Помощь в написании студенческих работ
Антистрессовый сервис

Социальные аспекты модуса в современном русском языке: на основе речевого взаимодействия «старших» и «младших» в пьесах А.Н. Островского

Диссертация: Социальные аспекты модуса в современном русском языке: на основе речевого взаимодействия «старших» и «младших» в пьесах А.Н. Островского
ДиссертацияПомощь в написанииУзнать стоимостьмоей работы

Особым средством выражения социальных аспектов модуса, в текстах А. Н. Островского являются языковые единицы, обозначающие невербальное поведение «старших» и «младших». Невербальное взаимодействие, как и вербальное, обусловливалось принятыми в XIX веке нормами и правилами поведения. Описание речевой деятельности коммуникантов в драматургических текстах А. Н. Островского представлено в ремарках… Читать ещё >

Социальные аспекты модуса в современном русском языке: на основе речевого взаимодействия «старших» и «младших» в пьесах А.Н. Островского (реферат, курсовая, диплом, контрольная)

Содержание

  • Введете
  • Глава I. Социальные аспекты модуса и их реализация в 13 драматургических текстах А.Н. Островского
    • 1. 1. Социальные аспекты модуса в 13 лингвокулыурологической перспективе
    • 1. 2. Экстралингвистические параметры исследования 27 социальных аспектов модуса в художественных текстах А.Н. Островского
    • 1. 3. Особенности социально ориентированного 37 общения в XIX веке и их отображение в. драматургических текстах А.Н. Островского
  • Выводы по первой главе
  • Глава II. Способы лингвистического представления социальных 53 аспектов модуса в художественных текстах А. Н. Островского: социальное взаимодействие «старших» и «младших»
    • 2. 1. Представление социальных ролей «старших» и 53 «младших» в драматургических текстах А.Н. Островского
    • 2. 2. Социально-психологические характеристики 67 неравноправных участников речевого взаимодействия
    • 2. 3. Манеры речи, поведения, движения, портретные 77 характеристики персонажей, выполняющих социальные роли «старших» и «младших»
    • 2. 4. Речевой жанр беседы в аспекте социальных 88 категорий модуса
  • Выводы по второй главе
  • Глава III. Лингвистические средства выражения социальных 134 аспектов модуса в драматургических текстах А. Н
  • Островского
    • 3. 1. Фонетические и фоносемантические особенности
    • 3. 2. Лексико-семантические особенности
    • 3. 3. Морфологические особенности
    • 3. 4. Синтаксические особенности
    • 3. 5. Стилистические особенности
    • 3. 6. Невербальные средства выражения социальных 194 аспектов модуса
  • Выводы по третьей главе

Актуальность исследования. В настоящее время особую значимость приобретают исследования социальных аспектов языковых явлений, которые предполагают учет не только лингвистических, но и экстралингвистических факторов. В языкознании возрастает интерес к изучению социального модуса в рамках социолингвистики, лингвокультурологии, теории дискурса, социальной феноменологии.

Исследование художественных текстов XIX века позволяет рассмотреть не только функциональный план социальных аспектов модуса, но и представить лингвокультурологический контекст речевого взаимодействия. Слово, выходящее из глубины веков, видоизменяет свое значение, не теряя при этом памяти о своих предшествующих смыслах, и передается будущим поколениям. Это побуждает обратиться к изучению социальных отношений, принятых в обществе XIX века, которые существенно отличаются от современных взаимоотношений между людьми. Представляется перспективным анализ драматургических текстов А. Н. Островского в контексте современного научного лингвистического знания с одновременной ориентацией на коммуникативную реальность его времени.

Исследование особенностей социального взаимодействия «старших» и «младших» в XIX веке на основе художественных произведений А. Н. Островского позволяет увидеть забытые, «старые» тексты по-новому. Текст драматурга — это текст особого рода, знаковая система, в которой бытовое и бытийное неразделимы. В пьесах А. Н. Островского, представляющих собой экспрессию живого русского разговора, достоверно отражены речевые особенности социального взаимодействия «старших» и «младших», зафиксированы изменения форм общения, связанные с социальными аспектами модуса. Художественная типизация как способ познания мира драматургом в процессе творчества позволяет увидеть национальную и социокультурную специфику социально ориентированного речевого? общенияобусловленного-сословнымгрупповым-сознаниемлюдей:Х1Х века.

Объектом5 исследования: являются социальные: аспектымодуса в драматургическом текстепредметом — языковые особенности социального взаимодействия «старших» и «младших» по данным драматургических текстов А. Н. Островского.

Цель работы- — выявить и описать лингвистические средства реализациисоциальных аспектовмодуса в художественном тексте А. Н. Островского: .;

На достижение цели направлены следующие задачи: :

1) рассмотреть социальные аспектымодуса— в лингвокультурологической перспективе- ,.

2) определить зависимость проявления, модуса высказывания ' (текста) от социальных характеристик участников эстетического события;

3) выявить языковыеособенности социально ориентированного общения, отображенные в художественных текстах A.Hi. Островского;

4) рассмотреть способы лингвистического1 представлениям социальных аспектов модуса в драматургическом тексте в различных измерениях- 1.

5) выделить и описать основные типы речевого жанра, беседы, использующиеся участниками социального взаимодействия в процессе развертывания речевого события- ;

I • >

6) рассмотреть лингвистические средства выражения (вербальные и невербальные) социальных аспектовмодусаша различных уровнях, языка, и выявить особенности их употреблениям в — социальном взаимодействии «старших» и «младших» в’драматургических текстах А. НОстровского:

Основным материалом исследования1, послужили драматургические тексты А. Н: Островского. Фактический материал отбирался' методом сплошной выборки диалогической речи — персонажей (42 пьесы-, более 180 интеракций, представляющих собой развёрнутые диалоги и минидиалогив процессе выборки использованы пьесы, опубликованные в издании: Островский А. Н. Полное собрание сочинений. В 12-ти т. — М.: Искусство, 1973;1980). В процессе исследования привлекались метапоэтические данные, представляющие интерпретацию А. Н. Островским собственного творчества: письма, дневники, материалы для словаря русского народного языка, статьи о театре.

Методы исследования. В работе используются описательно-аналитический, структурно-семантический методы анализа текста, трансформационный метод, элементы конверсационного анализаприменяется компонентный, контекстуальный анализ, а также сопоставление, обобщение.

Теоретическая основа исследования. Работа опирается на фундаментальные положения современной лингвистики о диалектике всеобщей взаимосвязи языковых и внеязыковых явлений. Теоретической основой исследования послужили труды В. В. Виноградова, Н. Ю. Шведовой, Ю. Д. Апресяна, Т. В. Шмелевой, Г. А. Золотовой, A.B. Бондарко, Е.В. S.

Падучевой, Н. Д. Арутюновой, Ш. Балли, И. Р. Тальперина, К. Э. Штайн, М. Я. Дымарского и др., посвященные общетеоретическим вопросам языка, исследованиям в области семантики, коммуникативной и функциональной грамматики, теории текста. Изучение интеракциональной деятельности говорящих осуществляется в ракурсе исследований социальной феноменологии (И. Гофман, А. Щюц), анализа дискурса (Т.А. Ват Дейк, M.JI. Макаров и др.). Используются положения, выработанные в рамках теории речевого акта Дж. Остина, Дж. Серля, П. Грайса, речевого жанра М. М. Бахтина, В. В. Дементьева, К. Ф. Седова, А. Н. Байкуловой. При исследовании социально ориентированного общения учитывались труды А. Д. Швейцера, Л. П. Крысина, В. И. Карасика, Н. И. Формановской и других, посвященные изучению речевого этикета, социолингвистических проблем речевой коммуникации. При изучении художественных текстов А. Н. Островского определяющей явилась лингвокультурологическая концепция Ю. М. Лотмана.

Привлекались работы по теории драмы М. Я. Полякова, Т. Г. Винокур, В. П. Ходуса, а также исследования JI.M. Лотман, Е. Г. Холодова, А. И. Ревякина, В. Я. Лакшина, посвященные творчеству А. Н. Островского.

Исследование особенностей речевого взаимодействия «старших» и «младших», основанного на нормах, традициях, функционирующих в обществе XIX века, проводится с опорой на «Полное собрание законов А.

Российской Империи, повелением Государя Николая Павловича составленное (1649−1825)", «Памятники русского права», «Домострой», «Жизнь в свете, дома и при дворе» (свод правил речевого этикета, предназначенных для высших слоев российского общества конца XIX века), на работу Е. П. Карновича «Родовые прозвания. и титулы в России и слияние иноземцев с русскими», воспоминания современников драматурга А. Н. Островского, а также на труды Ю. М. Лотмана «Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII — начало XIX века)», «Роман A.C. Пушкина „Евгений Онегин“. Комментарий», Ю. А. Федосюка «Что непонятно у классиков, или Энциклопедия русского быта XIX века».

Гипотеза диссертационной работы. Характер речевого общения «старших» и «младших» в XIX веке был обусловлен существовавшими в рамках данного языкового коллектива более жесткими социокультурными конвенциями, чем в настоящее время. Нормы, правила речевого поведения «старших» и «младших» не предполагали сословно лимитированного адресата: они относились ко всем членам общества. Ритуализация их социального взаимодействия охватывала все области коммуникативной деятельности. Это относится и к бытовой, повседневной сфере общения XIX века как глубинной реальности социальной жизни прошлой эпохи, отображенной в драматургических текстах А. Н. Островского.

Научная новизна исследования. В диссертационной работе показано, что процесс социального взаимодействия обусловлен лингвокультурологическим контекстом и ярко представлен в речевом общении персонажей в произведениях А. Н. Островского. В работе впервые предпринята попыткамногомерного, многоуровневого1 и динамического исследования! социальных аспектовмодуса? на основедраматургических текстов? А. НОстровскогоКомплексный подход к изучению социального взаимодействия сквозь призму творчества, драматурга, позволил: 1) рассмотретьспособы лингвистического. представлениясоциально-психологических ролей! участников речевого события вразличных измерениях- 2) описать речевые действия? и речевые жанрыбеседы, отражающие динамику развития" интеракциональноидеятельности? героев^ и способствующие: созданию? языковогообразам «старших» и «младших» как говорящих персонажей в художественных текстах А.Ы. Островского— 3) рассмотреть, «старшего» и «младшего» как языковые личности с учетом лингвистических и экстралингвистическихпараметров): и определить особенности речевого употребления ими лингвистических средств. Исследование показывает, что творчество А. Н. Островского является отображением целогопласта дворянской*, помещичьей, крестьянской, мещанской, ив: первую* очередь, купеческойкультуры, которая мало интересовала его современников? Обладая особым слухом изрением, драматург был. способен: воспроизвести устойчивость бытанескольких сословий и сделать его предметом искусства.

