и лингвокультуроло-гического подходов к изучению русскоязычной писательницы ненки А. П. Неркаги как языковой личности. В ходе проводимого исследования была предпринята попытка типологии коммуникативно-значимого молчания и структурно-семантической классификации сравнений в произведениях писателя. В работе впервые освещаются сложные связи молчания и сравнения в творчестве А. П. Неркаги.

Теоретическая значимость диссертации заключается в том, что она вносит вклад в изучение языковой личности писателя. Диссертация дает материал для дальнейших обобщений и разработки круга теоретических вопросов современной языковой личности. В работе сделана попытка разноаспектного практического исследования элементов идиостиля (молчания и сравнения) на материале произведений А. П. Неркаги, а также намечены дальнейшие пути изучения языковой картины мира писателя.

Практическая значимость работы определяется возможностью применения материалов диссертации в вузовском курсе по русскому языку «Речевая коммуникация», лингвокультурологии, на занятиях по литературному краеведению, спецкурсах по стилистике художественного текста и этнолингвистике. Результаты работы могут быть использованы в учебном процессе, осуществляемом на русском языке в национальных школах севера Урала и Сибири.

Источниками исследования являются произведения А. П. Неркаги «Анико из рода Ного», «Илир», «Белый ягель», «Молчащий». Данные произведения были исследованы нами по следующим изданиям: Неркаги А. П. Северные повести. М.: Современник, 1983; Неркаги А. Молчащий. М.: Молодая гвардия, 1977; Неркаги А. П. Скопище // Последнее пришествие. Сборник произведений писателей коренных народов Севера. М.: Прибой, 1998; Неркаги А. П. Молчащий: повести. Тюмень: Софт-Дизайн, 1996.

Характеристика источников исследования.

Повесть А. П. Неркаги «Анико из рода Ного» (1974) можно назвать автобиографической. Героиня повести Анико — ненецкая девушка, которая учится в Тюмени. Она живет вдали от родителей, но ее, студентку, приобщившуюся к жизни большого города, волнует будущее ее маленького, народа. Однако сложно сказать, вернется ли Анико в родной чум. Ситуация ухода-возвращения Анико активно обсуждалась исследователями творчества А. П. Неркаги сразу после публикации повести. Так, известны работы Г. Григорьевой «Вернется ли Анико? Обзор книг молодых прозаиков Севера и Дальнего Востока» [Григорьева, 1984: 72−74], Т. Комиссаровой «Как они могут жить тут?» [Комиссарова, 1979], Ю. Надточия «Уехать и вернуться» [Надточий, 1978], А. Омельчука «Трудный выбор Анико» [Омельчук, 1979: 112−113], Г. Сазонова «Уехать, вернуться, уехать» [Сазонов, 1978] и др.

Так, по мнению Е. Шкловского, вопрос Анико: «Как они могут жить тут?» оборачивается для нее вопросом о себе самой как личности. Исследователь говорит о том, что, приехав на родину, Анико сталкивается с жизнью, которая для нее стала непонятной [Шкловский, 1979: 270].

Г. Сазонов также считает, что Анико «бесконечно далека от тундры», она «не может принять и впустить в себя тундру, и не может понять и принять отца, его друга Пассе и женщин стойбища» [Сазонов, 1978].

Ю. Надточий в статье «Уехать и вернуться», высоко оценивая повесть Неркаги, высказал ряд замечаний к рецензии Г. Сазонова «Уехать, вернуться, уехать». Ю. Надточий считает, что Анико уже выбрала свою дорогу, «хотя возвращения ее к своему народу автор не показал». Автор статьи «Уехать и вернуться» говорит о том, что Анико сейчас не вернется к своему народу, потому что «возвращаться. нужно сильной, образованной, способной принести пользу не только своему стойбищу» [Надточий, 1978].

Г. Григорьева замечает, что «огромная дистанция отделяет Анико от ее старого отца, продолжающего молиться идолам, верного обычаям, по которым жили его деды», но, «судя по тому, что она поняла, как нуждаются в ее помощи люди, живущие рядом с отцом, она должна вернуться» [Григорьева, 1984: 7274].