Теоретическая значимость работы заключается* В1 томчто> в ней определены лингвистические особенности экспликации, социально-психологической личности «старшего» и «младшего» и описаны средства их речевой реализациив текстах А. Ы. Островскогорассмотрены особенности социального взаимодействия? неравноправных участников коммуникации-, связанные с правилами, нормами и традициями речевого! поведения «старших» и «младших», принятыми в XIX веке. Изучаются наиболее значимые вербальные и невербальные средства реализации социального модуса /в драматургических текстах А. Н. Островского, — которые в традиционных лингвистических трудах в* качествесредств выражения модуса,^ как правилоне рассматриваются. Показано^ что передаваемое с помощью невербальных знаков отношение говорящего к собеседнику придает большинству из них символический характер, отличающий их от утилитарных незнаковых употреблений. Результаты исследования позволяют углубить представление об особенностях социального устройства действительности, отображенной в драматургических текстах А. Н. Островского и обусловливающей языковое сознание людей XIX века.

Практическая значимость работы связана с возможностью использования материалов и результатов исследования в практике вузовского преподавания: при чтении курсов (лексикологии, лингвистического анализа текста, стилистики, истории современного русского языка), спецкурсов по лингвокультурологии, социолингвистике.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Социальные аспекты модуса характеризуются исторической изменчивостью средств и способов выражения модусных значений, особенностей их употребления, а также зависимостью основных модусов от мировоззрения говорящего, автора текста. Изображение «синтетической картины русской жизни» различных сословий XIX века — это особый взгляд на мир, который был результатом новых эпистемологических, культурных, социальных установок прошлого времени и лингвистических воззрений драматурга, непосредственно обращенного к «простонародному» читателю и зрителю как важнейшей стихии общенациональной жизни.

2. «Иерархизация» социальных отношений между неравными партнерами коммуникации в XIX веке носила более строгий, чем в настоящее время характер. Социальное взаимодействие «старших» и «младших» было ритуализованным: оно обусловлено традицией, обычаем, которые заключались в «непререкаемости» речевого поведения «младших» по отношению к «старшим». Вербальное и невербальное поведение людей предписывалось общественными, культурными нормами, и это касалось не только придворной, светской, но и повседневной сферы общения.

3. Способы представления социально-психологических ролей «старших» и «младших» в художественном тексте А. Н Островского определяются диалогическим типом мышления драматурга, обусловливающим речевую активность персонажа в диалоге за счет снижения авторитетности авторского слова. Это обеспечивает относительное равноправие ценностно ориентированных точек зрения разных субъектов сознания — автора, персонажа, читателя. Участниками эстетического события изображаются особенности социального взаимодействия между персонажами, динамика их речевой деятельности, многоаспектная социально-психологическая характеристика^ героев, выполняющих социальные роли «старших» и «младших».

4. Отражая в художественных текстах повседневный мир дворянства, купечества и других сословий, А. Н. Островский воссоздает модель социокультурной реальности, основанной на «иерархизации», противопоставленности сословий, социальных групп, что находит языковое воплощение в семантических оппозициях «важный» — «неважный», «богатый» — «бедный», «старый» — «молодой». Способы представления социально мотивированного характера персонажей реализуются в таких изобразительных языковых средствах, как говорящие фамилии, имена, прозвища, манеры речи, поведения, героев, портретные черты (лицо, одежда, голова, прическа, знаки отличия). Элементы вещного мира, воплощенного в языке, несут в себе культурные смыслы, становясь знаками-символами, и рассматриваются как часть семиосферы в соотношении с языковыми знаками.

5. Социальные позиции «старших» и «младших» наиболее полно раскрываются в диалоге-беседе. «Старший» как доминантная языковая личность в процессе социального взаимодействия играет ведущую роль в коммуникативной деятельности и осуществляет ее контроль на различных этапах развертывания речевого события, оставляя инициативу говорения за собой. Для беседы драматурга характерен эксплицитный модус, постоянно вводимый в процессе диалога. Говорящие стремятся к шаблону, стандартизации, основанной на правилах речевого поведения «старших» и «младших», принятых в XIX веке. Уход от условностей речевого общения проявляется в языковой игре, «словопрении». Несовпадение точек зрения говорящих на жизнь порождает «конфликтную беседу», которая имеет более сниженную семиотичность речевого поведения.

6. Исследование речевого взаимодействия «старших» и «младших» позволяет установить связь с языковым сознанием людей XIX века, которое находит выражение в том, что каждый персонаж соотносит себя с референтной группой «старших» или «младших». Указание на коллективное знание, мировоззрение осуществляется в текстах с помощью транспозиционных значений языковых единиц, ориентации на «других», на «чужое слово», выражающее точку зрения какой-либо социальной группы, сословия. Многие знаки вербального и невербального общения «старших» и «младших» своим существованием показывают «уход» языка за пределы материализованных знаков, в социальную область. Они являются важными социальными, культурными и семиотическими фактами жизни людей эпохи XIX века.

Апробация результатов исследования. Отдельные положения данного исследования были представлены в докладах на Х1-й, ХП-й Международных научных конференциях студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов» и «Актуальные проблемы социогуманитарного знания» (Москва, 2004, 2005), на Международной научно-практической конференции «IX Невские чтения» (Санкт-Петербург, 2007), на научно-практических конференциях «Университетская наука — региону» (Ставрополь, 2004 — 2009), на Международных научно-практических конференциях «Фундаментальные и прикладные исследования в системе образования» и «Современная наука и образование. Языкознание и литературоведение в синхронии и диахронии» (Тамбов, 2004, 2007) и отражены в 12 публикациях, в том числе в двух статьях в журналах из перечня, утвержденного ВАК.

Структура и объем работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка литературных источников, словарей и энциклопедий, использованной литературы, приложения. Объем диссертационной работы 260 страниц машинописного текста, в том числе списки словарей, использованной литературы (273 наименования).

Выводы по третьей главе.

Строгая «иерархизация» отношений между «старшими» и «младшими» определяла доминантную позицию «старших», проявляющуюся в особенностях употребления коммуникантами различных языковых средств в процессе диалога. На фонетическом и фоносемантическом уровне языка важной особенностью в речи персонажей, имеющих более низкое социальное положение, является добавление в конце слов звука «с», который стал в таком употреблении символом культуры эпохи XIX века. Высокий тон общения характерен для «старших», которые стремились призвать к молчанию «младших» и контролировали не только их речь, но и свою собственную. В процессе диалога «старшие» часто используют такой прием, как недоговаривание. С помощью недоговаривания или преднамеренного молчания «старший» повышает интерес к своей личности или к сообщаемой им в высказывании информации и тем самым удерживает внимание собеседника либо дает возможность домыслить сказанное, то, что в силу обстоятельств, говорящий не может или не хочет выразить до конца.

На лексико-семантическом уровне отмечается употребление персонажами существовавших в XIX веке особых: речевых формул (ваше благородие, ваше сиятельство, ваше превосходительство, батюшка, матушка, маменька и других), обозначающих социальные отношения и подчеркивающих уважительность, почтительность к собеседнику, в первую очередь, вышестоящему лицу. «Старшими» эффективно используется прием «самоназывания» своей социальной роли и роли «другого» с помощью транспозиционных значений языковых единиц. Говорящие представляют себя как членов определенной социальной группы, сословия, показывая коллективность своих действий.

Для «старших» характерно употребление императивных форм глаголов. Местоимение «вы» в речи персонажей используется по отношению к начальнику, родному отцу или матери, и «ты» к подчиненному, детям. Особенности функционирования глаголов и личных местоимений в драматургических текстах связаны с их употреблением в речи персонажей в транспозиционных, обобщенных значениях, которые соотносят личность говорящего с той или иной референтной социальной группой, сословием.

Основу речевого поведения «старших» на синтаксическом уровне составляют побудительные высказывания, с помощью которых обозначается социальная позиция говорящего персонажа, а таюке повторы и антитезы, расширяющие сферу их речевого действия. «Старшие» как говорящие языковые личности в текстах А. Н. Островского играют ведущую роль в коммуникативной деятельности на различных этапах диалога по сравнению с «младшими». Они «подчиняют» себе слова, организуя их в единое целое в соответствии со своими замыслами, что проявляется в повторении смыслов, отражающих их мировоззренческие, нравственные, жизненные позиции, которые противопоставляются или навязываются «младшим». Повторы и антитеза создают «архитектонику» художественного текста.

Героям А. Н. Островского свойственна языковая рефлексия над стилистически маркированным словом, которая является своеобразным «социальным маркером», характеризующим «старших» или «младших» как представителей определенной общности, коллектива. Не понимают или отвергают чужеродные, просторечные слова «старшие», принадлежащие к сословию «образованных», а в устах «необразованных», стремящихся «подражать» первым, новый язык звучит как искаженная цитация «другого», «чужого» языка. Тенденция отвержения слов или непонимания выражений чужого социально-речевого стиля отражает реальные общественные противоречия XIX века и объясняется языковой ситуацией того времени.

Невербальные средства языка — это важная и неотъемлемая часть речевого взаимодействия «старших» и «младших» в XIX веке. Они актуализируют перцептивные модусы читателя или зрителя, выражая социальные отношения между участниками коммуникации, и носят характер ритуала. Невербальные знаки являются важными семиотическими фактами эпохи XIX века.

Заключение

.

Художественные тексты, являющиеся ключом к пониманию духовного, социального, культурного богатства прошлой эпохи, представляются удобным «полигоном» для выявления особенностей реализации социальных аспектов модуса. Они дают представления о социальном характере взаимодействия «старших» и «младших», о вербальных и невербальных формах общения, принятых в XIX веке и получивших художественное воплощение.

Модус наводит онтологические мосты между текстом и социальной реальностью. Сквозь призму человеческого «я», воплощенного в художественном тексте в той или иной его ипостаси, могут быть представлены сферы языковых явлений, свойственных не только современности, но и неизведанному прошлому. Драматургические тексты А. Н. Островского, отражающие коммуникативную реальность его, времени, являются уникальным источником, свидетельствующим не только о быте, нравах, философии жизни, культуре различных сословий эпохи XIX века, но и фиксирующим историческую изменчивость способов и средств реализации социальных аспектов модуса. Социальный модус необходимо рассматривать на осях «автор — текст» и «автор — читатель». В художественном тексте он реализуется тремя способами: 1) характеристика высказываний героя, представленная в авторской ремарке (ориентация на читателя или зрителя) — 2) информация о личности героя, данная в частях произведения другими субъектами сознания- 3) «саморепрезентация» говорящего героя в процессе речевой коммуникации. В ремарке и/или метаречи автора/персонажа представлена информация о различных характеристиках протекания речевой деятельности героев. Все персонажи А. Н. Островского постоянно говорят об условиях и условностях речевого общения. Социальные роли «старших» и «младших» представлены в художественных текстах в двух планах: 1) бытовом и 2) бытийном, символическом.