А. Омельчук подчеркивает, что образ Павла в повести «Анико из рода Ного» не случайный: «он предназначен показать, как все же главная героиня может найти пути к возвращению в стойбище» [Омельчук, 1979: 112−113].

По мнению Т. Комиссаровой, в характере Анико борются разнородные чувства: «и стремление быть нужной своему народу, и жалость к отцу, и желание быть счастливой самой». Исследователь считает, что разные системы ценностей отделяют Анико от людей стойбища — это, с одной стороны, «нравственные представления, имеющие глубокие корни в национальном и историческом опыте народа, с другой — усвоенные привычки и нормы городской жизни» [Комиссарова, 1979].

Илир" (1978) — повесть о восьмилетнем ненецком мальчике Илире, сыне оленевода-пастуха, который работает на богача Мерчу. Отец Илира умер, и виноват в этом тот, кто теперь живет с матерью мальчика, — сильный и властный Майма. Старшая жена Маймы родила ему сына Хона, на которого отец не мог смотреть без жалости и омерзения: сын-калека. Младшая жена Маймы, мать Илира, также живет в одном чуме с ним. Обе матери любят своих сыновей, заботятся о них. Майма же, как человек власти, энергии, движения и эгоизма, лишь в ситуациях, кардинально меняющих его жизнь, задумывается о любви. Только задумывается. Так, смерть Хона потрясла его: «Сейчас Майма мог признаться себе, что, мечтая о крепком, здоровом ребенке, который со временем будет хозяином стада, относился к Хону пренебрежительно, а иногда и с неприязнью, но все же любил сына. Любил!» [Неркаги, 1996: 214]. Характер Маймы четко проявляется в этой сцене: «Майма вздыхал, вытирал ладонью глаза и продолжал работу: надо сделать крепкий гроб» [Там же, 214]. По абсурдному желанию Маймы мальчик Илир вынужден охранять стадо оленей вместо собаки. Действие повести разворачивается в конце 20-х годов, когда в тундре появилась так называемая «красная нарта» — нарта с представителями новой, советской власти, которой противится Майма.

Шестнадцать лет отделяют повесть А. П. Неркаги «Анико из рода Ного» от повести «Белый ягель». Ситуация в произведении достаточно сложная и неоднозначная — молодого человека Алешку женят на нелюбимой девушке, потому что подошел его возраст, а он никак не может забыть свою любимую Илне, которая уехала в город. Алешка тоскует и надеется, что она вернется, не делит ложе с молодой женой, страдает сам, мучая жену и терзая не понимающую его мать. В повести идет речь об отчуждении новых поколений от веками испытанного и давно устоявшегося канона ненецкой жизни.

Молчащий" (1996) — последняя на сегодняшний день повесть писательницы. Произведение о переменах в жизни ненцев, о потере родных корней, прошлого. В чумах живут только странные люди — кроты-скопийцы, их можно побить, унизить. Основное же население Скопища не признает ничего, занимается разбоями, драками, пьянством, блудом, ставит капканы на людей. В один из таких капканов и попадает Молчащий, распятое тело которого подвергается. истязанию жителями Скопища. Воскрешение Молчащего соотносится с библейским сюжетом.

Методы исследования, использованные в работе.

На разных стадиях исследования применялись общепринятые в лингвистике способы исследования — наблюдение, лингвистическая интерпретация, сопоставление. В качестве основного метода исследования используется описательный, представляющий собой систему исследовательских приемов, применяемых для характеристики явлений языка на данном этапе его развития. Кроме того, активно использовался статистический прием, основанный на интерпретации количественных данных материала исследования и заключающийся в простейшем подсчете.