Социальная реальность XIX века характеризуется сосуществованием разных укладов жизни нескольких сословий (дворянства, купечества, крестьянства, мещанства и других), отображаемых в художественных текстах А. Н. Островского. Рост капиталистических отношений поставил на арену жизни нового человека, энергичного и предприимчивого, которым мог быть представитель любого сословия. В результате чего образовался кричащий конфликт между новой и старой, привычной формой жизни. Изображаемая А. Н. Островским социальная конфликтность выражается в особенностях представления социально-психологических ролей «старших» и «младших». Социальные роли представлены в текстах А. Н. Островского через семантические оппозиции «важный» — «неважный», «богатый» — «бедный», «старый» — «молодой».

В пары «старших» и «младших», вступающих в диалогические отношения, вписана целая история жизни. История социального происхождения, «взлета» и «падения» представлена «саморепрезентацией» героя или в речи других персонажей. Стремление изменить или укрепить свое социальное положение находит языковое воплощение в том, что все герои представляют свою социальную роль в мире возможном, желательном, то есть ирреальном мире.

Художественные тексты драматурга показывают особенности социального взаимодействия «старших» и «младших» в XIX веке, которые были обусловлены более жесткими предписанными нормами и правилами речевого поведения, и это касалось не только придворной, светской, но и повседневной жизни. Социальные отношения между неравноправными участниками коммуникации в XIX веке носили характер ритуала и заключались в «непререкаемости» поведения «младших» по отношению к «старшим», что выражается сквозь призму деонтического модуса.

Социально мотивированная психологическая характеристика участников коммуникации (имена, фамилии, прозвища) способствует более полному восприятию читателем особенностей социального взаимодействия старших" и «младших» в XIX веке. Стремление изобразить синтетическую картину социального мира формирует особую заданность текста — в нем отражаются мельчайшие детали повседневного мира, которые характеризуют личности «старших» и «младших» через манеры речи, поведения, движения героев, портретные характеристики (лицо, одежда, голова, прическа, знаки отличия, украшения). Распределение и роль портретных доминант детерминируются как мировоззренческой позицией автора, так и идейно-художественной задачей, поставленной в произведениях. Детальная характеристика внешности персонажей, играющих социальные роли «старших» и «младших», дает представление об их внутреннем духовном содержании. Она образно раскрывает социальные роли, которые герои выполняют в структуре художественного целого.

В обыденном сознании XIX века процесс «говорения» традиционно ассоциировался с верховенством и властью, поэтому доминантная позиция «старших» проявляется в процессе диалога-беседы. Беседы в драматургических текстах А. Н. Островского характеризуются полисубъектностью, политематичностью, наставительностью, поучительностью. Своеобразие их проявляется в разнонаправленном стремлении говорящих к стандартизации, шаблону, основанному на принятых в XIX веке правилах речевого поведения «старших» и «младших» в процессе разговора. Для бесед А. Н. Островского характерен эксплицитный модус, постоянно вводимый собеседниками в диалог (полилог). В процессе разговора «старшие» осуществляют контроль — интеллектуальный, эмоциональный, поведенческий, чутко реагируя на ненормативное поведение «младших».

В процессе беседы наблюдается уход от рутины и скуки с помощью своеобразной языковой игры, «словопрения». В результате коммуникации осуществляется постоянная трансляция социальной информации, передача знаний, опыта «младшим». Несовпадение точек зрения на те или иные стороны жизни рождает конфликтную форму общения. Рефлексия персонажей над должным, нормативным образует метаречевой компонент модуса. В процессе конфликта обеими сторонами рассматриваются одни и те же истинные ценности: семья, музыка, образование, — но нормативные ориентиры поколений разные. Коммуникативная норма и даже ширекультурная — пересекается с представлением о должном, которое втягивается в концептуальное пространство добра, блага, любви. Конфликтная противоположность нетождественных ориентиров смыслообразования в тексте задает родовую схему текстопостроения. На ее основе выявляется глубина семантики текста — субъективно-ценностные реальности, лежащие в основе суждения о качествах окружающего мира и человека в нем. Жанровые формы общения между «старшими» и «младшими», отраженные в художественных текстах А. Н. Островского, воспринимаются как «естественные», единственно возможные, нормальные. Диалог-беседа в текстах драматурга предстает как «апогей самозарождающегося внимания» к «другому» (или «другим»), что выражается в субъективации повествования: участники общения постоянно представляют собой референтную группу членов социума, общественную организацию.

Описание социального взаимодействия «старших» и «младших» необходимо проводить с учетом экстралингвистических и лингвистических параметров исследования. Экстралингвистические параметры определяют выбор тех или иных языковых средств неравноправными участниками коммуникации при социальном взаимодействии. Лингвистические параметры, необходимые для изучения вербального уровня описания языковой личности, характеризуют «старших» и «младших» с учетом фонетических и фоносемантических особенностей, лексико-семантических, морфологических, синтаксических, стилистических особенностей.

Важной особенностью в речи персонажей, имеющих более низкое социальное положение, является добавление в конце слов звука «с», который в таком употреблении стал символом культуры, свойственной эпохе XIX века. Право на «говорение» у «старших» было непререкаемым, что проявляется в следующем: 1) тональность общения — возможность говорить на повышенных тонах отдана «старшим" — 2) имеющие «право» осуществляют осознанный контроль над своей речью (молчание и говорение с определенной целью) и речью собеседника — могут добровольно передавать инициативу в руки партнеру («младшему»).

На лексико-семантическом уровне речь персонажей характеризуется употреблением специальных групп обращений, которые включают термины родства (батюшка, матушка, папаша, папенька, тятенька, маменька, брат, братец), используемые в различных функциях, а также подгруппу официальных титулов (ваше превосходительство, ваше благородие и др.), которые варьируются в зависимости от того, какой чин, социальное положение занимает лицо, о котором идет речь. К особой группе именований в функции обращения относятся барин, барыня, барышня, сударь, сударыня, к барчукам — сударик, ваша барственность, благодетельница, благодетель, ваша милость, ваше степенство, которые принадлежат персонажам более низкого по социальному статусу сословию. Некоторые из них (барин и его производные), употребляясь чаще в речи «младших», получили отрицательную коннотацию. Речевые формулы обращения, принятые в XIX веке и отраженные в драматургических текстах А. Н. Островского, являются объективно оценочными, так как своим существованием они выражают социальные отношения. Для речи «старших» (реже «младших») характерен прием «самоназывания» в третьем лице с помощью существительных с положительной или отрицательной окраской. Акт «самоназывания» осуществляется персонажами осознанно. Идентификация личности говорящих персонажей в текстах А. Н. Островского происходит по постоянному социальному признаку (возраст, пол, образование, сословие) либо по социальной роли (начальник, подчиненный, родитель). Эти номинации подчеркивают социальную значимость персонажа, обозначая его принадлежность к какому-либо сословию, социальной группе.

В репертуар общения «старших» как доминантных языковых личностей входят глаголы повелительного наклонения, реже изъявительного и сослагательного. От младших по возрасту, чину, общественному положению правила речевого этикета требовали подчеркнуто уважительного отношения к старшим, которым разрешалась несколько пренебрежительная манера обращения к «младшим». Начиналось это уже с семьи. Употребление личного местоимения «вы» в речи «младших» свидетельствует о почтительности и уважении к «старшим»: оно употреблялось не только при обращении подчиненного к начальнику, но и детей к родителям, что считалось в XIX веке нормой.

Основу речевого взаимодействия «старших» и «младших» «в драматургических текстах А. Н. Островского составляют глаголы и личные местоимения, употребленные в транспозиционных значениях. Разнообразные транспозиции личных глагольных форм и местоимений всегда связаны с приращением» смысла. Они подчеркивают коллективный характер действий персонажей и жизненность обычаев, традиций. В авторской речи они вызваны прагматическими установками: обычно говорящий отождествляет себя с референтной группой «старших», «имеющих право», реже «младших». Значимо противопоставление местоимений «я» — «ты», «я» — «вы», «ты» — «вы», «мы» — «вы», «мы — они». Такая оппозиция является реализацией противоположных мнений, интересов, оценок, стилей поведения «старших» и «младших», а также групп сословий.

На синтаксическом уровне основу речевого поведения «старших» как активных коммуникантов составляют побудительные и вопросительные предложения, меньшая употребительность данных коммуникативных типов предложений свойственна для «младших», что порой указывает на «внешнюю» пассивность в ведении диалога, о чем свидетельствует смена манеры речи говорящего в зависимости от социального статуса слушающего. Идентификации социальной позиции говорящих в речи способствует модус утверждения/отрицания. Синтаксические значения утверждения/отрицания в социальном контексте расширяют объем, приобретая новые интеракциональные значения и выполняя не свойственные функции в речи взаимодействующих коммуникантов. В речи «младших» наблюдается сознательное или преднамеренное занижение собственной социальной позиции в процессе диалога с помощью отрицательных предложений. В произведениях драматурга самоуничижение — характерный прием идентификации личности, занимающей низкое социальное положение.

В текстах А. Н. Островского особую роль играет повтор и антитеза. Они усложняют высказывания, увеличивают их протяженность и, как следствие, являются средством удержания инициативы «говорения» в руках «старших», что не противоречит нормам речевого поведения, предписанным в XIX веке. В социальном взаимодействии повторы связаны с внеязыковыми, прагматическими установками: они используются как «старшими» при наставлениях, поучениях, приказах, советах, так и «младшими» при просьбах, мольбах, жалобах, манипуляциях с целью достижения желаемого для говорящего результата. С помощью повторов акцентируется внимание на смыслах, которые выражают мировоззренческие, нравственные, жизненные позиции, свойственные двум противоположным «лагерям» «старших» и «младших». Обычно они противопоставляются или навязываются «младшим». Повтор и антитеза в текстах драматурга выступают как условие синтаксической связности текста и как принцип его семантической организации. Конструирование социальной действительности XIX века, отображенной в текстах А. Н. Островского, покоится на антитезах, или семантических оппозициях: бедные / богатые, благородные / неблагородные, своевольные / безвольные, старые / молодые, которые, взаимодействуя с повторами, составляют «архитектонику» художественного текста.

В произведениях А. Н. Островского фиксируется распространение институциональной речи в культурной среде XIX века. Новый язык не только создается персонажами вновь, но и распространяется в процессе социального взаимодействия. Он не просто входит в повседневность, он — ее значимая симптоматика. Этому языку усердно учатся все персонажи драматурга — как «старшие», так и «младшие». Представители непривилегированного сословия, независимо от принадлежности к старшему или младшему поколению, стремятся говорить «как барин». Претензия купцов и мещан на «образованность» и «внешний лоск» детерминирует их обращение к языку «моды». «Старшие», принадлежащие к сословию «образованных», не понимают или отвергают чужеродные, просторечные слова, а в устах «необразованных», стремящихся «подражать» первым, новый язык звучит как искаженная цитация «другого», «чужого» языка. Для персонажей А. Н. Островского характерна открытая рефлексия над стилистически маркированным словом, его употреблением в той или иной ситуации в художественном тексте Островского. Языковая рефлексия служит своеобразным «социальным маркером», обозначающим принадлежность героев к различным слоям общества.