На защиту выносятся следующие основные положения:

1. В произведениях А. П. Неркаги одной из главных является тема коммуникативно-значимого молчания. На примере рассматриваемых текстов были выделены следующие виды молчания: эквивалентное коммуникативно-значимое молчание (альтернативно-вербальное молчание), вызванное эмоциями, чувствами, размышлениями, раздумьями-и др., допускающее вербальный эквивалент, и безэквивалентное коммуникативно-значимое молчание (эт-норечевой запрет), характеризующееся отсутствием вербального эквивалента;

2. Практическая направленность метаязыковых высказываний А. П. Неркаги, проявляющаяся в точных характеристиках речевого поведения, неразрывно связана с гиперсемиотичностью ненецкой культуры, определяющей «экономию» слов. Слово требует тщательного обдумывания и лишь затем проговаривается. Рефлексии подвергаются, с одной стороны, слова, речь, разговор, беседа, мнениес другой стороны, рефлексируется и сам языковой процесс;

3. Сравнение — важный элемент языковой картины мира, который, являясь познавательной категорией, лежит в основе появления и вербализации новых знаний. Кроме того, сравнение выступает как продукт языковой картины мира, так как в процессе сравнения задействованы различного рода образы, ассоциации, которые выражаются в языке. Также сравнение является и одним из средств создания языковой картины мира, так как в устойчивых сравнениях фиксируются определенные стереотипы мышления, присущие той или иной лингвокультурной общности и передаваемые из поколения в поколение;

4. Этнокультурная специфика сравнительных конструкций А. П. Неркаги проявляется в выборе предметов и явлений для создания образов сравнения и даже способов выражения сравнения. Специфическое национальное видение мира отражается в семантике сравнений, связанной с особенностями растительного и животного мира, древнейшей формой религии ненцев, географическими особенностями, спецификой культурно-хозяйственной жизни народа. Сравнения выполняют важные выразительно-изобразительные, смысловые и эмоциональные функции;

5. В молчании и сравнении прослеживается антропоморфный взгляд ненцев на мир и проявляется национальная (ненецкая) языковая личность А. П. Неркаги. В произведениях писателя часто встречаются конструкции, фиксирующие стремление автора к поиску точного сравнения. Конкретизация речи путем сравнения позволяет избежать многословия. Следовательно, перед нами развивающаяся языковая личность, которая идет от гиперсемиотичности и связанными с ней рефлексивностью и молчанием к попытке конкретизации, пояснения и сравнения.

Апробация результатов. Основные положения диссертации обсуждались на межвузовских, всероссийских и международных конференциях в Тюмени (2006 г., 2007 г., 2009 г.), в Ясной Поляне (Крапивна, 2008 г.), в Красноярске (2009 г.), в Курске (2009 г.), в Пензе (2009 г.), в Рубцовске (2009 г.), в Челябинске (2009 г.), а также на научных семинарах кафедры русского языка в Тюменском государственном университете. Результаты исследования нашли отражение в десяти публикациях.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, содержащего основные выводы по работе, библиографического списка из 291 наименования. Объем работы составляет 195 страниц.

Выводы.

Универсальность и специфика любой конкретной национальной языковой картины мира отражается в образах. Однако важно разграничение универсального человеческого фактора и национальной специфики в различных языковых картинах мира. Для каждой культуры характерны свои ключевые слова, образы (в том числе и сравнения), полный список которых в настоящее время не зафиксирован и даже не установлен.

Устойчивые сравнения русского языка недостаточно отражены в современной лексикографии, это обусловливается, прежде всего, объемом анализируемого материала (выяснение языкового статуса устойчивых сравнений, установление границ объекта словарного описания) и аспектами его рассмотрения (решение вопроса о компонентном составе устойчивых сравнений и т. п.). Однако интерес к сравнительным конструкциям привлекает внимание лингвистов и обусловливает создание словарей устойчивых сравнений. В нашем исследовании основной базой для изучения устойчивых сравнений послужили следующие работы: «Устойчивые сравнения в системе фразеологии» и «Словарь устойчивых сравнений русского языка (синонимо-антонимический)» В. М. Огольцева [Огольцев, 1978; 2001], а также «Лингвокультурология» В. А. Масловой [Маслова, 2001], в которой рассматривается функционирование устойчивых сравнений в разных языках. Устойчивые сравнения представляют интерес с точки зрения оценочного отношения, закрепленного в языковом сознании коллектива: в них запечатлена система образов-эталонов, характерная для данной лингвокультурной общности.