Особым средством выражения социальных аспектов модуса, в текстах А. Н. Островского являются языковые единицы, обозначающие невербальное поведение «старших» и «младших». Невербальное взаимодействие, как и вербальное, обусловливалось принятыми в XIX веке нормами и правилами поведения. Описание речевой деятельности коммуникантов в драматургических текстах А. Н. Островского представлено в ремарках, обрамляющих высказывания героев: 1) либо в начале любого звена рубрикационного членения текста, 2) либо при характеристике непосредственного речевого взаимодействия персонажей. Авторские ремарки, обозначающие невербальное поведение, сопровождают реплики героев при непосредственном социальном взаимодействии. Информация о невербальных компонентах обычно дается в авторских ремарках (реже — в речи персонажей), которые обозначают следующие компоненты высказывания: для «младших» характерно употребление таких невербальных средств общения — «поклониться», «снять шляпу», «шаркать ножкой», «поцеловать руку», «приложиться в ручке», «потупя глаза», «потупившись», смотрит в землю", «оглядываясь», «в сторону», «стоять, сложа руки на груди», «стоять, заложив руки назад», «стоять на коленях», «падать на колено" — «старшим» свойственны — «ударить кулаком», «топнуть ногой», «погрозить пальцем», «указать пальцем».

Невербальные средства языка — это важная и неотъемлемая часть речевого взаимодействия «старших» и «младших» в XIX веке. Они являются семиотическими фактами данной культуры, отображаемой в драматургических текстах А. Н. Островского. Социальные знаки вербального и невербального общения усваивались с детства и имели массовую представленность: их форма, манера исполнения и семантика были известны всем членам русской языковой общности. Пластическое изображение движений персонажей актуализирует перцептивные модусы читателя или зрителя. Многоаспектное воспроизведение социального взаимодействия отражает социально обусловленный фон поведения людей в определенной ситуации, предоставляя знания о существовавших формах общения, традициях, нравах эпохи XIX века, получивших художественное воплощение в драматургических текстах А. Н Островского.