Сравнение в художественном тексте — это не просто способ наименования окружающей действительности, но и весьма яркое средство ее оценки, а значит, и выражения индивидуально-авторского мировосприятия: Индивидуально-авторские сравнительные конструкции очень ярко репрезентируют творческое авторское начало, так как строятся на индивидуальных ассоциациях. В произведениях А. П. Неркаги сравнениям часто отдается предпочтение перед другими образными средствамипривлекает внимание разнообразие объектов сравнений, их яркость, точность и обусловленность выбора объекта сравнения не только ситуацией, но и национальной культурой и др.

Чаще всего сравнения выступают в форме сравнительного оборота (513) и присоединяются с помощью союзов «как», «будто», «словно», «точно». Сравнения с союзом «как» (423) носят разговорный характер, поэтому употребляются значительно чаще других союзов, что объясняется особенностью яркого образного языка произведений А. П. Неркаги, который насыщен внутренними монологами и (реже) диалогами. Герои произведений — ненцы, они тщательно обдумывают каждое слово. Конкретизация речи путем сравнения часто позволяет избежать многословия, развернутого описания предмета, ситуации и акцентировать внимание на необходимом. Сравнительные конструкции с союзами «будто» (48), «словно» (30), «точно» (12) обычно в произведениях А. П. Неркаги указывают на уподобление признаков предмета через абстрактные понятия или через определенную (чаще всего нереальную) ситуацию.

На втором месте по частоте употребления стоят сравнительные придаточные части сложного предложения (108), которые чаще всего присоединяются к главному посредством союзов «будто» (40) и «как» (36).

В русском языке конструкции с «творительным сравнения» считаются убывающими, но проведенное исследование позволяет судить о том, что это средство выражения сравнений активно используется писателями Севера и в настоящее время. В произведениях изучаемой языковой личности в основу многочисленных конструкций с «творительным сравнения» (102) положены неожиданные сопоставления, что делает сравнения свежими и оригинальными.

Разнообразны в рассматриваемых текстах сравнительные обороты, вводимые глаголами (64) (походить, напоминать, казаться, отличаться, смахивать и т. п.) — прилагательными «похожий», «равный», «схож с.» и причастиями «напоминающий», «воплощающий» (55) — компаративные конструкции (27) и производные слова (12).

Родительный падеж, как средство выражения сравнения, обычно используется редко. Сравнения данного типа, обнаруженные в повестях А. П. Неркаги, являются индивидуально-авторскими.

Зачастую сравнения в произведениях изучаемой языковой личности развернутые, т. е. в них детально описываются особенности субъекта и объекта сравнения. Размеры таких конструкций могут быть разными: сравнения оформляются в виде сложноподчиненных предложений, а также в виде двух и более самостоятельных сложных предложений. Данный стилистический прием придает описанию особую выразительность.

Сравнение самым тесным образом связано с действительностью, носит всегда конкретный характер. Объекты для сравнения изучаемая языковая личность берет из жизни: это растительный и животный мир. Явное большинство (92,7%) составляют сравнения человека с натурфактами. Это объясняется тем, что в произведениях А. П. Неркаги природа тесно связана с жизнью людей. Специфическое национальное видение мира отражается в семантике сравнений, которая связана с особенностями растительного (тальник, лоза, морошка, багульник, ягель, ольха и др.) и животного мира (собака, олень, мышь, волк, лиса, бурундук, песец, лемминг, заяц, кротзмея, жабагагара, ворон, орел, коршун, куропатка, кулик, сова, авлик, тюльсийналим, щука и др.). Сравнения человека с идолом, богом указывают на древнейшую форму религии ненцев — шаманство. С географическими особенностями местности связаны сравнения человека со скалой, камнем, озером, ручьем, ураганом, вихрем, снегом. Семантика сравнений связана со спецификой хозяйственной и культурной жизни народа (сравнения человека с малицей, поплавком, стрелой, котлом).

Рассмотренные сравнения выявляют врожденные или приобретенные, эмоциональные или физические свойства, качества человека. Явное большинство составляют сравнения, в основу которых положены наглядно-чувственные, прежде всего, зрительные ассоциации. Были выявлены сравнения, характеризующие человека по следующим основаниям: по свойствам натуры, чертам характера, а также по поступку, поведению, определяемому этими свойствами, чертами (трудолюбие, жадность, трусость, лживость, отвага) — по физическому и психическому состоянию (внешние признаки, темперамент) — по характерному или разовому действию, поступку, функции (выражение протеста, забота) — по окказиональному состоянию, обусловленному ситуацией, обстоятельствами, событием (отнесенность к общественной ситуации, доверие, бесправие).

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Понятие языковой личности автора художественного произведения базируется на изучении созданных им текстов. Языковое сознание писателя — это важнейшая составная часть структуры языковой личности, ее коммуникативного опыта, ее речевой биографии. Языковое сознание создает ценностные ориентиры, складывающиеся у человека в его языковом опыте, которые он проецирует в речи. Языковая картина мира писателямировидение, отраженное в структуре языка его произведений. В литературном творчестве очень важно субъективное начало, идущее от личности художника. Социальный опыт и речевая биография всегда индивидуальны, поэтому любая языковая личность является уникальной.

Языковое сознание включает в себя осознание языка, отраженное в метаязыковых высказываниях, и отношение к языку, к отдельным его фактам, их оценку, а также оценку самого носителя языка. Языковая рефлексия, представляющая собой форму проявления сознания, занимает видное место в лингвокреативной деятельности изучаемой языковой личности. В метаязыковых высказываниях Анны Неркаги и ее героев проявляется уважительное, бережное отношение к Слову: оно требует тщательного обдумывания и лишь затем проговаривается, в свою очередь, общность языкового сознания ненцев позволяет точно определять намеренности коммуниканта. Уважительное отношение к Слову мотивирует широкий спектр атрибутивных характеристик, содержащих его оценку: доброе, ласковое, милое, хорошее, умное, справедливое, сильное, плохое, страшное, тяжелое, обидное, жестокое, трудное, непонятное, глупое, бессильное, новое, большое, особое, последнее, необычное, простое, старое, короткое, крохотное и др. Метаязыковьте высказывания имеют практическую направленность, они часто дают точные характеристики речевого поведения.

Рефлексии подвергаются, с одной стороны, — слова, речь, разговор, беседа, мнение — Слово имеет великую силус другой стороны, рефлексируется и сам языковой процесс, который особенно беспокоит ненцев — отношение к Слову, речи стало иным.

Языковая деятельность свидетельствует о том, что изучаемая языковая личность неизменно характеризуется творческим, преобразующим началом, которое формируется в ходе усвоения личностью общественных знаний, норм, правил, традиций. Так, в произведениях А. П. Неркаги употребляются приметы-наказы, ориентированные на должное поведение человека в той или иной ситуации, а метаязьтковые высказывания часто совпадают с коллективной оценкой языковой традиции.

В произведениях изучаемой языковой личности одной из главных является тема коммуникативно-значимого молчания. Гиперсемиотичностью ненецкой культуры и рефлексивностью мышления обусловлено отрицательное отношение северного народа к многословию.

На примере рассматриваемых текстов были выделены следующие виды молчания: эквивалентное коммуникативно-значимое молчание (альтернативно-вербальное молчание), вызванное эмоциями, чувствами, размышлениями, раздумьями и др., допускающее вербальный эквивалент, и безэквивалентное коммуникативно-значимое молчание, характеризующееся отсутствием вербального эквивалента.

Из рассмотренных нами вариантов «задумчивого» молчания чаще всего в произведениях А. П. Неркаги встречается молчание, вызванное переживаниями, которое имеет атрибутивные характеристики, содержащие оценку: «тяжелое» и «особо тяжелое», «истошное», «плохое», «неловкое». Надо полагать, что «задумчивое» молчание собеседника предполагает как согласие, так и несогласие или равнодушие. Однако в текстах не встретилось молчание, подтверждающее формулу «Молчание — знак согласия». Собеседник может молчать, если негативно относится к словам партнера по общению, не согласен с ним, но не намерен говорить, и обдумывает сказанное. Заметим, чаще всего такое молчание — негативная реакция именно на конкретные слова, хотя возможна ситуация, в которой собеседник, негативно оценивая партнера по общению, будет молчать, не соглашаясь с любыми его словами. Это менее всего свойственно героям А. П. Неркаги: у ненцев считается, что слово может быть более действенным, чем само действие, и поэтому с ним необходимо обращаться очень осторожно.