Показать весь текст

Список литературы

  1. Домострой. СПб.: Наука, 1994. — 135 с.
  2. А.Н. Полное собрание сочинений. В 14-ти тт. М.: Искусство, 1973−1980 (При ссылке на данное издание указывается только том и страница).
  3. В.А. Сотрудники или чужим добром не наживешься // Русская драма эпохи А. Н. Островского. М.: Изд-во Московского университета, 1984.-463 с.
  4. Ю.Д. Новый объяснительный словарь русского языка. М.: Школа «Языки славянской культуры», 2003. — 1488 с. (СА)
  5. О.С. Словарь лингвистических терминов. М.: Советская энциклопедия, 1966. — 607 с.
  6. В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. М.: Прогресс, 1994. (СД)
  7. Культура русской речи: Энциклопедический словарь-справочник / Под ред. Л. Ю. Иванова, А. П. Сковородникова, Е. Н. Ширяева. М.: Флинта: Наука, 2003. — 840 с.
  8. Лингвистический энциклопедический словарь. — М.: Большая Российская энциклопедия, 2002. — 709 с.
  9. Метапоэтический словарь-конкорданс драматического текста А. П. Чехова / Сост. и вступит. Статья В. П. Ходуса. Ставрополь: Изд-во СГУ, 2008. -416 с. (МС)
  10. С.И. Словарь русского языка: Ок. 57 000 слов/ Под ред. докт. филол. наук проф. Н. Ю. Шведовой. М.: Русский язык, 1983. — 816 с. (СО)
  11. Словарь русского языка: В 4 т./ Под ред. А. П. Евгеньевой. — М.: Русский язык, 1981−1984. (MAC)
  12. С. Горизонт семьи. О некоторых константах традиционного русского сознания // Новый мир. — 2000. № 2. — 170−175.
  13. A.A. и др. Жесты и мимика в русской речи. — М.: Русский язык, 1991.- 144 с.
  14. С.Л. Лексико-семантическое образование существительных со значением лица (на основе метафоризации) // Русский язык в школе. — 1985. — № 6.-С. 84−91.
  15. Н.Ф. Современные проблемы науки о языке: Учебное пособие. М.: Флинта: Наука, 2005. — 416 с.
  16. Н.Ф. Спорные вопросы семантики: Монография. — Волгоград: Перемена, 1999. — 305с.
  17. Ю.Д. Дейксис в лексике и грамматике и наивная модель мира // Избранные труды. Т. 2. — Интегральное описание языка и системная лексикография. — М.: Школа «Языки русской культуры», 1995. — С. 629−650.(а)
  18. Ю.Д. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. -М.: Наука, 1974.-367с.
  19. Ю.Д. Прагматическая информация для толкового словаря // Избранные труды. Т. 2. — Интегральное описание языка и системная лексикография. -М.: Школа «Языки русской культуры», 1995. — 135−155с.(б)
  20. .Е. Психолингвистическое исследование модальности // Филологические науки. 1997. — № 1. — С. 45 — 54.
  21. Н.Д. Диалогическая цитация (к проблеме чужой речи) // Вопросы языкознания. 1986. — № 1. — С. 50 — 64.
  22. Н.Д. Предложение и его смысл. М.: Наука, 2003. — 384 с.
  23. Н.Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. М.: Наука, 1988.-341 с.
  24. Н.Д. Язык цели // Логический анализ языка: Модели действия. М.: Наука, 1992. — С. 14 — 23.
  25. А.Н. Семейная беседа // Хорошая речь / Под ред. М. А. Кормилицыной и О. Б. Сиротининой. М.: Изд-во ЛКИ, 2007. — С. 151−163.
  26. Р. М. Первичные и вторичные речевые жанры в художественной сфере общения // Язык и текст в пространстве культуры. Сб. ст. научно-методического семинара «Textus». Вып. 9. — СПб. Ставрополь, 2003.-С. 43−48.
  27. P.M. Речевое действие угрозы в рассказах В. М. Шукшина: Автореферат дис.. канд. филол. наук. Ставрополь: СГУ, 2001. — 23 с.
  28. А.Г. Пустое «вы» и сердечное «ты» // Русская речь. 2004. — № З.-С. 25−28.
  29. А.Н., Крейдлин Г. Е. Структура диалогического текста: лексические показатели минимальных диалогов // Вопросы языкознания. — № З.-С. 84−93.
  30. М.М. Работы 20-х годов. Киев: «Next», 1994. — 383 с.
  31. М.М. Собрание сочинений: В 7 т. М.: Русские словари, 1997. -Т. 5. Работы 1940-х — 1960-х годов. — 732 с.
  32. М.М. Эстетика словесного творчества. — М.: Искусство, 1979. — 424 с.
  33. Р.Т. Социолингвистика. Цели, методы, проблемы / Пер. с англ. — М.: Международные отношения, 1980. 318с.
  34. E.B. Модальность в различных типах речевых актов // Филологические науки. 1987. — № 3. — С. 64 — 69.
  35. Э. Общая лингвистика. М.: Прогресс, 1974. — 447 с.
  36. В.В. Функции вербальных и невербальных компонентов в речевом общении // Языковое общение: единицы и регулятивы. — Калинин, 1987.-С. 18−25.
  37. В.Н. Виды модальных значений и их выражение в языке // Филологические науки. — 1979. № 2. С. 54 — 61.
  38. A.B. К проблеме соотношения универсальны и идиоэтнических аспектов семантики: интерпретационный компонент грамматических значений // Вопросы языкознания. 1992. — № 3. — С. 5−20.
  39. A.B. Теория значения в системе функциональной грамматики: На материале русского языка. М.: Языки славянской культуры, 2002. —736с.
  40. И.Н. Непрямая коммуникация в речевой систематике // Прямая и непрямая коммуникация: Сборник научных статей. — Саратов: Изд-во СГУ, 2003.-С. 61−12.
  41. М. Искусство диалога в драматургии А.Н. Островского // Вопросы стилистики. Вып. 9. Саратов, 1975. — С. 14−27.
  42. У. Введение: Параметры социолингвистики // Новое в лингвистике. Вып. VII.Социолингвистика. — М.: Прогресс, 1975. С. 34−41.
  43. Т.В., Шмелев А. Д. Ментальные предикаты в аспекте аспектологии // Логический анализ языка: Проблемы интенсиональных и прагматических контекстов. — М.: Прогресс, 1989. — С. 31—54.
  44. A.A. Метаязыковые и метамодальные аспекты фразовой номинации // Язык. Текст. Дискурс: Научный альманах Ставропольского отделения РАЛК / Под ред. Г. Н. Манаенко. Вып. 5. Ставрополь: Изд-во ПГЛУ, 2007. С. 238 — 247.
  45. С. Неевклидова поэтика. Работы разных лет. М.: Наука, 2001. -479 с.
  46. С.С. Языковая модальность как функционально-семантическая категория (диахронический аспект). Калининград: Калининградский ун-т, 1993. — С.16 — 17.
  47. А. Метатекст в тексте // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. VIII. Лингвистика текста. М.: Прогресс, 1978. — С.403−422.
  48. А. Речевые акты // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVI. Лингвистическая прагматика. — М.: Прогресс, 1985. С. 251−275.
  49. А. Язык. Познание. Культура. М.: Наука, 1996. — 416с.
  50. Вендлер 3. Иллокутивное самоубийство // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVI. Лингвистическая прагматика. -М.: Прогресс, 1985. -С.156−163.
  51. И.Т. Метаязыковой аспект непрямой коммуникации // Прямая и непрямая коммуникация. Сборник научных статей. Саратов, 2003. — С. 5661.
  52. Л.Ю. Языковое выражение межличностных манипуляций в драматургии Островского: Дис.. канд. филол. наук. Пенза, 2004. — 216 с.
  53. Е.М., Костомаров В. Г. О своеобразии отражения мимики и жестов вербальными средствами (на материале русского языка) // Вопросы языкознания. 1981. -№ 1. — С. 36−47.
  54. Е.М., Костомаров В. Г. Язык и культура: Лингвострановедение в преподавании русского языка как иностранного. — М.: Русский язык, 1983. 269 с.
  55. В.В. Грамматика русского языка: Синтаксис. — М.: Высшая школа, 1954.-443 с.
  56. В.В. О категории модальности и модальных словах в русском языке // Виноградов В. В. Избранные труды. Исследования по русской грамматике. — М.: Наука, 1975. — С. 63 88.
  57. Г. О. Филологические исследования: Лингвистика и поэтика. — М.: Наука, 1990.-452 с.
  58. Т.Г. Информативная и фатическая речь как обнаружение разных коммуникативных намерений говорящего и слушающего // Русский язык в его функционировании. Коммуникативно-прагматический аспект. -М.: Наука, 1993.-С. 5−29.
  59. Т.Г. К характеристике говорящего. Интенция и реакция // Языковая личность. М.: Наука, 1989. — С. 11−23.
  60. Л. Философские работы. Ч. I. / Пер. с нем. — М.: Гнозис, 1994.
  61. В.В. Невербальный компонент коммуникации в системе педагогической деятельности // Сборник научных трудов. Серия «Гуманитарные науки». Вып. № 10. Ставрополь: Изд-во СевКавГТУ, 2003. -С. 18−22.
  62. Е.М. Функциональная семантика оценки. М.: Наука, 1985. -230с.
  63. М.В. Теория функционально-коммуникативного синтаксиса: Фрагмент прикладной (педагогической) модели языка: Учебник. М.: Изд-во МГУ, 2000. — 102 с.
  64. Гак В.Г. О категориях модуса предложения // Предложение и текст в семантическом аспекте. Калинин: Изд-во КГУ, 1973. — С. 19—26.
  65. Гак В. Г. Семантическая структура слов как компонент семантической структуры высказывания // Семантическая структура слова. Психолингвистические исследования. -М.: Наука, 1971. С. 78−96.
  66. И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. — М.: Наука, 1981.- 139 с.
  67. В.Е. Обращение: теоретические проблемы. Саратов: Изд-во Саратовского университета, 1987. — 129 с.
  68. Ю.М. Купеческая семья второй половины XIX начала XX вв. — М.: Институт этнологии и антропологии РАН, 1999. — 244 с.
  69. В.Д. Невербальные компоненты коммуникации как средство выражения модально-оценочного значения достоверности: Дис.. канд. филол. наук. СПБ., 2007. — 209 с.
  70. И., Енгалычев В. Безмолвный мысли знак: Рассказы о невербальной коммуникации. М.: Молодая гвардия, 1991. — 240 с.
  71. И.Н. Невербальные компоненты коммуникации. — М.: Наука, 1980.
  72. И. Анализ фреймов: эссе об организации повседневного опыта. -М.: Ин-т РАН: Ин-т фонда «Общественное мнение», 2004. 752 с.
  73. И. Представление себя другим в повседневной жизни. М.: «КАНОН-пресс-Ц», «Кучково поле», 2000. — 304 с.
  74. Г. П. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVI. Лингвистическая прагматика. — М., 1985. — С. 217 — 237.
  75. Грамматика русского языка: В 2-х т. — Т.2. — Ч. 1: Синтаксис. М.: Наука, 1960.-704 с.
  76. B.C. Дискурс как элемент коммуникативного процесса: прагмалингвистический и когнитивный аспекты: Монография. — Тамбов: Изд-во Тамб. гос. техн. ун-та, 2007. 288 с.
  77. С.А., Григорьев Н. В., Крейдлин Г. Е. Словарь русских жестов. — Москва-Вена: Языки русской культуры- Венский лингвистический альманах, 2001. -256 с.
  78. В.Д. Метакоммуникация // Иностранный язык в школе. 1987. -№ 5.-С. 31−36.
  79. A.A. Явление социальной установки в психологии XX века: Монография. Калининград: Изд-во Калинингр. ун-та, 1999. — 309 с.
  80. Дейк ван Т. А. Язык. Познание. Коммуникация: Сборник работ. М.: Прогресс, 1989.-312 с.
  81. В.В. Изучение речевых жанров: обзор работ в современной русистике // Вопросы языкознания. 1997. — № 1. — С. 109−119.
  82. В.В. Фатические речевые жанры // Вопросы языкознания. -1999.-№ 1.-С. 29−36.
  83. В. 3. Понимание как интерпретирующая деятельность // Вопросы языкознания. 1983. — № 6. — С. 58−67.
  84. Т.И. О соотношении модальности и предиката // Вопросы языкознания. 1987. — № 1. — С. 105−114.
  85. Ф.И. Гармония поэтического текста A.C. Пушкина: Полисиндетон. Ставрополь: Изд-во СГУ, 2008. — 256 с.
  86. H.A. Статьи об Островском. М.: Гослитиздат, 1956. -270с.
  87. A.B. Побудительные речевые акты в косвенных контекстах // Логический анализ языка: Проблемы интенсиональных и прагматических контекстов. — М.: Наука, 1990. С. 76−91.