Альтернативно-вербальное молчание данной группы объясняется особенностями коммуникативного поведения ненцев — недопустимостью прямой просьбы и прямого отказа. Важно понимать своего собеседника (вспомним молчание-понимание, о котором говорили в эмоционально-чувственной группе), но если возникли какие-то сомнения, тогда нужно подумать, дабы понять настроение собеседника, оценить ситуацию.

Важно отметить переживание как одну из причин молчания персонажей А. П. Неркаги: отсутствует желание говорить, так как мысли не дают покоя (состояние, направленное на себя).

Кроме того, герои произведений, ненцы, молчат, потому что оценивают ситуацию и собеседника — сможет ли он понять их Слово, подходящее ли время, ситуация. (состояние, направленное на объект). Это объясняется рефлексивностью мышления, которая предполагает понимание собеседником намерений партнера по общению, и гиперсемиотичностью северных культур, в нашем случае — ненецкой, которая обусловливает «экономию» слов и действий человека.

Безэквивалентное коммуникативно-значимое молчание характеризуется отсутствием личностной мотивированности. Этноречевой запрет (на прямые и резкие формулировки намерений, межвозрастную интеграцию, должного поведения женщины и т. п.), сложившийся в силу исторических и культурных причин, во всех случаях может быть заменен всего лишь общей формулой — «так принято», без конкретизации.

Четко прослеживается оппозиция свой — чужой в молчании и сравнении. В общении со своим не нужны слова, так как есть взгляд, невербальные коммуникации, а также этноречевьте запреты, традиции, передающиеся из поколения в поколение. Это молчание проявляется и в общении с природой, «молчаливой» травой, зверем.

При молчании по отношению к другому человеку ненец общается с «виртуальным» для русского читателя миром, но реальным для ненца (например, молчание-просьба, обращение к Хозяину дороги).

Но по отношению к чужому (человеку другой культуры) коммуникативно-значимое молчание непродуктивно, оно не несет своего первоначального смысла, потому что в его культуре нет гиперсемиотичности, нет тем более того, понятного северным народам, рефлексивного поведения. Поэтому появляется сравнение через поиск аналога в природе, «молчаливой» северной культуре.

Изучаемая языковая личность создает свой идиолект (индивидуальный язык). Лексика отражает языковой опыт, А. П. Неркаги и менталитет: словарный состав включает и ненецкую по происхождению лексику, и русскую, и подразделяется на тематические группы: бытовая лексика, лексика, относящаяся к области оленеводства, охоты, рыболовства, наименования одежды ненцев, лексика природы, объекты духовной культуры: духи, верования, обряды. Рассмотренная нами лексика отражает мировоззрение, быт ненцев, являясь вместе с тем характерной чертой произведений изучаемой языковой личиости.

Характерной особенностью синтаксиса произведений изучаемой языковой личности является употребление предложений с подлежащим и сказуемым в Им. п., характеризующих расширение значения категории времени до «вечного» значения в настоящем, в которое вошли и жизни, и опыт всего человечества в понимании ненцев. Об этом свидетельствуют также и многочисленные приметы-наказы в произведениях А. П. Неркаги, которые хранят в себе нормы поведения ненца в обществе, испытанные временем и прочно закрепленные в устоявшемся каноне ненецкой жизни.

В произведениях А.ГТ. Неркаги встречаются разнообразные тропы и фитуры речи (постоянный эпитет, метафора, метонимия, гипербола, олицетворение), но • предпочтение писательница отдает сравнениям- ' привлекает внимание разнообразие объектов сравнений, их яркость, точность и обусловленность выбора объекта сравнения не толькоситуацией, но и национальной культурой и др. Сравнения в произведениях изучаемой языковой личности выполняют важные выразительно-изобразительные, смысловые и эмоциональные функцииразнообразны по своим типам.

Соотношение устойчивых в русском языке и предположительно (отсутствуют словари устойчивых сравнений ненецкого языка) индивидуально-авторских сравнений в произведениях изучаемой ЯЛ убедительно показывает, что наряду с общеупотребительными, встречаются и весьма оригинальные сравнения.

Для русского человека при сравнении с собакой подчеркивается верность, у А. П. Неркаги — простота, наивностьпри сравнении с оленем вместо ожидаемого благородства — смирение, честность, печаль, отчаяниеиндивидуально-авторскими являются конструкции с объектами сравнения — важенка, вожак стада, пелей (оленья уздечка) — сравнения с волком, характеризующие такие качества человека, как гордость, ловкость, сообразительностьбурундуком, указывающие на настороженность, недоверие, песцом — о волнующемся, беспокойном человеке, леммингом — о ловком.

Традиционная для лисы хитрость сменяется растерянностью.

В сравнениях человека с птицей, обладающей способностью к полету, возможностью парить в воздухе, у А. П. Неркаги акцент делается на неприхотливое и неприметное существование, обреченность, усердие, мудрость. Гагара, выступая как объект сравнения, указывает на печаль, отчаяние, тоскукуропатка и сова — на эмоциональное состояниекулик — на трудолюбие. ЛТексико-семантической особенностью конструкций с объектом сравнения «гагара» является употребление глагола «плакать».

Особенностью выявленных сравнений с деревом, растением, рыбой является уточнение внешности человека и его эмоционального состояния (мужественность, робость, страх, отчаяние).

Сравнения с пнем, поленом — указывают на непривлекательность, некрасивость. Объект сравнения «пень» употребляется в авторском значении — быть непохожим на других. 4.

Словарь устойчивых сравнений русского языка" фиксирует сравнение человека с червем, которое характеризует действие — копошиться (о скоплении людей), это значение есть в произведениях А. П. Неркаги. Однако выявлены и неожиданные конструкции с объектом сравнения «червь», которые говорят о робком, неловком, диком, чудаковатом человеке.

Комар как объект сравнения употребляется писательницей для пояснения таких качеств человека, как беспомощность, безысходность, и не рассматривается исследователями в данном значении.

На кропотливость, старание, а также страх, указывают авторские сравнения человека с пауком, на жадность, нескромность, невоспитанностьсравнения с мухой.

Сложный и многогранный мир образов А. П. Неркаги отражает ту «реальность, в рамках которой она живет: объекты для сравнения изучаемая языковая личность берет из жизни: это растительный и животный мир.

Явное большинство (92,7%) составляют сравнения человека с натурфактами. Это объясняется тем, что в произведениях А. П: Неркаги природа тесно связана с жизнью людей. Специфическое национальное видение мира отражается в семантике сравнений, которая связана с особенностями растительного (тальник, лоза, морошка, багульник, ягель, ольха и др.) и животного мира (собака, олень, мышь, волк, лисабурундук, песец, лемминг, заяцкротзмея, жабагагара, ворон, орел, коршун, куропатка, кулик, сова, авлик, тюльсийналим, щука и др.). В сравнениях человека с натурфактами четко прослеживается антропоморфный взгляда на мир, единение с природой и ее обожествление. Сравнения человека с идолом, богом указывают на древнейшую форму религии ненцев — шаманство. С географическими особенностями местности связаны сравнениячеловека со скалой^ камнем^ озером, ручьем, ураганом, вихрем, снегом. Семантика сравнений связана со спецификой хозяйственнойи культурной жизнинарода (сравнения человека с малицей, поплавкомстрелой, котлом).

Этнокультурная специфика сравнительных конструкций проявляется в выборе предметов и явлений для создания образов сравнения, и. даже способов выражения сравнения.

Чаще всего сравнения выступают в форме сравнительного оборота (58%) и присоединяются с помощью союзов «как», «будто», «словно», «точно». Частотное употребление сравнительных конструкций с союзом «как» неизменно характеризует и" современную языковую ситуацию. Способность сравнительных конструкций, с союзом «как» конкретизировать признаки предмета через реальную ситуацию^ а также принадлежность субъекта и объекта сравнения к одной семантической категории — позволяют достаточно быстро воспринимать смысл фразы. Прослеживается четкая связь молчания и сравнения: конкретизация речи путем сравнения позволяет избежать многословияотрицательно оцениваемого ненцами.