  88. А.И. Драматургическое мастерство Островского. Характеры и конфликты // Наследие А. Н. Островского и советская культура. — М.: Наука, 1974. С. 220−230.
  89. О.Н. Коммуникативные и социально-коммуникативные роли участников сложных речевых событий // Языковая личность: система, норма, стиль: Тез. докл. науч. конф. Волгоград: Перемена, 1998. — С. 35−36.
  90. Жизнь в свете, дома и при дворе. М.: Издательство ЛКИ, 2007. — 144с.
  91. А. И. Драматургия А.Н. Островского. Учебное пособие к спецкурсу. М.: Изд-во МГУ, 1974. — 104 с.
  92. А.И., Некрасов В. Н. Театр А.Н. Островского: Книга для учителя. М.: Просвещение, 1986. — 205 с.
  93. О.Н. Речевое (языковое) манипулирование // Культура русской речи: Энциклопедический словарь-справочник. — М.: Флинта: Наука, 2003.-С. 566−570.
  94. Н.Д. Прагматический потенциал категории модальность: Учебное пособие. Хабаровск: Изд-во ХПГУ, 1997. — 78 с.
  95. A.B. Пропозиция и модальность. СПб.: Изд-во С.-Петербургского ун-та, 1997. — 244 с.
  96. Е.И. Формулы речевого этикета обиходного языка Московской Руси // Проблемы семантики языковых единиц в контексте культуры (лингвистический и лингвометодический аспекты). — М.: Издательство «Элпис», 2006. С. 593−604.
  97. Г. А. Очерк функционального синтаксиса русского языка. — М.: Наука, 1973.-356 с.
  98. Г. А., Онипенко Н. К., Сидорова М. Ю. Коммуникативная грамматика русского языка. М.: Наука, 1998. — 356 с.
  99. A.A. Основания логики оценок. М.: Изд -во Моск. ун-та, 1970. — 230 с.
  100. Э.В. Что такое личность // С чего начинается личность. М., 1984.-345 с.
  101. A.A. Глаголы жеста у Ф.М. Достоевского // Русская речь. — 1969,-№ 6.-С. 20−25.
  102. Л.Г. Социология культуры: Учеб. пособие. М.: Логос, 1996. — 280с.
  103. ЮЗ.Иссерс О. С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи. М., 2003.-284 с.
  104. О.Г. Конверсационный анализ: представление метода // Социология: 4M. 2002. — № 15. — С. 33−52.
  105. Л.А. Семейный диалог и семейные номинации // Язык и личность. -М.: Наука, 1989. С. 100−104.
  106. В.И. Язык социального статуса. М.: Гнозис, 2002. — 330 с.
  107. В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. — Волгоград: Перемена, 2004. 477 с.
  108. Ю.Н. Русский язык и языковая личность. — М., 2004. — 264с.
  109. Е.П. Родовые прозвания и титулы в России и слияние иноземцев с русскими. — М.: Изд-во ЛКИ, 2007. — 256 с.
  110. ПО.Кацнельсон С. Д. Типология языка и речевое мышление. М.: Наука, 2002.-216 с.
  111. Л.А. Ассоциативное значение слов в художественном тексте // Филологические науки. 1991. — № 1. — С. 45−54.
  112. И.М. Лингвистическая семантика: Учебник. — М.: КомКнига, 2007.-352 с.
  113. ПЗ.Коломлина H.A. Игровая поэтика комедий А. Н. Островского рубежа 1860-х— 1970-х годов: Дис.. канд. фил. наук. — Тамбов, 2007. — 192с.
  114. Г. В. К вопросу о содержании языковой категории модальности // Вопросы языкознания. 1961. — № 1. — С. 94 — 98.
  115. Н.Г. Компоненты содержательной структуры слова. М.: КомКнига, 2006. — 192с.
  116. Пб.Копытов О. Н. Взаимодействие квалификативных модусных смыслов в тексте (авторизация и персуазивность): Автореф. дис.. докт. филол. наук. — Владивосток, 2003. — 28 с.
  117. А.О. К вопросу о модальных потенциях обращения // Модальность в ее связях с другими категориями: Межвуз. сб. науч. тр. — Новосибирск: Изд-во НТПИ, 1992. 140с.
  118. М. Невербальная коммуникация. Теория, функции, язык и знак. X.: Гуманитарный центр, 2009. — 248 с.
  119. A.B. Что такое коммуникация? (очерк биокогнитивной философии языка) // Прямая и непрямая коммуникация: Сборник научных статей. Саратов: Изд-во СГУ, 2003. — С. 27−39.
  120. Г. Е. Национальное и универсальное в семантике жеста // Логический анализ языка. Образ человека в культуре и языке. М.: Индрик, 1999.-С. 170−185.
  121. Г. Е., Морозова Е. Б. Внутриязыковая типология невербальных единиц: бытовые поклоны // Вопросы языкознания. 2004. — № 4. — С. 34−47.
  122. Ю. Жест: практика или коммуникация? // Кристева Ю. Избранные труды: Разрушение поэтики. М.: Изд-во РОССПЭН, 2004. — С. 114−135.
  123. Л.П. Русское слово, свое и чужое: Исследования по современному русскому языку и социолингвистике. М.: Языки славянской культуры, 2004. — 888 с.
  124. Л.П. Социальный компонент в семантике языковых единиц // Русский язык в школе. 1983. — № 3. — С. 78−84.
  125. Т.Б. Социолингвистический аспект исследования языковой вариативности // Вопросы филологии. — 2007. № 1 (25). — С. 24−31.
  126. Е.Ю. «Домашний язык» в семье // Язык и личность. — М.: Наука, 1989.-С. 96−100.
  127. У. Исследование языка в его социальном аспекте // Новое в лингвистике. Вып. VII. Социолингвистика. — М.: Прогресс, 1975. — С. 96 181.
  128. В.Я. Александр Николаевич Островский. — М.: Искусство, 1982. -568 с.
  129. О.В. Идиомы и экспрессивная функция языка // Человеческий фактор в языке: Языковые механизмы экспрессивности. М.: Наука, 1991. -С. 136−157.
  130. A.A. Драматург перед лицом критики. Вокруг А. Н. Островского и по поводу его. Идеи и темы русской критики. Очерки. М.: Искусство, 1974.- 190 с.
  131. Ю.И. Антропоцентрические и социоцентрические аспекты языка и речи // Антропоцентрическая парадигма в филологии: Материалы Международной конференции. 4.2. Лингвистика. — Ставрополь: Изд-во СГУ, 2003.-С. 3−11.
  132. Ю.И. Избранные труды по языкознанию / Под ред. докт. филол. наук проф. К. Э. Штайн. Ставрополь: Изд-во СГУ, 2007. — 456с.
  133. A.A. Психофизиологические механизмы речи // Общее языкознание. Формы существования, функции, история языка. — М.: Наука, 1970.-С. 314−370.
  134. Л.М. А.Н. Островский и русская драматургия его времени. -МЛ.: Изд-во Академии наук СССР, 1961. 360 с.
  135. Ю.М. Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII начало XIX века). — СПб.: Искусство — СПб, 1994. — 399с.
  136. Ю.М. О поэтах и поэзии: Анализ поэтического текста. — СПб.: Искусство-СПб, 1996. 846 с.
  137. Ю.М. Портрет // Лотман Ю. М. Статьи по семиотике культуры и искусства. — СПб.: Академический проект, 2002. С. 349−375.
  138. Ю. М. Роман A.C. Пушкина «Евгений Онегин». Комментарий. -Л.: Наука, 1983.-416 с.
  139. Ю.М. Структура художественного текста // Лотман Ю. М. Об искусстве. СПб.: «Искусство — СПБ», 1998. — С. 14−285.
  140. М.Л. Основы теории дискурса. М.: Гнозис, 2003. — 280с.
  141. М.Л. Социально-дейктическое измерение стиля // Языковое общение: Процессы и единицы: Межвуз. сб. науч. трудов. Калинин, 1988. -132с.
  142. М.Л. Языковой дискурс и психология // Язык и дискурс: Когнитивные и коммуникативные аспекты: Сборник научных работ. — Тверь: Изд-во ТГУ, 1997. С. 34−45.
  143. И.А. Знак коммуникации: Дискурсивные матрицы. М.: Изд-во ЛКИ, 2008. — 240 с.
  144. Т.В. Взаимодействие оценочных и модальных значений в русском языке // Филологические науки. 1996. — № 1. — С. 80−89.
  145. В.Г. О русском языке // Проблемы семантики языковых единиц в контексте культуры (лингвистический и лингвометодический аспекты). — М.: ООО «Издательство «Элпис», 2006. С. 627−630.
  146. T.B. Беседа деловая. Беседа разговорная // Культура русской речи: энциклопедический словарь-справочник. — М.: Флинта: Наука, 2003. -С. 93−95.
  147. Т.В. Спор // Культура русской речи: Энциклопедический словарь-справочник. — М.: Флинта: Наука, 2003. — С. 666−667.
  148. Н.Б. Семиотика: Язык. Природа. Культура: Курс лекций: Учеб. пособие для студ. филол., лингв, и переводовед. фак. высш. учеб. заведений. М.: Академия, 2004. — 432 с.
  149. В.Н. К вопросу о модальности текста // Филологические науки. № 4. — С. 99−105.
  150. Т.В. Грамматика дискурса. — Ростов-на-Дону: Изд-во Ростовского университета, 2003. — 312 с.
  151. Т.А. Светская беседа // Хорошая речь / Под ред. М. А. Кормилицыной и О. Б. Сиротининой. М.: Изд-во ЛКИ, 2007. — С. 131−151.
  152. А.К. Основы мастерства беседы и спора // Михальская А. К. Основы риторики. М.: Просвещение, 1996. — С. 319−364.
  153. А.К. Основы риторики. — М.: Просвещение, 1996. — 416 с.
  154. АК. Педагогическая риторика: история и теория. М.: Академия, 1998. — 432 с.
  155. A.B. Невербальные средства коммуникации и их отражение в художественном тексте: Дис.. канд. филол. наук. — М., 2005. 176 с.
  156. Н.Б. Сваха у Островского как просторечно-профессиональный тип старой Москвы // Язык и личность. М.: Наука, 1989. — С. 53−58.
  157. И.Л. Жест и мимика в обучении эмоциональным интонациям (устная и письменная речь) // Русский язык за рубежом. — 1989. № 2. — С. 11−19.
  158. Н.В. Кинесика и ее вербальное выражение в характеристике персонажей художественного произведения (на материале англоамериканской художественной прозы XX века): Автореф. дис.. канд. филол. наук. М., 1981. — 22 с.
  159. А.Н. Островского и советская культура. — М.: Наука, 1974. — 352 с.
  160. A.C. Вербальные сигналы мены коммуникативных ролей // Языковое общение: Процессы и единицы: Межвуз. сб. науч. трудов. -Калинин, 1988.-С. 107−117.
  161. Г. П. Актуальные проблемы модальности в современном русском зыке. Ростов-на-Дону: Изд-во Ростовского ун-та, 1991. — 188 с.
  162. Ю.В. Функциональные и семантические особенности иллюстративных жестов в устной речи (на материале русского языка) // Вопросы языкознания. 2004. — № 4. — С. 48−67.
  163. H.A. Языковая и речевая рефлексия в пьесах А.Н. Островского ' // Русский язык в школе. 2006. — № 3. — С. 62−68.
  164. Л.Б. О предмете социолингвистики // Вопросы языкознания. 1974. — № 1. — С. 60−67.
  165. Ф. Человек в своих отношениях с другими людьми. Женщина и ребенок.-М.:МПОМЕТТЭМ, 1991.-32 с.
  166. A.B. Драматургия непрямого воздействия // Прямая и непрямая коммуникация: Сборник научных статей. — Саратов: Изд-во СГУ, 2003. С. 212−220.
  167. А.И. Целевая соотносительность обращения и высказывания (на материале русской разговорной речи) // Филологические науки. — 1998. — № 1.-С. 65−72.
  168. Дж. Слово как действие // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVII: Теория речевых актов. -М.: Прогресс, 1986. С. 22−31.
  169. И. Жест // Пави П. Словарь театра. М.: Прогресс, 1991. — С. 99 -101.
  170. Е.В. Прагматические аспекты связности диалога // Известия
  171. Е.В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью (референциальные аспекты семантики местоимений). М.: Наука, 2004. -288 с.
  172. Е.В. О семантике синтаксиса (материалы к трансформационной грамматике русского языка). М.: Наука, 1974. — 292 с.
  173. Е.В. Семантические исследования: Семантика времени и вида в русском языке. Семантика нарратива. — М.: Языки русской культуры, 1996.- 464с.
  174. Е.В. Ситуация. Ситуация речевая // Русский язык: Энциклопедия. -М.: Флинта, 1997. С. 479−481.
  175. В.З. Категория модальности и ее роль в конструировании структуры предложения и суждения // Вопросы языкознания. 1977. — № 4. — С. 37−48.