На втором месте по частоте употребления стоят сравнительные придаточные части сложного предложения (12,2%), которые, помогают в* развернутом виде конкретизировать сложившуюся ситуацию, героя, его характер, действия, выполняя при этом не только логико-синтаксическую, но и экспрессивную функцию.

В русском языке конструкции с «творительным сравнения» считаются некоторыми лингвистами убывающими, но проведенное исследование позволяет судить о том, что это средство выражения сравнений активно (11,5%) используется А. П. Иеркаги. Данный тип сравнения возник на почве мифологического сознания, а как известно, младописьменные литературы Севера России преимущественно ориентированы на мифофольклорный субстрат своих национальных культур.

Разнообразны в рассматриваемых текстах сравнения, вводимые глаголами (7,2%), прилагательными и причастиями (6,2%), компаративными конструкциями (3%), производными словами (1,3%). Родительный падеж, как средство выражения сравнения, обычно. используется редко. Сравнения данного типа, обнаруженные в повестях А. П. Неркаги (0,3%), являются индивидуально-авторскими.

В произведениях А. П: Неркаги довольно часто встречаются сочинительные ряды сравнений, фиксирующие стремление автора к поиску точного сравнения. Особенностью данных конструкций является невозможность передать смысл отдельно взятым, автономным объектом сравнения. Фиксация усиленного поиска А. П. Неркаги проявляется и в конструкциях «напоминать не то., не то», «то ли., то-ли», «даже-нельзя'сказать., скорее.». Следовательно, перед нами развивающаяся ЯЛ, которая идет от ги-персемиотичности и связанными с ней рефлексивностью и молчанием к попытке конкретизации, пояснения и сравнения.

В молчании и сравнении проявляется близость ненцев, героев-произведений А. П. Неркаги, к природе. Молчащий — герой одноименной повести — говорящий на языке природы. Близость к природе проявляется и в отсутствии ярких образных сравнений человека с человеком, в то «время как сравнения человека с натурфактами (растительный, животный мир) составляют более 90% от общего числа сравнительных конструкций. В молчании и сравнении прослеживается антропоморфный взгляд ненцев на мир и проявляется национальная (ненецкая) языковая личность А. П. Иеркаги.

Для ненцев характерны синкретизм общественного сознания, гиперсемиотичность, определяющая установку на необходимую «экономию» слов, невербальное общение. Коммуникативно-значимое молчание позволяет понимать собеседника. Важным аспектом является то, что А. П. Иеркаги пишет на русском языке для читателя, вероятнее всего, мало или совсем не знакомого с ненецкой культурой, которому будет непонятна ситуация постоянного молчания. С таким читателем нужен разговор, причем разговор, позволяющий донести смысл, чтобы читатель мог представить культуру общения ненцев, быт, предметы, окружающие ненца, отношение к природе, их чувства.

Поэтому и появляется усиление, попытка более точного описания, сравнения русскими словами с русскими предметами, понятиями, ситуациями. Причем с предметами, которые зачастую в быту ненца менее значимы, чем для русского (например, сравнение человека с гвоздем). Но жизненный опыт и менталитет не могут не проявиться в тексте, так появляются сравнения, которые человеку не знакомому с жизнью северных народов, будут сложны для понимания (например, сравнения человека с кровяным мешком, важенкой, пелеем, бабкой Густой Шерстью).

Произведения А. П. Неркаги наполнены житейской мудростью, нравственными колебаниями и содержат в себе многолетний, опыт, пережитый автором. В центре каждого произведения — отношение к человеку, животному, природе, основанное на гуманности и доброте. Важными особенностями языковой картины мира изучаемой языковой личности являются проявление сочувствия к людям, оказание помощи, непричинение страдания.

В ходе данного исследования была изучена незначительная часть лингвистических особенностей произведений А.ТТ. Неркаги, однако материал позволяет продолжить изучение яркого языка этой ненецкой писательницы. Использование автором идиостилевых элементов (молчания и сравнения) поддается периодизации и может служить важным показателем становления и эволюции авторского стиля. Изучение идиостиля Анны Неркаги в указанном направлении является, на наш взгляд, достаточно перспективным для дальнейших научных исследований.