  176. А.Б., Шварцкопф Б. С. Типы и терминологии ремарок // Культура речи на сцене и на экране. — М., 1989.
  177. JI. Фигура умолчания в политическом дискурсе // Логический анализ языка: языки этики. — М.: Языки русской культуры, 2000. С. 306 312.
  178. М.В. Семантико-грамматическая функция высказываний с модальным значением неодобрения // Филологические науки. — 2003. — № 5.- С. 58−67.
  179. A.M. Русский синтаксис в научном освещении. — М.: Учпедгиз, 1956. 511 с.
  180. Пиванова Э. В. Гармония художественного текста в метапоэтике
  181. B.Набокова. — Ставрополь: Изд-во СГУ, 2008. 216 с.
  182. Н.С. Непрямое общение в беседе // Прямая и непрямая коммуникации: Сборник научных статей. — Саратов: Изд-во СГУ, 2003. С. 265−275.
  183. С.И. Спор. О теории и практике спора. М.: Флинта: Наука, 2002.- 120 с.
  184. Г. Г., Сиротинина О. Б. Разговорная речь и художественный диалог // Лингвистика и поэтика. М.: Наука, 1979. — С. 188−199.
  185. М.Я. О театре: поэтика, семиотика, теория драмы. М.: Международное агентство «А. Д. и Театр», 2000. — 384 с.
  186. А.Г., Шустрова E.H. Косвенные комплексные единицы, связанные с манипулированием и мистификацией // Прямая и непрямая коммуникация: Сборник научных статей. Саратов: Изд-во СГУ, 2003. — С. 220−227.
  187. A.A. Мысль и язык. М.: Лабиринт, 2007. — 256 с.
  188. Г. Г. Теория и практика коммуникации. — М.: Центр, 1998. — 352 с.
  189. Е.Э. Когнитивные установки в прямых и непрямых ответах на вопрос // Логический анализ языка: Проблемы интенсиональных и прагматических контекстов. М.: Прогресс, 1989. — С. 133—155.
  190. А.И. А.Н. Островский. Жизнь и творчество. — М.: Знание, 1989. -412с.
  191. А. И. Драматургия А.Н. Островского. — М.: Знание, 1974. 64с.
  192. А.И. Искусство драматургии А.Н. Островского. М.: Просвещение, 1987. — 334 с.
  193. Речевой этикет: Справочник / Под ред. Н. И. Формановской, С. В. Шевцова. М: Наука, 1990. — 150 с.
  194. А.Ю. Межпоколенческая коммуникация. — М.: Книжный дом «ЛИБРИКОМ», 2009. 256 с.
  195. А.Г. Синтаксис русского языка. Учебное пособие для студентов университетов и педагогических институтов. М.: Наука, 1967. — 364 с.
  196. И.Г. Когнитивные стратегии именования: модусы перцепции (зрение, слух, осязание, обоняние, вкус) и их выражение в языке // Вопросы• языкознания. 1994. — № 6. — С. 79−100.
  197. Русская грамматика: В 2 т. — М., 1982. — Т. 1. Фонетика. Фонология. Ударение. Интонация. Основные понятия морфемики. Словообразование. Морфология. 784 с. (а)
  198. Русская грамматика: В 2 т. М., 1982. — Т. 2. Синтаксис. — 712 с. (б)
  199. Русский язык и культура речи: Учебник / Под ред. проф. В. И. Максимова. — М.: Гардарики, 2000. 412 с.
  200. Н.К. Коммуникативный модус и метаречь // Логический анализ языка. Язык речевых действий. М.: Наука, 1994. — с. 82−92.
  201. К.Ф. Жанр и коммуникативная компетенция // Хорошая речь / Под ред. М. А. Кормилицыной и О. Б. Сиротининой. М.: Изд-во ЛКИ, 2007. -С. 107−117.
  202. К.Ф. Жанры повседневного общения // Хорошая речь / Под ред. М. А. Кормилицыной и О. Б. Сиротининой. -М.: Изд-во ЛКИ, 2007. С. 118— 131.
  203. Дж. Классификация иллокутивных речевых актов // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVII: Теория речевых актов. — М.: Прогресс, 1986.-С. 170−194.
  204. Дж. Что такое речевой акт? // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVII: Теория речевых актов. -М.: Прогресс, 1986. С. 151 — 169.
  205. О.Б. Сфера повседневного общения // Хорошая речь / Под ред. М. А. Кормилицыной и О. Б. Сиротининой. — М.: Изд-во ЛКИ, 2007. С. 103−107.
  206. А.П. Диалогизация монологической речи // Культура русской речи: Энциклопедический словарь-справочник. — М.: Флинта: Наука, 2003.-С. 157−158.
  207. Н.И. Невербальные аспекты коммуникации (на материале русского и английского языков): Автореф. дис.. канд. филол. наук. — М., 1973.-21 с.
  208. Современный русский язык: Учеб. для филол. спец. ун-тов. — М.: Высшая школа, 1989. 800 с.
  209. Г. Я. Стилистика текста: Учебное пособие. М.: Наука, 2001. — 256 с.
  210. Ю.С. Имена, предикаты, предложения (семиологическая грамматика). М.: Едиториал УРСС, 2002. — 360 с.
  211. Т.А. Термины родства и свойства в современном русском языке // Русская речь. 1962. — № 6. — С. 117−122.
  212. И.П. Прагматическая структура высказывания // Языковое общение: единицы и регулятивы. — Калинин, 1986. С. 5−13.
  213. С.А. Структура коммуникантов в общении // Языковое общение: Процессы и единицы: Межвуз. сб. науч. трудов. — Калинин, 1988. С. 22−29.
  214. Т.С. По одежке встречают. (Изобразительная роль описания одежды персонажей в романах JI.H. Толстого «Война и мир» и «Воскресенье») / Русский язык в школе. — 1986. — № 2. — С. 56−60.
  215. И.П. Структура личности коммуниканта и речевое воздействие // Вопросы языкознания. 1992. — № 5. — С. 70−81.
  216. ВН. Механизмы экспрессивной окраски языковых единиц // Человеческий фактор в языке: языковые механизмы экспрессивности. М.: Наука, 1991.-С. 36−67.
  217. В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвистический аспекты. М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. — 288 с.
  218. Л. Основы структурного синтаксиса. — М.: Прогресс, 1988. -654с.
  219. Теория функциональной грамматики: Персональность. Залоговость / Отв. ред. A.B. Бондарко. СПб.: Наука, 1991. — 370 с.
  220. Теория функциональной грамматики: Темпоральность. Модальность / Отв. ред. A.B. Бондарко. Л.: Наука, 1990. — 263с.
  221. В.В. Фатическая речь как дидактическая единица // Проблемы семантики языковых единиц в контексте культуры (лингвистический и лингвометодический аспекты). -М.: Изд-во «Элпис», 2006. — С. 782—790.
  222. И.В. О разграничении понятий: речевой акт, речевой жанр, речевая стратегия, речевая тактика // Филологические науки. — 2001. — № 3. — С. 56−65.
  223. З.Я. Лингвистика текста и категория модальности // Вопросы языкознания. 1994. -№ 3. — С.105−120.
  224. Л. и В. Островский — языкотворец // А. Н. Островский. Сборник статей и материалов. — М.: Всероссийское театральное общество, 1962.-С. 184−262.
  225. Федосюк М: Ю. Нерешенные вопросы теории речевых жанров // Вопросы языкознания. 1997. — № 5. — С. 102−120.
  226. Ю.А. Что непонятно у классиков, или Энциклопедия русского быта XIX века. М.: Флинта: Наука, 2006. — 264 с.
  227. А.И. Модально-прагматическая интерпретация чужого высказывания // Филологические науки. 1991. — № 1. — С. 64−73.
  228. Вл. Язык персонажей Островского // А.Н. Островский-драматург. -М.: Искусство, 1983.-С. 100−135.
  229. Ч. Дело о падеже // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. X. Лингвистическая семантика. -М.: Прогресс, 1981. С. 369−495.
  230. Флоренский П. А Тайна имени. М.: Мартин, 2007. — 384 с.
  231. Н.И. Концепты русского речевого этикета. Благодарность как концепт // Обретение смысла. Сб. статей. М.: Флинта: Наука, 2006. — С. 71−83.
  232. Н.И. Культура общения и речевой этикет. М.: Изд-во ИКАР, 2004. — 236 с.
  233. Н.И. Речевое взаимодействие: коммуникация, и прагматика. М: Изд-во ИКАР, 2007. — 480 с.
  234. Н.И. Речевой этикет и культура общения. — М.: Высшая школа, 1989. 156 с.
  235. Д.Х. Этнография речи // Новое в лингвистике. Вып. VII. Социолингвистика. — М.: Прогресс, 1975. — С. 45−95.
  236. В.В. Категория субъективности в современном русском языке. — Л.: Наука, 1992.
  237. Я. Логико-эпистемиологические исследования: Сб. избр. ст. — М., 1980.-447 с.
  238. В.П. Импрессионистичность драматургического текста А.П. Чехова: Монография. Ставрополь: Изд-во СГУ, 2006. — 176 с.
  239. В.П. Метапоэтика драматургического текста А.П. Чехова: Монография. — Ставрополь: Изд-во СГУ, 2008. 416 с.
  240. Е.Г. Мастерство Островского. М.: Искусство, 1967. — 544с.
  241. Е.Г. Язык драмы. Экскурс в творческую лабораторию А. Н. Островского. М.: Искусство, 1978. — 240 с.
  242. Человеческий фактор в языке: коммуникация, модальность, дейксис. — М.: Наука, 1992.-282 с.
  243. Н.С. Проблемы социальной лингвистики в современном языкознании // Новое в лингвистике. — Вып. VII. Социолингвистика. М.: Прогресс, 1975. — С. 5−33.
  244. Н.Л. Мир повседневности в языковом сознании русских: Лингвокультурологическое описание. — М.: Издательство ЛКИ, 2007. 256 с.
  245. В.Я. Событие и текст: Монография. М.: Высшая школа, 1989. -175 с.
  246. В.А. Метадискурсивность научного текста (на материале лингвистических произведений). СПБ.: Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена, 1999.-281 с.
  247. И.Б. Пропозициональные установки: воли и желание // Логический анализ языка: Проблемы интенсиональных и прагматических контекстов. -М.: Прогресс, 1989.-С. 155−185.
  248. И.Б. Семантика предложения и нереферентные слова (значение, коммуникативная перспектива, прагматика). — М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. 400 с.
  249. Н.Ю. Грамматика современного русского языка. — М.: Наука, 1970. 762 с.
  250. А.Д. К проблеме социальной дифференциации языка // Вопросы языкознания. 1982. — № 5. — С. 39−48.
  251. А.Д. Современная социолингвистика: Теория, проблемы, методы. -М.: Наука, 1977. 176 с.
  252. Д.Н. Очерки по семасиологии русского языка. — М.: Наука, 2008.-248 с.
  253. Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики. М.: Едиториал УРСС, 2006.
  254. Т.В. Модус и средства его выражения в высказывании // Идеографические аспекты русской грамматики. — М.: Наука, 1988. — С. 34 — 50. (а)
  255. Т.В. Речевой жанр // Культура русской речи: Энциклопедический словарь-справочник. — М.: Флинта: Наука, 2003. — С. 573−574.
  256. Т.В. Семантический синтаксис: Текст лекций. — Красноярск: Изд-во КГУ, 1988. 54 с. (б)
  257. К.Э. Жизнь и речь // Золотые россыпи русского разговора: Пословицы, поговорки, меткие выражения. Ставрополь: Ставропольское книжное издательство, 1998. — 365 с.
  258. К.Э. Морфема в гармонической организации поэтического текста // Русский текст. 1996. — № 4. — С. 93−106.
  259. К.Э. Системный подход к изучению динамических явлений на синхронном срезе языка: Учебное пособие. — Ставрополь: Изд-во СГУ, 2006. 292с.
  260. К.Э. Художник как субъект деятельности в метапоэтическом дискурсе // Антропоцентрическая парадигма в филологии: Материалы международной научной конференции / Под ред. Л. П. Егоровой. -Ставрополь: Изд-во СГУ, 2003. 4.1. — С. 39−50.
  261. К.Э., Петренко Д. И. Лермонтов и барокко. Ставрополь: Изд-во СГУ, 2007. — 454 с.
  262. А.Л. Мастер русской драмы. Этюды о творчестве Островского. — М.: Советский писатель, 1973. — 432 с.
  263. Л.М. Способы передачи рече-жестового поведения персонажей в повествовательном художественном тексте // Филологические науки. 1991. -№ 4. -С. 61−70.
  264. Щюц А. Избранное: Мир, светящийся смыслом. М.: Российская политическая энциклопедия, 2004. — 1056 с.
  265. Эрвин-Трип С. М. Язык. Тема. Слушатель. Анализ взаимодействия // Новое в лингвистике. — Вып. VII. Социолингвистика. М.: Прогресс, 1975. — С. 336−362.
  266. Р. Речевая коммуникация // Избранные работы по лингвистике. -М.: Прогресс, 1985.-С. 306−318.
  267. Янко-Триницкая H.A. «Ты» и «Вы» // Русский язык в школе. — 1983. — № 1. С. 63−68.
  268. В.Н. Проблема связи языка и общества в современном зарубежном языкознании // Язык и общество. М.: Наука, 1968. — С. 39−54.
  269. Антип Антипыч Пузатое, купец, 35 лет.
  270. Матрена Савгшша, жена его, 25 лет.
  271. Марья Антиповна, сестра Пузатова, девица, 19 лет.
  272. Степанида Трофимовна, мать Пузатова, 60 лет.
  273. Дарья, горничная Пузатовых.
  274. Комната в доме Пузатова, меблированная без вкуса. У окна, за пяльцами, сидит1. Марья Антиповна.
  275. Марья Антиповна (шьет и поет вполголоса) <.> Голос из передней: «Жена! а, жена! Матрена Савишна!» Входит Антип Антипыч.1. М. С. Что там?
  276. А. А. Здравствуй! А ты думала, бог знает что! (Целуются.) Поцелуй еще. (Заигрывает.)
  277. М. С. (жмется). Полно дурачиться-то, Антип Антипыч! перестань! Э! как тебе не стыдно!<.>
  278. А. А. Хорошо бы теперь чайку выпить-с. (Смотрит в потолок и отдувается.)
  279. М. С. Дарья! Давай самовар, да спроси ключи у Степаниды Трофимовны.
  280. Дарья уходит. Молчание. Марья Антиповна сидит за пяльцами- Матрена Савишна подле нее. Антип Антипыч смотрит по углам и изредка вздыхает.
  281. А. А. (грозно). Жена! поди сюда!1. М. С. Что еще?
  282. А. А. Поди сюда, говорят тебе! (Ударяет по сголу кулаком.)
  283. М. С. Да что ты, очумел, что ли?
  284. А. А. Что я с тобой исделаю! (Стучит по столу.)
  285. М. С .Да что с тобой? (Робко.) Антип Антипыч!
  286. А. А. А! испугалась! (Смеется.) Нет, Матрена Савишна, это я так шутки шучу. (Вздыхает.) Что же чайку-то-с?
  287. М. С. Сейчас! Ах, батюшки, авось, не умрешь!
  288. А. А. Да что ж так-то сидеть! скука возьмет.
  289. Входит Степанида Трофимовна. Дарья несет самовар.
  290. А. А. Что ж! Ничего! Что за важность! Не хмельное! Пили-с. Вот с Брюховым ходили, ходил с Саввой Саввичем. Что ж! Отчего с хорошим человеком чайку не попить? А я нынче, матушка, Брюхова-то рублев на тысячу оплел. (Берет чашку.)
  291. М.С. Уж вы теперь начнете!
  292. М. С. Что ж, не в платочке лее мне ходить, и то сказать!
  293. С. Т. А ты, сударыня, своим званием не гнушайся.
  294. М. С. Уж ты, Антип Антипыч, заврался, кажется.
  295. М. А. Как вам, братец, не стыдно? всегда конфузите.
  296. А. А. Чтоб она меня, молодца такого, да променяла на кого-нибудь, красавца-то этакого! (Разглаживает усы.) Ну-ка, Матрена Савишна, поцелуйте-с!
  297. Матрена Савишна целует его с притворною нежностью.
  298. С. Т. Эх, дитятко, враг-то силен! Мы с покойником жили не вам чета: гораздо-таки полюбовнее, да все-таки он меня в страхе держал, царство ему небесное! Как ни любил, как ни голубил, а в спальне, на гвоздике, плетка висела про всякий случай.
  299. М. С. Уж вы меня всегда с муэ/сем расстраиваете: что я вам за злодейка такая!
  300. С. Т. А ты, матушка, молчи лучше!
  301. М. С. Как же! стану я молчать! дожидайтесь! Я, слава богу, купчиха первой гильдии: никому не уступлю!
  302. С. Т. Великая важность! купчиха ты! Видали и почище вас. Я и сама от семисобак отгрызусь.
  303. М. С. А все-таки молчать не заставите! Не родился тот человек на свет, чтобы меня молчать заставил.
  304. С. Т. А ты думаешь, мне очень нужно! А бог с вами- живите, как знаете: свой разум есть. А уж к слову придется, так не утерплю: такой характер. Не переделаться мне для тебя.
  305. Молчание. Все сидят надувшись.
  306. Да вы у меня и Машутку-то вот избаловали совсем.
  307. А. А. А что, Маша, хочешь, я тебе жениха найду?
  308. С. Т. Давно бы тебе пора хватиться-то: ты, каэюется, и забыл, что у тебя сестра девка на возрасте.
  309. М. А. Что вы, маменька! все «на возрасте да на возрасте!» Мне ведь не бог знает сколько.
  310. С. Т. Пото модничать-то, сударыня! Я по четырнадцатому году замуж шла- а тебе ведь стыдно при людях сказать — двадцать лет.
  311. А. А. Хочешь, Маша, Косолапова посватаю?
  312. Марья Антиповна. Ах, братец, да от него и в мясоед всегда луком пахнет, а в пост-то так просто ужасть.
  313. А. А. Ну, Перепяткина: чем не жених? (Смеется.)
  314. М. А. Да вы, братец, это нарочно мне все уродов навязываете.
  315. А. А. Что ж. Ничего. Хорошие женихи, Маша, хорошие! (Смеется.) Важные женихи!
  316. М. А. Да вы это все насмех! (Чуть не тачет.)
  317. А. А. Уж будто, матушка, промежду благородных-то и путных нет совсем. Нет, что ж, бывают. (Смеется.)
  318. С. Т. Как, батюшка, не быть: во всяком сословии есть. Да уж всякому свое. Отцы-то наши не хуже нас были, да в дворяне не лезли.
  319. А. А. Что же, отчего за благородного не отдать? Ничего. Можно. Что за важность!
  320. Да нечего и говорить: всякий знает. моэюет, они по службе-то своей, у долэюности, и хорошие люди, дельные, да нам-то, сударь ты мой, дело неподходящее. То ли дело, Маша, купец-то хороший!
  321. А. А. Знаешь ли, Маша, гладкий да румяный вот как я. Уж и любить-то есть кого, не то что стракулист чахлый. Так ли, Маша, а?
  322. М. А. Да что вы, да я не знаю. (Потупляет глаза.)
  323. А. А. Пора не знать! Ну, вот Матрена Савишна знает. Правду я говорю, Матрена Савишна, ведь купец лучше, а?
  324. М. С. Уж ты наладишь одно и то же!
  325. С. Т. Что ж, Маша, известное дело: уэю и приласкать есть кого.
  326. М. А. Ах, маменька! Да что вы, ей-богу! Я уйду. Пойдемте, сестрица. (Убегает, за ней Матрена Савишна.) («Семенная картина», I, 66−74).
  327. Аграфена Кондратьевна мать. (входя). Так, так, бесстыдница! Как будто сердце чувствовало: ни свет ни заря, не поемши хлеба божьего, да уж и за пляску тотчас!
  328. Липочка дочь. Как, маменька, я и чай пила, и ватрушку скушала. Посмотрите-ка, хорошо? Раз, два, три. раз. два.
  329. А. К. (преследуя ее). Так что ж, что ты скушала? Нужно мне очень смотреть, как ты греховодничаешь! Говорю тебе, не вертись!
  330. Л. Что за грех такой! Нынче все этим развлекаются. — Раз. два.
  331. А. К. Лучгие об стол лбом стучи, да ногами не озорничай! (Бегает за ней.) Да что ж ты, с чего ж ты взяла не слушаться!
  332. Л. Как не слушаться, кто вам сказал! Не мешайте, дайте кончить, как надобно! Раз. два. три.
  333. А. К. Долго ль же мне бегать-то за тобой на старости лет! Ух, замучила, варварка! Слышишь, перестань! Отцу пожалуюсь!
  334. Л. Сейчас, сейчас, маменька! Последний крулсок! Вас на то и бог создал, чтоб жаловаться. Сами-то вы не очень для меня значительны! Раз, два.
  335. А. К. Как! ты еще пляшешь, да еще ругаешься! Сию минуту брось! Тебе эгс будет хуже: поймаю за юбку, весь хвост оторву.
  336. Л. Ну, да рвите на здоровье! Вам же зашивать придется! Вот и будет! (Садится.) Фу. фу. как упаточилась, словно воз везла! Ух! Дайте, маменька, платочка пот обтереть.
  337. А. К. Постой, уэ/с я сама оботру! Ишь, уморилась! А ведь и то сказать, будто неволили. Коли уж матери не почитаешь, так стен-то бы посовестилась!., ты тут скачешь, как юла какая!
  338. Л. Подите вы с своими советами! Что ж мне делать, по-вашему! Ух! Что это у вас за отвратительные понятия! Право, мне иногда краснеть приходится от ваших глупостей!
  339. А. К. Каково детище-то ненаглядное! Прошу подумать, как она мать-то честит! Ах ты, болтушка бестолковая! Да разве можно такими речами поносить родителей? Неужто я затем тебя на свет родила, учила да берегла пуще соломинки?
  340. А. К. Уймись, эй, уймись, бесстыдница! Выведешь ты меня из терпения, прямо к отцу пойду, так в ноги и брякнусь, житья, скажу, нет от дочери, Самсонушко!
  341. Л. Да, вам житья нет! Вообраэюаю. — А мне есть от вас житье? Зачем вы отказали жениху? Чем не бесподобная партия? Чем не капидон? Что вы нашли в нем легковерного?
  342. А. К. А то и легковерного, что зубоскал! Приехал, ломался, ломался, вертелся, вертелся. Эка невидаль!
  343. А. К. Да, хорош душка! Скажите, поэюсихуйста! Жалко, что не отдали тебя за шута за горохового. Ведь ишь ты, блажь-то какая в тебе- ведь это ты назло матери под нос-то шепчешь.
  344. Л. Видимый резон, что не хотите моего счастия. Вам с тятенькой только кляузы строить да тиранничать.
  345. Я. Да, легко вам разговаривать, а позвольте спросить, каково мне-то ?
  346. А. К. Разве мне тебя не жаль, ты думаешь? Да что делать-то! Потерпи малость, уж коли много лет ждала. Ведь нельзя же тебе вдруг жениха найти.-
  347. А. К. Что, что, беспутная! Кто вбил в тебя такие скверности! Владыко милосердый, не могу с духом собраться. Ах ты, собачий огрызок! Ну, нечего делать! Видно, придется отца позвать.
  348. Л. Только и ладите, что отца да отца- бойки вы при нем разговаривать-то, а попробуйте-ка сами!
  349. Л. Как же! Позволю я над собой командовать! Вот еще новости!
  350. Л. (плача). На что мне сережки ваши, у меня и так полон туалет. А вы купите браслеты с изумрудами.
  351. А. К. Куплю, куплю, только ты плакать-то перестань!
  352. Л. Осквозь слезы). Тогда я перестану, как замуж выду. (Плачет.)
  353. А. К. Выдешь, выдешь, голубчик ты мой! Ну, поцелуй меня! Целуются. Ну, Христос с тобой! Вот нынче хотела Устинья Наумовна прийти, мы и потолкуем.
  354. Л. (голосом, еще не успокоившимся). Ах! кабы она поскорей пришла! («Свои люди — сочтемся», I, 87−91).
  355. Подхалюзин приказчик. Помилуйте, Самсон Силыч, заведение было у нас такое превосходное, и теперь должно все в расстройство прийти.
  356. Болыиов купец. А тебе что за дело? Не твое было. Ты старайся только от меня забыт не будешь.
  357. Болынов. А что такое произойти может? Я один в ответе.
  358. Болыиов. Да об чем же ты плачешь-то?
  359. Подхалюзин. Конечно, Самсон Силыч, я это к примеру говорю в добрый час молвить, в худой промолчать, от слова не станется- а ведь враг-то силен — горами шатает.
  360. Болыиов. Что ж делать-то, братец, уж, знать, такая воля божия, против ее не пойдешь.
  361. Болыиов. Как назад? Да с чего это ты выдумал?
  362. Подхалюзин. Я, Самсон Силыч, не выдумал, — вы спросите Устиныо Наумовну. Должно быть, что-нибудь прослышал, кто его знает.
  363. Болынов. А ну его! По моим делам теперь не такого нужно.
  364. Болыиов. Ну, а не хочет, так и не надо, не заплачем! <.> только ведь и надеэюды-то теперь, что ты. Сам я стар, дела подошли тесные. Погоди: может, еще такое дело сделаем, что ты и не ожидаешь.
  365. Болыпов. Неужто и в свете нет? Уж ты, брат, не того ли?.
  366. Подхалюзин. Чего-с?. Нет, я ничего-с!
  367. Большое. То-то, брат, ты уж лучше откровенно говори. Влюблен ты, что ли, в Алимпияду Самсоновну?
  368. Подхалюзин. Вы, Самсон Силыч, может, шутить изволите.
  369. Большое. Что за шутка! Я тебя без шуток спрашиваю.
  370. Подхалюзин. Помилуйте, Самсон Силыч, смею ли я это подумать-с.
  371. Болыпов. А что ж бы такое не сметь-то? Что она, княжна, что ли, какая?
Заполнить форму текущей работой

Сессия? Спокойно!